Левая рука повисла плетью, а в голове, которой все же досталось, стоял звон
и еще толчками била в виски кровь. Опрокинув стул, я подался назад, чтобы избежать следующего удара Кьюля. Где-то за спиной послышался грозный рык Родрига Бриса, бросившегося на помощь. Хуже всего было то, что один из собутыльников Кьюля, мрачный бородатый тип, в яркой цветастой косынке, завязанной на темени узлом, скрывающей лоб до самых бровей и с серьгой в левом ухе представляющей собой большую синюю жемчужину, обнажил нож. Не обычный складной матросский нож, настоящий тесак, которым одинаково легко разделать буйвола и отправить на тот свет человека. Бородач сделал ко мне шаг, но на пути его оказался стул, по которому я и ударил ногой со всей силы. Острым ребром сиденья стул угодил туда, куда я и метил: в верхнюю часть голени бородача, почти под самым коленом. Тут его и настиг удар Родрига Бриса. Род отвесил ему такую оплеуху, что бородач прокатился по столу, сметая с него всю посуду.
— В сторону, капитан! — к своему удивлению я услышал зычный голос Амбруаза, оттеснившего меня плечом.
К удивлению, потому что не ожидал, что наш кок, возрастом едва ли не вдвое меня старше, ввяжется в кабацкую драку. Ну и еще потому, что вид у него был таким, как будто он только и занимается драками все свободное время. Надо признать, и удар у него оказался вполне подходящим: тычком кулака, без всякого замаха, Пустынный лев сбил с ног еще одного из этой четверки. Тут к нам присоединился и Гвен. Хищно оскалившись, он перекинул из руки в руку нож, затем виртуозно прокрутил его в пальцах. После чего сделал приглашающее движение самому Кьюлю.
Возможно, все бы этим и закончилось, и я наконец-то, получил бы возможность спросить у Кьюля, предварительно ухватив его за кадык двумя пальцами, почему он так поступил, когда случилось неожиданное. Один из посетителей корчмы, с виду похожий на ремесленника, ударил головой в лицо какому-то совсем постороннему типу.
— Наших бьют! — завопил тот, сложившись почти пополам и прикрывая разбитый нос ладонями.
И тут началось. Все как будто ждали этого вопля, чтобы кинуться друг на друга. В ход пошло все: мебель, тяжелые оловянные кружки, бутылки, ноги, кулаки, а в руках нескольких заблестели при неверном свете масляных фонарей лезвия ножей.
— Защитите Николь! — взревел я.
Плевать на Кьюля, никуда он денется, достану его не сейчас, так потом. Но я ни за что не переживу, если в этой горячке Николь достанется хотя бы пальцем, а защитник из меня сейчас еще тот. Девушка может за себя постоять, но ее дара не хватит на всех, слишком тут много человек. А может и хватит, но проверять не хотелось. Последним, что я увидел, были бешеные глаза непонятно откуда взявшегося Энди. Затем откуда-то пришел удар по голове и свет померк.
* * *
— Как ты?
Скорчил страдальческое лицо, я заявил:
— Умру в следующее мгновение, если ты немедленно меня не поцелуешь.
— Люк, я серьезно.
— Я тоже серьезней некуда. У тебя очень красивые глаза, Николь, я тебе об этом уже говорил?
— Говорил, Люк, не раз и не только о глазах, — по-моему, Николь даже немного зарумянилась. — И все же, как ты себя чувствуешь?
Плохо, если честно. Голова разламывается на части, левым плечом не пошевелить, а сама рука привязана к груди. Наверняка ключица сломана.
Я осторожно потрогал затылок свободной рукой. На ощупь шишка едва поместилась в ладонь. Это кто же по мне приложился так, что я пришел в себя только через несколько часов? Судя по положению звезд в иллюминаторе, скоро наступит рассвет?
— Этот человек, кто он?
— Кьюль? Один мой давний знакомый, подлец еще тот. Меньше всего ожидал его увидеть здесь, в Банглу.
— Тогда, в Джессоре, это был он?
— Да, Николь, он.
Вот и верь тому, кто утверждает, память девичья. В Джессоре Николь видела Кьюля Джекоба мельком, а прошел с той поры год.
И все же, почему Кьюль так на меня отреагировал? Вообще-то причин ненавидеть его, у меня самого значительно больше. Когда-то он меня подставил, и если бы не поручительство Кторна Миккейна, не быть бы мне не то, что капитаном, даже навигатором.
Я присел за стол Джекоба, чтобы поговорить. Давно прошли уже те времена, когда кровь закипала только при одном воспоминании о нем.
— Николь, насколько все серьезно у меня с рукой?
— Думаю, через неделю ты уже забудешь о том, что с ней что-то случилось. Можно даже без поцелуев обойтись, — улыбнулась она.
— Нет, без них точно ничего не получится, — покачал я головой, и поморщился.
Шишка на ней, казалось, покачалась отдельно от всей остальной головы.
В дверь постучали.
— Входите, — откликнулась Николь.
Дверь ненамного приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась голова Берни Аднера.
— Входи, входи, Берни, — повторил вслед за Николь я.
Взгляд у Аднера был какой-то виноватый.
'Он собрался покинуть 'Небесный странник!' Не сказать, что внутри у меня все оборвалось, но беспокойство я все же почувствовал. Если он уйдет, то прощай все мои дальнейшие планы, связанные именно с ним. Все большие проблемы и беды начинаются, как правило, с маленьких неприятностей. И то, что я вчера получил по голове, не начало ли их?
— Говорите, Берни, говорите, — осторожно кивнул я, подумав: 'У меня и денег сейчас не хватит, чтобы полностью с ним расплатиться, и это тоже проблема'.
— Господин капитан… Сорингер, — все же начал он, старательно уставившись взглядом в палубу.
'Да не тяни же ты, отважный небесный паритель!', - начинал я уже злиться.
— В общем, простите меня за то, что мне… за то, что я… ну там, в корчме…
С таким облегчением мне давно уже выдыхать воздух не получалось. Он пытается извиниться за то, что в корчме не бросился мне на помощь! Да кто ее от тебя ждал?! От твоей помощи больше бы проблем возникло, чем толку.
— Берни, — мягко начал я. — И абсолютно правильно сделали, что не ввязались. Такую голову как у вас беречь надо, и не стоит ею рисковать во всяких кабацких драках.
По-моему получилось убедительно. Единственное, что мне не очень понравилось — Николь взглянула на мою собственную голову. Но, по крайней мере, не улыбнулась, и не сказала ничего. Хотя непременно скажет, чуть, позже, когда мы останемся наедине, уж я-то ее знаю.
— В общем, идите Берни, и спокойно отдыхайте. Кстати, очень вас прошу и в дальнейшем не ввязываться в подобные события, даже если вам очень захочется.
Подумайте о нас, и о том, что мы без вас будем делать, случись с вами что.
'По крайней мере, мне без тебя будет трудно обойтись точно', - подумал я, провожая взглядом сутуловатую спину Аднера.
