Дарк Аламез находился в весьма затруднительном положении. Вот уже несколько растянувшихся на вечность минут он стоял перед столом, на котором были аккуратнейшим образом разложены ножи, кинжалы и стилеты, но так и не мог сделать выбор. Моррон привык к совсем иному оружию, настоящему, боевому и поэтому с отвращением взирал на кустарные, плохо выкованные, малоэффективные образцы, какими обычно пользовались альмирские воры. К примеру, стилеты пехотинцев были способны не только почти по самую рукоять углубиться в плоть врага через узкие стыки в доспехах, но при хорошо поставленном, сильном ударе под нужным углом могли пробить насквозь довольно крепкую пластину брони. Те же «игрушки», что он видел перед собой, несомненно, обладали определенными плюсами. Их можно было незаметно носить в рукаве, они были легки, но ощутимый удар в открытом бою ими не нанести. Они казались годными лишь для внезапного нападения, по большей части со спины, когда застигнутая врасплох жертва не готова к отражению атаки или не имеет при себе оружия вообще. С кинжалами да ножами была та же беда: слишком коротки, тонки, и на их не внушающие доверия лезвия нельзя было принять рубящий удар добротного боевого меча.
– А получше что-нить имеется? – наконец-то спросил Дарк, у стоявшего рядом с ним в ожидании Грабла.
– Все, што есть, тута, – надув губы, просопел торговец, бывший на полголовы ниже моррона, но зато дважды солидней в плечах. – Выбирай шустрее, не всю ж ночь мне с тобой торчать!
Казалось, дельцу самому стыдно за свой, мягко говоря, смешной арсенал, полностью соответствующий потребностям ночных лиходеев, но далекий от того, чтобы удовлетворить запросы настоящего вояки, привыкшего вступать в бой, а не нападать из-за темного угла. Грабл старался не пересекаться взглядами с недовольным покупателем и немного нервничал, отчего забавно морщил широкий лоб и еще больше походил на гнома, но только изрядно подросшего. В конце концов, сообразив, что лучше оставить привереду-покупателя одного (так клиент хоть что-то выберет, да и уши торговца не услышат нелестных слов), Грабл удалился, вышел в дверь, за которой начиналась лестница, ведущая из подвала наверх, прямо на кухню.
Хоть на ремонте стен и крыши кабака хозяин хорошо сэкономил, да и на вывоз мусора совсем не тратился, но к обустройству его подземелья подошел весьма основательно, не жалея ни сил, ни средств. Оно и понятно, ведь нуждавшиеся в его товарах воры, разбойники, убийцы и прочие темные личности приносили крепышу основной барыш, а ремесло корчмаря являлось всего лишь прикрытием для иногда наведывающихся в Старый город властей и верным способом завоевать авторитет и уважение в преступной среде.
Бесспорно, Грабл был хитрецом. Одно лишь то, с какой тщательностью он подошел к маскировке входа в потайное подземелье, заслуживало наивысших похвал. Люк в полу кухни был совсем неприметен глазу, даже стыки между досками были подогнаны идеально, а ведь это стоило много усилий, много часов кропотливого физического труда, сравнимого с работой искусного ювелира. Но особенно Дарка поразило, что в небольшом подвальном помещении, в которое вела лестница из кухни, имелись две двери: правая вела в просторную комнату арсенала, где Аламез сейчас находился; что скрывалось за левой, оставалось только гадать. У размышлявшего над этим исключительно из праздного любопытства моррона имелось несколько предположений, но версия о том, что за крепкой, запертой на несколько запоров и висячих замков дверью находится кладовая с сокровищами, была сразу же отклонена за полной несостоятельностью. Несмотря на простоватую даже для мелкого купца внешность, Грабл не производил впечатления наивного простачка, который хранит свои золотые запасы в том же месте, где и торгует и куда каждую ночь наведываются не отягощенные моральными принципами воры, готовые без колебания обокрасть даже родного брата, не то что товарища по преступному цеху.
Поскольку интерес к запертой двери у моррона имелся, но воспринимался лишь словно увлекательная головоломка и не более, размышления о загадочной комнате продлились не долее пары минут, а затем он вернулся к решению первоочередной задачи: подбору оружия и одежды. Из всего инструментария для убийства, разложенного в идеальном порядке на столе, Дарк выбрал всего лишь один предмет – короткий охотничий нож с широким остроконечным лезвием и обшитой свиной кожей рукоятью. Наносить колющие удары ножом, конечно, нельзя, поскольку возникала опасность повредить собственную руку, но зато режущие получались бы отменно. Нож был легок и удобно лежал в кисти. Смена хвата с открытого на закрытый и с верхнего на нижний происходила плавно, быстро и, главное, практически незаметно для противника. В этом Аламез убедился, проделав перед приставленным к стене ростовым зеркалом несколько простеньких атакующих и парирующих движений, которые еще помнили давно не упражнявшиеся в искусстве убийства руки.
Отложив невзрачный с виду, но зато наиболее подходящий будущему владельцу нож в сторону, Дарк занялся осмотром остального товара, разложенного аккуратистом-торговцем по стенным полочкам и столам. Веревки и тонкие, но прочные цепи для связывания жертв не вызвали у него интереса, как, впрочем, и богатый выбор удавок и кляпов. Если Аламезу и пришлось бы брать кого-нибудь в плен, то это были бы не люди, а вампиры, для которых разорвать веревку или цепь так же просто, как любителю пива сходить до ветра, притом не поднимаясь из-за стола.
Мечей, булав, копий и прочего приметного оружия, которое не спрячешь под полой, у торговца краденым, собственноручно изготовленным и незаконно привезенным, конечно же, не водилось, но зато имелись короткие кистени и крохотные наручные арбалеты, мощность выстрелов которых, как, впрочем, и остальные боевые характеристики, оставляла желать лучшего. С десяти шагов из такой игрушки можно причинить вред человеку, можно даже его убить, если приноровиться и точно попасть в не защищенную доспехами шею, лицо и прочие важные органы. Однако тратить время на пристрелку Аламезу не хотелось. Метательные ножи Дарк недолюбливал, так что даже не подошел к полке, где лежал их огромный запас. Не только закаленный в боях воин, но и обычный, мирный горожанин, обладающий средней реакцией, мог легко отбить их в полете рукой, а если ее от кисти до локтя защищал бы кожаный наруч, то даже следа пореза не осталось бы.
Бесполезными и никчемными показались моррону и остальные предметы из тайного арсенала, о назначении которых несведущему в воровском деле клиенту оставалось только догадываться, поэтому довольно скоро Аламез перешел к осмотру запасов легкой брони и сундуков с тем хламом, который продавец, видимо в шутку, называл одеждой. На кожанках с косовато нашитыми стальными пластинами взор Дарка надолго не задержался, поскольку воры и разбойники ходили в них лишь на ночные дела, а он не собирался менять гардероб поутру, когда количество патрулей в городе значительно увеличивалось. Зато выбор моррона сразу же пал на три нательные кольчуги, которые можно было, не привлекая внимания стражи, носить круглосуточно под одеждой. К сожалению, лишь одна, притом далеко не самая лучшая, пришлась ему впору, а остальные были чересчур длинны и велики (судя по их размерам, никогда не бывавший в Филании человек мог бы предположить, что в ее столице проживают исключительно великаны, чей рост и размеры живота намного превышают параметры среднего обывателя). Аламез хотел взять еще наручи, но из трех пар не осталось ни одной годной для носки: то кожа тонка, и ее легко проткнула бы вилка, не только нож; то ремешки перетерты; то нашитые поверх кожи стальные пластины мешали свободе движения рук.
