Самарин поднялся и размял затекшие ноги.
– Куда вы собрались, молодой человек?
– В туалет.
– Прямо и направо. Будьте осторожны, я с моими мальчиками соорудил здесь несколько ловушек. Это от Трехглазых, – доверительно объяснил Трот Трэшу и Харперу.
– Трехглазых? – Переспросил Харпер, вонзая зубы в обугленное тельце летучей мыши.
– Тс-с-с! – прижал кривой палец к губам Сесиль Трот. – Они могут нас увидеть.
– В каком смысле? – удивился Трэш. – Вы хотите сказать, что у них есть аппаратура слежения?
– В Карфагене нет никакой аппаратуры. Они просто все видят.
– Бред, – констатировал Трэш.
Самарин, внимательно выслушавший этот диалог, вздохнул и вышел наружу.
Харпер и Трэш многозначительно переглянулись, мол, старик – сумасшедший. Трот гневно перехватил этот взгляд и вскочил, яростно вытирая испачканные останками летучих мышей руки о клетчатый плед, который укутывал его с головы до ног, как римская тога.
– Идиоты! Еще одни идиоты! Сколько их было за сорок лет!? И где они теперь? Трехглазые – некоронованные правители Карфагена. У них есть оружие и летательные аппараты…
– Мистер Трот, но вы сами сказали, что в Карфагене нет никаких аппаратов… – попробовал возразить Трэш.
– Тс-с-с! – снова взвился Трот. – Я сказал: «в Карфагене». Но я не сказал: «У Трехглазых».
Сесиль Трот сел на корточки и обхватил голову руками.
– Господи, как мне нужен фонарь! У Саймунса есть револьвер, – глаза Трота лихорадочно заблестели. – И еще у него есть фонарь. Ну, это он врет. Если бы у него был фонарь, он давно бы отсюда ушел. Револьвер и фонарь. Дайте мне фонарь, и я выведу вас отсюда!
– Но как? – почти заорал Сигизмунд Трэш.
– Как? Дайте мне фонарь! У вас его нет. Или есть? – голос Сесиля Трота стал подозрительным. – Может быть, вы знаете, где его взять? Ведь вы совсем недавно из Большого Мира. Что там снаружи? Мы можем выбраться ночью, когда закончится Охота и взять фонарь. А потом я выведу вас отсюда.
– Но как?! – опять заорал Трэш.
– Метро! Здесь внизу, – он постучал ногой об пол, – есть метро. Но там темно. Возможно, могут встретиться мутанты или аллигаторы. Вы знаете, поговаривают, что там, на востоке Карфагена, в древности было несколько зоопарков, а потом во время большой войны с Пятнами…
– Пятен не существует, – успел вставить Трэш, но не удостоился никакой реакции.
– … они были разрушены. Звери, которых, кстати, было очень много, разбежались. Аллигаторы спаслись в канализациях. Иногда они выходят в метро. Лет тридцать назад здесь можно было подстрелить антилопу. Да, антилопу! А потом появились Трехглазые.
– Если бы вам удалось добыть фонарь, куда бы вы отправились? – осторожно спросил Трэш.
– Как куда?! Конечно, в Уркан. Там – свобода!
– Но разве нельзя пересечь Карфаген поверху? – спросил Харпер, а затем вынул вставную челюсть и стал протирать ее носовым платком.
– Я же вам объясняю, джентльмены, – Трех-гла-зые. Здесь мы в безопасности. Они располагаются на самом краю, возле границы с Урканом. Они – убийцы!
– Бандиты, что ли? – задал очередной вопрос Харпер, уже успевший вернуть вставную челюсть на место.
– Тс-с-с! Если бы Саймунс не враждовал с Белыми Людьми! У них есть арбалеты, но они – совершенные дикари, поклоняются кабаньей голове. И если бы удалось найти Макса из супермаркета на западе! У него есть небольшая пушка и несколько машин. Если бы мы все объединились, включая мелкие группы вроде нашей, даже тогда мы не смогли бы победить Трехглазых. Но мы сумели бы прорваться. Пусть не все.
Сесиль Трот снова обхватил голову руками.
– Белые Люди? – с сомнением покачал головой Харпер.
– Я видел их, – немедленно отозвался Трот, – среди них есть урканцы. Но в основном это неудавшиеся клоны. Белыми их называют из-за боевой раскраски. Если бы вы видели их пустые, прозрачные глаза! Некоторые вообще не имеют никакой памяти. Но им как-то удалось выжить. Они прячутся в подземных ангарах. Над ними большое пространство, заросшее деревьями и кустарниками, по-видимому, бывший парк. И там есть кабаны. Но Белые Люди не пускают никого охотиться там. Они не злобные, нет. Но никого не пускают на свою территорию.
– А Макс? – встрял Трэш.
В ангар зашел Самарин, держа в руках бластер и жадно вдыхая воздух.
– Самарин, откуда у тебя бластер? – всплеснул руками Трэш.
Самарин оглядел его непонимающим взглядом и двинулся к костру. Он схватил шампур с летучими мышами и немедленно начал грызть их. Олигофрен возмущенно заерзал, вскочил и попытался вырвать шампур у Самарина. Тот, не говоря ни слова, ткнул его бластером в живот и нажал на курок. Олигофрен вспыхнул как свечка и дико закричал. Самарин, не переставая жевать, снова нажал на курок. Крик мгновенно прекратился. Олигофрен, превратившийся в факел, еще некоторое время стоял посреди ангара, освещая пространство, а потом рухнул. Трэш, Харпер, Дамп и Смог начали затаптывать пламя, которое сразу же принялось за разбросанную по полу ветошь.
– Самарин, вы с ума сошли? – Заорал Трэш, танцуя джигу на искрах.
Самарин повел в его сторону бластером и заорал в ответ:
– Карфаген!!!
Трэш неловко попытался увернуться и упал навзничь, ударившись головой о стену. Арчер Харпер забился в угол и не подавал признаков жизни. Дамп и Смог переминались с ноги на ногу, ожидая приказаний своего вожака. Сесиль Трот сидел недвижимо, с ужасом наблюдая за происходящим.
– Самарин… – пролепетал Трэш.
– Это не я, – сказал Самарин, входя в ангар. Самарин-2 обернулся. Их глаза встретились. Оба отшатнулись. Самарин-2 опустил бластер.
– Кто ты? – спросил Самарин.
– Са-ма-рин, – по слогам произнес клон.
– Самарин? – переспросил Самарин.
– Са-ма-рин, – снова повторил клон, и по его щеке поползла грязная дорожка слезы.
– Надо же, – поднялся, отряхиваясь, Трэш, – Самарин, это твой клон. Забери у него бластер. Он нам может пригодиться. А то тут какие-то Трехглазые бродят.
Самарин-2 обернулся на голос и уже привычно вскинул бластер. Самарин едва успел ударить его по руке. Дуло взметнулось вверх, и сквозь дыру в потолке ангара заглянула луна. Раскаленные, желто-красные края дыры окаймляли ее точно нимб. Самарин-2 обернулся и ударил бластером Самарина. Самарин упал навзничь. Клон навел на него оружие, и в тот же миг голова его разлетелась на куски. Самарин-2, однако, успел почувствовать боль и с удовлетворением осознать, что он снова уходит во Тьму. Опыт подсказывал ему, что если переход из Тьмы в Свет совершился однажды, то может повториться и в другой раз. Эта вспышка последней мысли успокоила его, и он безмятежно умер.
