глыбами увидел такое, что захотелось черно и страшно выругаться.
Прореха. Гребаная прореха в небе.
Вместо меня выругалась Валия. Причем грязно. Честно говоря, подобных слов я от нее почти никогда не слышал.
– Он опять за свое, – процедил я. – Снова разломал наш мир.
– А был выбор? – осведомился Сильпур, ничуть не обеспокоенный непорядком в небе.
Сильпур с безразличием относился ко всему: и к летающему льду, и к жуткому холоду. Ничто его не брало. Он вообще мало походил на человека, даже по моим очень вольным меркам.
Сильпур указал на темное пятнышко посреди ледяного круга. Чертяка еще и видел лучше меня! Похоже, двигать нам нужно было именно туда.
Мне постоянно приходилось лезть в самое пекло. Я ходил к сердцу Морока и умудрился выжить. Правда, никак не мог вспомнить, что же там случилось. Реальность мешалась с бредом – надеюсь, и правда только бредом. Из своего похода я вынес два вырезанных на руке слова и одно твердое убеждение: надо уничтожить Саравора. Мне не хотелось и думать о том, чем я за это заплатил.
– Тут прошли люди, – чуть слышно произнесла Валия.
Морозный ветер схватил и унес ее слова.
В самом деле: на ледяных стенах остались царапины, плавающие в воздухе обломки кто-то раздвинул, чтобы освободить путь, повсюду виднелись отпечатки подошв. Неизвестные шли туда же, куда и мы. Может, эти следы принадлежали Амайре и Василову? Впрочем, для двоих следов было многовато…
Я посмотрел вверх, на страшную прореху, сквозь которую в наш мир лился белесый свет. Три ровных отрезка, исходивших из эпицентра под равными углами друг к другу, геометрически совершенное уродство искалеченного мира.
В бескрайней белизне трудно оценивать расстояния. Темное пятно оказалось дальше, чем мы предполагали. Всякий раз, переступая трещину, я ожидал неприятностей от холодного голубого сияния. Но оно не причиняло вреда и вообще никак не отзывалось на наши шаги.
В эпицентре сидел, скрестив ноги, мертвец – завернутый в толстую шубу, смерзшийся в камень.
Я обнял Валию за плечи.
Это был Нолл. Или его аватар.
– Приятель хозяина, – сообщил Сильпур. – Он умер. Идем.
– Подожди, – сказал я сквозь прикрывавший рот шарф.
Подошел и опустился на колени перед сильно обледеневшим телом. Валия, не сделав и шага, тоже смотрела на него. Черт, с этими зеркальными глазами не разберешь, о чем она думает.
Аватар походил на тот, что явился за мной в Морок, но казался старше – истощенный, и больше седины. Серо-синяя кожа задубела, шуба отчего-то была расстегнута. Тело склонилось вперед, согнулось, словно умирающий сопротивлялся ветру. Я пригляделся, затем попытался раскрыть шубу. Край ее обломился будто стеклянный.
Святые духи! Грудная клетка вскрыта. На месте сердца – зияющая дыра.
Сердце Безымянного, как и Глубинного короля, – штука чудовищной силы. В самый пик Великой осады Воронья лапа в компании с другими Безымянными разодрал в клочья Шаваду и напитал его сердцем Машину Нолла. А до Шавады Машину питало сердце обманутого и сломленного Песнобега. Я видел останки этого сердца в зале глубоко под Машиной. Да, было ясно: Нолл умалился, едва пережил молчаливую битву воли с Глубинными королями и Спящим. Но я никак не мог предугадать предательства Безымянных.
Не исключено, конечно, что сердце само выскочило из груди, когда Нолл потерпел поражение в битве. Почему нет? Выскочило, оставив замороженную дыру. В конце концов, много ли я знаю про магию Безымянных?
Нолл предупредил меня, сказал, чтобы я не доверял моему хозяину. А Воронья лапа советовал не доверять Безымянным.
