Окружающий пейзаж вдруг расплылся и медленно заколебался. Казалось, что я смотрю на него сквозь мощный поток воздуха, который в знойный летний день поднимается от раскаленного асфальта. Порядок! Именно так и выглядит выход из «зеркала». Еще чуток и…
Я вдруг увидел, что разметка с дороги пропала. Да если бы только разметка! Исчез и сам асфальт. Сейчас мы катили по грязному, замаранному пятнами смазки и черными обожженными подпалинами бетону. Мозг еще не успел воспринять, переварить этот факт, как прямо перед БТРом материализовалась целая шеренга больших, выкрашенных серой краской ворот, на каждом из которых красовались облезлые и потускневшие белые круги с цифрами внутри. Мне едва удалось затормозить, и нос «302-го» лишь легонько стукнул в одну из полуоткрытых створок.
― Срань господня!
Этот полный отчаяния стон вырвался из моей груди, потому как я все понял, я узнал это место. Дом… «милый» дом… С каменным лицом полковник Ветров оглядывал свою вотчину ― парк боевой техники Четвертой гвардейской танковой Кантемировской бригады.
Они появились уже через мгновение. Они выползали из темноты боксов. Они поднимались из широких разломов в бетонном покрытии парка. Они словно рождались из клубов странного иссиня-черного тумана, стелившегося по огромной территории мертвой Кантемировки. Кто они? Цирк-зоопарк, да кабы я знал кто! Эти существа походили на крупных широкоплечих, ужасно сутулых обезьян в длинных до пола, рваных лохмотьях. Правда, стоило только присмотреться и становилось понятным, что никакие это не лохмотья. Это был дым, причем очень и очень похожий на тот, что испускали ветви исполинских мрачных деревьев около неприметной деревушки Шаганино. Я помнил его, ровно как и тот страх, которого тогда натерпелся. Этот страх, этот удушливый ужас пришел вновь. Больше чем дымящиеся раскачивающиеся в такт медленным шагам фигуры, его нагонял странный жуткий свет, которым горели глаза монстров. Целых шесть глаз! Расположенные двумя параллельными цепочками, по три в каждой, они шли сверху вниз по лицевой части большой, безшеей, буквально сросшейся с туловищем головы. Кроме этих ярких, светящихся адским багровым светом точек, на голове ничего больше видно не было, ни ушей, ни ноздрей, ни рта. Подумав об этом, я задрожал всем телом. Сразу вспомнилось Одинцово и те памятные встречи с призраками. Неужто сейчас нас угораздило нарваться на их «милых» родственничков, способных выпить свою жертву только лишь прикоснувшись к ней?
Само-собой, населявших Кантемировку чудовищ увидел не только один я. Их заметили и все мои товарищи. В первое мгновение появление этих созданий вызвало шок, оцепенение, ступор. Все мы сидели словно парализованные и смотрели в глаза неотвратимо надвигающейся смерти. А то, что это именно смерть не было ни малейшего сомнения. От монстров исходил поток ненависти и угрозы. Это было словно свирепый ледяной ветер пронизывающий насквозь не только одежду, но и броню боевой машины.
Странно, но именно в этот миг мне вдруг показалось… Вернее я был почти уверен, что где то, когда-то уже чувствовал нечто подобное. Вот только вспомнить… О том чтобы вспомнить не приходилось даже мечтать. Мозг накрепко парализовало заклятье страха, дикого панического ужаса.
Не знаю, может, повинуясь этому гипнозу, мы так бы и расстались с жизнью, покорно и безмолвно, как стадо баранов, но… Неожиданно за моей спиной прозвучали слова громкой, властной команды:
— Берегись! Защищайте глаза!
Кто кричит? Что значит «защищайте глаза»? Дальше этих нехитрых вопросов продвинуться мне так и не удалось. Сразу грянули выстрелы. Один, второй, третий. Помповик! Это помповик! Вот тут соображалка старого солдата сработала быстро и четко. Выстрел из помпового ружья не спутаешь ни с глухим плевком калаша, ни со звонким грохотом СВД. Значит Главный. Стрелял Главный!
Пальба помогла очнуться, разорвала оковы неестественного, будто навязанного кем-то оцепенения. Я даже смог понять, что вместе с каждым выстрелом видел вспышку и слышал хлесткий удар по броне. Это как же так? Это что же получается? Ханх стрелял внутри десантного отсека! В кого? Вопрос «зачем?» мне как-то совсем не приходил в голову. В тот миг я был ошарашен, растерян, подавлен и мыслил лишь в одном направлении. Неужели все ложь? Неужели Главный специально заманил нас в ловушку, воспользовался помощью… Чьей именно помощью я так и не смог определиться. Да и какая теперь разница. Важно лишь то, что эта падла теперь хладнокровно бьет нам в спину?
Меня словно переклинило. Я совершенно позабыл о чудовищного вида созданиях, которые неотвратимо наползали на нас со всех сторон. Думал лишь об измене, о коварном предательстве проклятого ханха. Ну что ж, теперь уж ничего не поделаешь. Скорее всего, это конец. Надеясь встретить смерть лицом к лицу, одарить врага последним испепеляющим взглядом, полковник Ветров стал медленно оборачиваться. Как не странно это мне удалось. Выстрела не последовало. Я по-прежнему оставался жив, а потому смог до мелочей оценить увиденное.
— Вы… — только и успел прошептать я, глядя на лица своих товарищей.
Все они были живы. Растеряны, деморализованы, оглушены, но живы. И еще… По стальному чреву «302-го» медленно расползалось светящееся голубоватое облачко. Энергон! Я сразу понял, что это знергон. В голове вдруг что-то щелкнуло и пришло прозрение. Главный взорвал несколько кристаллов внутри бронетранспортера. И это их выплеснувшаяся на волю энергия сейчас подпитывает нас, позволяет устоять перед шквалом чудовищной ментальной атаки, которую обрушили на нас черные.
Название «черные» возникло само собой и плотно засело в мозгу. Они действительно черные. Не только по своей внешности, но и по своей сути, своему нутру, а посему… Убивать! Их надо просто убивать! Очистить от этой скверни и заразы нашу, вы слышите, суки, НАШУ Землю!
— Огонь! — мы с Главным заорали отчаянным, безумным, диким дуэтом, от воплей которого могли очнуться даже мертвые.
В тот же миг пробудилось все оружие, находившееся на борту «302-го». Громыхнул КПВТ, в многоголосый хор слились частые хлопки автоматных очередей.
― Ходу полковник! Ходу! ― этот приказ окончательно привел меня в чувство. Конечно же ходу! Не стоять же на месте и ждать пока нас всех тут прикончат.
Не теряя ни секунды, я стал сдавать назад с таким расчетом, что бы развернуться. Прорываться мы будем конечно же на юг, в сторону частных гаражей которые примыкали к самому забору части. Это кратчайшее расстояние, единственный путь к спасению.
