В этом же состоянии душевной расхлябанности Вита встретила рассвет, не заметив, как минула ночь. К этому времени зала и без того небольшая, стала казаться ей тесной и душной. Вита попыталась открыть дверь, чтобы выйти, но как не толкала, не могла. В итоге пнула в сердцах и осела рядом, уверенная, что ее заперли. Это было показательно, но не в пользу ангелов. В размышлениях девушки прибавилось скепсиса и поубавилось веры Амину.
Однако вскоре все вернулось на круги своя, причем еще больше запутавшись.
Дверь отворилась без каких либо щелчков замка, звуков отодвигаемого засова, любых других признаков, что она была заперта. В комнату вошел мужчина, неся кубок, кружку, кувшин и миску с хлебом. Пока он расставлял все это на столе, Вита обследовала дверь и чуть не сплюнула в сердцах. Она была всего лишь очень массивной, утяжеленной внутри сталью, что была видно сбоку, и нужно было сильнее упереться, чтобы отворить, только и всего.
В полукруглом холле с лестницей вниз, дежурила пара ангелов и девушке стало неуютно под их взглядами, хотя, в принципе, доброжелательными. Но ясно, что мужчины видели, что она как слабоумная изучала дверь. Поэтому Вита не подумала покинуть свое «заточение» — отодвинулась к стене.
Мужчина, который принес ей пищу, повернулся и, пожелав с улыбкой:
― Кушайте на здоровье, ― пошел обратно на выход.
А вот девушка застыла, в первый момент решив, что стала жертвой приведения, которое пришло за ответом за содеянное.
Она видела мужчину, которого убила лично. И могла поклясться, что не ошибалась, как в том, что он не мог выжить.
― Подожди, ― каркнула хрипло, слабо понимая, что еще за загадку ей подкинула судьба. Преградила путь и уставилась на ангела во все глаза. Ну, да, тот самый которому вспорола живот, когда пыталась убежать и напоролась на стрелы демонов.
― Ты? ― отпрянула в испуге.
― Узнала? ― улыбнулся мужчина. ― Я — Самаэль.
Вита замотала головой:
― Не может быть… я же убила тебя, ты погиб!..
― Ну, что ты, ― улыбнулся тот шире. ― Ты же не отрубила мне голову. Спасибо.
Он благодарит?!
Может он все же мерещиться ей?
Вита несмело протянула рук, коснулась мужчины пальцами в грудь и вовсе ушла в ступор. Вод рукой чувствовалась живая плоть под тканью рубашки. Тепло материи, согретой телом, твердость накаченных мышц.
Мужчина рассмеялся:
― Не веришь своим глазам? Я жив, жив. Ни о чем не переживай. Все живы. И ты жива.
― Жива, ― повторила эхом, очень сомневаясь в сказанном. Зато все больше уверяясь, что сходит с ума. ― И ты жив. Правда я тебя убила. Ты просто не мог выжить по всем законам мироздания после того удара. Но жив.
― Ты тоже не могла выжить, но жива.
― Мне не наносили смертельных ран, ― заметила немного сомневаясь. Говорить о чем-то точно она уже не могла.
― Да? Как скажешь, ― широко улыбнулся и, обойдя Виту, вышел и прикрыл дверь.
Девушка долго пялилась в ее поверхность, пытаясь прийти в себя и вот, очнулась, двинулась к окну и, задрав рубашку, начала себя оглядывать. Может у нее раны, а она не в курсе? Может уже разлагается плоть, а она не чувствует? Или уже стала привидением?…
И увидела грубый, длинный рубец с неровными краями под левым ребром. Судя по нему, она должна была умереть, только получив такую рану.
Вита выпустила рубаху и уставилась перед собой. За окнами расцветал новый день, но девушка этого не видела. Она пыталась понять, как выжил ангел, как выжила сама и живы ли те, кого она вроде бы тоже убила.
Загадок было слишком много, слишком много необъяснимых с точки зрения любой логики фактов. И разум Виты просто отказывался дать им объяснения иначе чем, не привлекая мистику.
В комнате появился Амин:
― Доброе утро.
Девушку развернуло к нему, уставилась как на ненормального. А кто еще может считать это утро добрым?
― Я жива, ― разжала губы. Сказала так, будто винила.
Амин остановился и насторожился:
― Да.
― Но вы были уверены, что я убита.
― Да.
― Я убила ангелов. Не меньше шести.
― Нет…
― Да! Я лично пронзила им грудную клетку, вспорола насквозь, проткнула!.. Но один из них только что принес мне завтрак.
― Да.
«Да»! — спокойно, как будто в норме вещей, что мертвецы сервируют стол! Причем для мертвецов же!
Может, здесь все мертвы? Может она давно умерла, просто не заметила, и потому продолжает ту же жизнь в воображении, что вела в теле? Абсурд, чушь полная… Но живой мертвец, улыбающийся ей как близкому и дорогому другу — разве не чушь, не абсурд?
― Ты живой? ― спросила Амина, и, судя по взгляду очень в том сомневалась.
Мужчина выгнул бровь. Прошел к девушке и встал напротив в паре шагов:
― Как видишь. Я живой, Вита, и ты, и все здесь живые. Хочешь — потрогай и убедись, ― протянул ей ладонь. Рука была совершенно реальной на вид, мало того — привлекательной. И будила странные желания, например чтобы Амин обнял.
Девушка отступила, не рискнув коснуться и поддаться желаньям. Ее занимало более важное.
― Как?
― Что «как»?
― Как я могла выжить? У меня рубец слева, ощущение, что бок чем-то не очень острым разворотили, или не церемонились. Как выжил Самаэль? Я пробила его насквозь. Мечем. В живот. Аут артерии. Полная кровопотеря за считанные минуты. Смерть!
― Но голову не срубила. Он выжил.
― Как?!
― Не знаю. Так было всегда. Это дар Отцов. Все живущие могут умереть только лишившись головы. Так повелось.
― Поэтому вы рубите головы демонам?
― Да. Чтобы они не возродились.
― Почему же посчитали, что я мертва?
― Ты дочь Отцов. Ты из мира Отцов. Ты другая. Но я рад, что арханы ошиблись и ты выжила.
Вита не могла сказать того же. Слишком «чудесатой» показалась ей жизнь.
Единственное, на что девушка еще питала слабую надежду о помощи в разгадках всех этих ежедневных загадок, лекарство Свята. Вита прошла к столу и залпом выпила неприятное пойло в кубке. Передернулась и застыла, надеясь, что вторая доза мгновенно вернет ей память, а та даст ответы на вопросы и расставит все по местам.
Однако ничего не случилось.
Никогда приняла настой перед обедом, ни когда перед ужином. Прояснений в памяти не появилось, зато одолела навязчивая мысль — демонов шестьдесят шесть типов.
Шестьдесят шесть, шестьдесят шесть, ― крутилось в голове упорно, как Вита не старалась думать о другом.
Даже ночью эта цифра не отставала от нее и словно преследовала, возникая в воображении в разных вариантах.
Вита лежала, таращилась в темноту и никак не могла заснуть. Ей стали мерещиться голоса:
«― …Шестьдесят шесть типов. Ничего число, правда?
