– Втяни ее в разговор! – прошипел передатчик. – Саймон, ты хочешь жить или нет?
– Какой красивый браслетик! – в отчаянии он брякнул первое, что пришло в голову. – Никогда таких не видел!
– А таких больше нет, – отозвалась Ивена. – Мне его подарили на день рождения. Его сделали по эскизу одного знаменитого художника, с которым дружит моя знакомая, она специально его попросила.
– Наверное, у тебя много друзей? Ты такая славная девочка…
«Ты хвастливая, противная, тощая паршивка с немытыми коленками. Наверное, их и отмыть-то невозможно».
– К нам в гости скоро прилетит мой самый лучший друг. – Ивена присела на корточки напротив Саймона, провела пальцем по одной из линий его рисунка.
– Кто-то из твоих одноклассников?
– Нет, он взрослый. Он работает на другой планете, но у него будет отпуск.
– А кем он работает?
– Телохранителем. Раньше он был полицейским, а потом его уволили.
«Небось за какую-нибудь подсудную пакость?» – чуть не вырвалось у Саймона.
– Бывает, что хороших людей выгоняют с работы. Со мной тоже так было.
– Он очень добрый, красивый и смелый, – застенчиво добавила Ивена. – Так будет здорово, когда он прилетит!
«Ага, твой взрослый дружок – бывший коп, такой же коррумпированный мерзавец, как все остальные копы. Еще хуже остальных, а то почему его пнули под зад со службы?»
– Да, когда рядом друзья – это здорово, – согласился Клисс вслух.
– Саймон, я не хочу, чтобы в кадре торчали эти незийские кошки, – напомнил о себе Медо. – Мы снимаем не рекламный ролик об агентстве «Ми-гиайо», а репортаж об Ивене.
Трое охранников за это время успели переместиться поближе к своей подопечной.
– Я должен попросить их отойти в сторонку? – ехидным шепотом осведомился Саймон, прикрыв рот ладонью. На безымянном пальце у него был перстень с передатчиком для обратной связи.
– Ты сам должен отойти в сторонку, вместе с Ивеной. На площадку между желтыми спиралями и синими лестницами – посмотри направо.
Саймон несколько раз кашлянул в ладонь, чтобы его жест выглядел естественным, и поднялся со скамьи.
– Интересная вон там штука! – произнес он громко. – Я так и не научился по ним лазать. А ты умеешь?
– Умею. Хотите, покажу?
Они углубились в запутанный, цветной, насквозь просвечивающий металлический лабиринт. «Ми-гиайо» выдерживали дистанцию: ясно, что девчонка и ее собеседник никуда не денутся.
Саймон вдруг спохватился и забеспокоился – он ведь еще и не приступал к интервью! Наверное, Эмми недоволен… Эмми действительно был недоволен, но по другой причине: они остановились, не дойдя до указанной площадки, и потому находятся не в кадре.
«Щенок долбаный, ты там сидишь за пультом и с полудюжиной мобильных камер управиться не можешь? Какой из тебя после этого журналист… Мы, видите ли, не на том месте стоим, и деревья не так растут, и дома не там понастроили – снимать ему неудобно!»
– Не улыбайся, кретин! – процедил Медо. – Человека с такой улыбкой хочется поскорее удавить.
– А вы не мешайте мне работать! – конспиративно кашлянув в ладонь, огрызнулся Клисс, однако улыбку с лица согнал.
Между тем чертова девчонка начала карабкаться по желтой лесенке в виде крутой арки.
– Саймон, пусть она оттуда слезет, – потребовал Эмми. – И оба на площадку!
На то, чтобы сманить Ивену вниз, ушло несколько минут; наконец она спрыгнула, громко стукнув подошвами сандалий о пружинящее покрытие. Саймон спросил, почему у нее такой необычный акцент, – ненавязчивая прелюдия к интервью.
– Саймон, вы опять вышли из кадра, – вклинился Медо. – Убью!
Клисса удивило яростное нетерпение в его голосе: чего ему там, за пультом, неймется?
– А кадр – это где? – на этот раз Клисс не удержался от саркастической интонации.
– На площадке. Встаньте рядом, спиной к лесенке, ты меня понял?
«Ох, не зря тебя в колледже считали дебилом! Не людей надо двигать, а камеры, на то они и мобильные, недоносок!»
Маразматическое требование директора Клисс выполнил, они с Ивеной остановились на пятачке около лесенки-арки. За разноцветными сквозистыми каркасами возятся дети, вблизи никого… Вдруг девчонка вскрикнула, а Саймон издал изумленный возглас и шарахнулся назад, ударившись затылком обо что-то твердое.
Только что на площадке было пусто, а теперь перед ними стоит… Робот? Или человек в бронекостюме и шлеме с сияющим зеркальным щитком? Ивена завизжала. Клисса больно схватили за руку.
Он задохнулся от ужаса, на долю секунды все для него словно застыло – стоп-кадр, и Саймон успел заметить, что один из «ми-гиайо» уже летит к ним, распластавшись над решетчатыми сооружениями в невероятном прыжке, а незийка в кошачьей форме уже выхватила пистолет, и с неба пикирует какой-то небольшой аппарат… Потом все это исчезло, отсеченное потолком и стенами круглого мрачноватого помещения, и тогда Саймон тоже закричал.
Они находились тут втроем – он, Ивена и этот тип в тяжелой десантной броне. Металлический, с заклепками пол, тусклый кольцевидный светильник на потолке.
«Господи, как я сюда попал?!»
Одной рукой в пластинчатой перчатке похититель сдавил запястье Саймона, другой прижимал к себе визжащую девчонку. В следующую секунду он отшвырнул Клисса, тот потерял равновесие и упал. Не вставай, твердили рефлексы, а то опять собьют с ног; надо отползти к стене, сжаться и не делать движений, которые могут сойти за угрожающие.
Сбоку открылась дверь, оттуда выскользнул медицинский робот с платформой для транспортировки пациентов. Его манипуляторы подхватили Ивену, та сразу перестала визжать, обмякла – видимо, получила инъекцию снотворного. Робот со своей добычей исчез, а человек повернулся к Саймону и поднял зеркальный щиток.
Ничего. Там не было лица, не было ничего, только черная пустота. У Клисса снова вырвался хриплый, полный животной паники вопль. Нечто в десантном бронекостюме шагнуло вперед и ударило его носком ботинка в грудь.
– Как ты кричишь, я еще вчера наслушался.
Голос вроде бы знакомый. Подавившийся криком Клисс отметил это едва ли не с радостью.
Нечто стащило и бросило на пол звякнувшие перчатки, Саймон увидел кисти рук – вполне человеческие, с темным сверкающим лаком на ногтях. Потом нечто сняло шлем, тут же услужливо подхваченный сервисным роботом, стянуло глухую черную маску… Всего-навсего маска. Глаза Саймона не успели адаптироваться к полумраку после яркого солнечного света, отсюда и ошибка.
Он оперся о холодную плиту, сел, прислонился к стене. Грудь болела. Эмми смотрел на него сверху вниз, на мочках ушей опять искрились черные алмазы, длинные волосы эффектно разметались по закованным в броню плечам.