Сидя на крыше тайного дома Валии, в центре Валенграда, я слышал, как застигнутый черным дождем бедолага орал про вырванное у него сердце. А Нолл велел мне слушать дождь, приносящий безумие, видения и жгучую боль. Дождь, знающий, что случилось здесь. Дождь, который помнит.
Не верь своему хозяину. Теперь эти слова обрели новый смысл.
Я постарался прикрыть дыру на груди Нолла. Надо будет рассказать Валии, ведь она, как-никак, его капитан. Но не сейчас. Ноги совершенно онемели, и руки, несмотря на варежки, едва слушались.
– Воронья лапа сидел здесь, – сказал Сильпур, уже не глядевший на труп Нолла.
Он стоял там, откуда паутиной расходились трещины.
– Мелкая могила – здесь, – я указал на другой эпицентр трещин.
А Леди волн тут не было. Странно. Безымянные работали сообща ради единой цели: выживания. Но почему тогда к ним не пришла Леди? Понятно, что они заключили лишь временный союз, каждый хотел своего и действовал по-своему. Но в час отчаяния логично держаться вместе.
Впрочем, это человеческая логика.
– Мы должны спуститься, как и они, – заявил Сильпур.
– Спуститься? – удивился я.
Сильпур показал вниз.
Одна из трещин была шире и казалась глубже прочих, из нее лилось то же дрожащее голубое сияние, что из остальных. Возле края торчали три штыря, вбитых в лед, от них уходили в глубину три толстых узловатых веревки. В одном месте край, потертый и выщербленный, выглядел так, будто близ него был еще один штырь, сорвавшийся и упавший в трещину.
– Думаете, Амайра спустилась туда? – спросила Валия.
Сильпур не ответил. Он дергал, проверяя, веревку, осматривал штырь. Я опустился на колени, поднес ладонь к голубому свету. Теплый, зовущий… Сияние сочилось между пальцами, и в груди словно развязывался узел. Назревший кашель так и не вырвался наружу, успокоился. Я посмотрел в расщелину. Свет – если это голубое пламя и вправду было светом – в глубине не усиливался.
– Там что-то есть, внизу, – сказал я. – Я его почувствовал, когда видел это место раньше. Что-то древнее, старше даже Безымянных, уже тысячу лет как вмерзшее в лед.
– И что это?
– Кабы знать, – ответил я, хотя знать не хотел вовсе. – Похоже, Амайра с Василовым спустились именно здесь.
– Но веревки три, – возразила Валия. – И, надо думать, раньше их было четыре. С ними шел кто-то еще?
Хороший вопрос.
– Нужно спускаться, – напомнил Сильпур.
– Не знаю, смогу ли я, – осторожно заглядывая в пропасть, призналась Валия.
Трудно было бы найти человека способней, чем Валия, но ее таланты относились скорее к переустройству мира, чем к скалолазанию. Торосы и расщелины уже вымотали нас. А спуск мог оказаться очень длинным. Даже тренированному юноше такое не всегда по силам.
Я осмотрел штырь. Держался он прочно.
– Останешься здесь – замерзнешь, – дергая веревку, предупредил я. – Хватайся за меня. Спустимся вместе.
– Во мне больше веса, чем кажется.
Да ладно. Все считают, что они слишком тяжелы.
– Я сильней, чем выгляжу. А ты сильней, чем думаешь.
Небо жалобно пискнуло. Ну, это не вой Морока. Трещина здесь куда меньше тамошних.
Сильпур скользнул за край.
– Ты уверен? – спросила меня Валия.
– Уверен. Легко спущу нас обоих.
– А веревка выдержит? Не обижайся, но весишь ты фунтов триста. Я столько мышц и не видела никогда.
Глупо было гордиться тем, что Морок переделал меня в белой камере. Но я все-таки гордился.
– Остается только надеяться, – самодовольно заметил я.
Валия забралась ко мне на спину, обвила руками шею. Честно говоря, весила
