– А вы там были в это время?
– Нет, врать не буду, сам это не видел. Люди рассказывали. Хм… Наверно, смешно, когда два здоровенных стража в решётку упёрлись и стоят, тупят. По идее, они её должны были в момент снести. Дверь-то снесли… Но факт, решётки после того случая стали делать во всех посёлках.
– Ясно… Ещё вопрос.
– Ну?
– Вы перед выходом схему чертили…
– Ну?
– А во время движения ни разу её из рюкзака не достали…
– Да она сто лет мне не упала, эта схема. Я тут без фонаря, с закрытыми глазами везде пройду, каждый уголок с детства знаю.
– А для чего тогда схему чертили?
– Для вас.
– Для нас?
– Ну, мало ли, что со мной может случиться… А с этой схемой любой из вас спокойно доберётся до Нейтрали.
– А, вон оно как… Ну, понял.
– Всё, давай, спи.
– Хорошо… А! Ещё вспомнил.
– Ну что опять?
– В гнезде вы ходили близко от стражей.
– И что?
– А до этого сказали, что, если кто-то переступит некую линию… черту… в общем, подойдёт слишком близко к кладке, – стражи бросятся.
– Точно, так и есть. Не только стражи, вообще все краулеры в округе бросятся. Как по команде «В атаку!!!».
– Коллективный разум, – перестав храпеть, пробормотал Панин.
– Ты спишь или как? – заинтересовался Мусаев.
– Хр-рр… – индифферентно ответил Панин.
– Странно он спит в походе, – пожаловался Мусаев. – Вроде храпит, а как услышит что-то интересное, вот как сейчас, реагирует. В общем, не поймёшь, спит или нет, а потом сонный ходит, зевает, привалы требует не по графику… Так о чём мы там?
– Меня интересует, как вы определяете дистанцию безопасного удаления?
– В смысле, «стой, дальше нельзя»?
– Да. По каким признакам вы определяете, что всё, дальше нельзя? Меток там на полу я не видел…
– Меток? Ну ты шутник… Кстати, интересный ты вопрос задал. Сколько охотился, никто ни разу не спрашивал про такое. Я вот теперь думаю: то ли ты такой умный, то ли все остальные того… гхм-кхм…
– Может, те, кто не задавал вопросов, ни разу не видели, как вы ходите по гнезду в десятке метров перед стражами? Может, они не гуляют каждый день по гнёздам?
– Хм… Да уж, точно, не гуляют и не видели. Лёша сегодня зашёл в гнездо первый раз в жизни. Витя с Олегом – тоже. Как-то, было дело, я им издалека показывал кладку. Но там было далеко, больше рассказывал. По-моему, в тот раз они толком ничего и не рассмотрели, только кокон из паутины. В общем, можно сказать, что они до этого дня кладку только на фото и рисунках видели. Так же, как и живых стражей.
– Так что там насчёт «ни шагу дальше»?
– Матку надо слушать.
– Вот это её урчание?
– Песню, малыш, песню. Когда чужой близко, она чувствует, даже через стенку. Начинает петь, недовольна. Ну так она как-то спокойно, что ли, поёт, без истерики, просто недовольство показывает.
– Монотонно?
– Да. Типа: «Эй, стражи, вы что, совсем енубатые?! Тут чужие ходят, а вы встали, бур вам во все места, и не гоните гадов! Нет, я понимаю, что вы в ауте от триммера, но совесть-то тоже надо иметь!»
– Так прямо и говорит?!
– Ну, типа того. Недовольна, короче. Раньше-то её пения никто не слышал. Стражи близко к гнезду никого не подпускали, рвали на дальних подступах. Разве что кто-то в гнездо случайно через провал упадёт, как тот обалдуй, что в администрации посёлка в камере заперся.
– А когда пришла эпоха триммеров?
– А как триммеры появились, охотники стали ходить близко к гнёздам и заметили: поёт! Пока вывели систему, пока поняли, что к чему, много нашего брата порвали. Думали, триммер всегда работает… А нет, получается, не всегда, возле кладки плевать им на триммер…
– Так что там с песней матки и дистанцией безопасного удаления?
– В общем, она поёт ровно, без истерики. А когда близко к кладке подходишь, напряжение появляется. Вот как появилось, сразу сдавай назад. Типа, такая невидимая черта.
– В чём выражается напряжение? Меняется тональность «мелодии»? Это можно определить на слух?
– На слух… Ну, не знаю, вообще-то чисто на слух так и продолжает петь, никаких там визгов и воплей, всё ровно… Но ты его как-то чувствуешь, это напряжение.
– Хр-рр… Инфразвук? – предположил во сне Панин.
– Спи давай, – привычно шикнул Мусаев.
– То есть матка издаёт инфразвуковой сигнал, который воспринимают не только стражи, но и люди?
– Насчёт сигнала не скажу, но напряжение появляется, и оно такое… ощутимое, ты его чувствуешь. Оно как-то так: появилось, как будто упёрся во что-то, преграда какая-то, сначала средней силы, шаг дальше – сильнее, ещё шаг – и всё, вся свора бросается и рвёт тебя в клочья. То есть слушай внимательно, и если не дурак, почувствовал напряжение – сразу сдавай назад.
– Интересно… Наблюдение насчёт «вся свора бросается» – личное или по опыту коллег?
– Это мне Ваня Говоров рассказал, Сашкин отец. Кстати, вовремя надоумил.
– Пригодилось?
– Ещё как пригодилось. Аккурат после этого я попал в гнездо по случаю. Хорошо, уже знал: не растерялся, поймал это напряжение и сделал всё правильно. А если бы не Ваня… Не его опыт… Глядишь, сейчас бы с тобой не разговаривал.
– Да уж… Как говорят военные, «каждая строчка Устава написана кровью».
– Это ваши военные так говорят, ТАМ?
– Это все военные так говорят.
– Ну, наши военные так вроде бы не говорят. Но мысль правильная. А спать ты сегодня собираешься?
– Да, конечно.
– Ну всё, отбой…
* * *
Поболтал с сержантом, и на душе почему-то стало легче.
Вереница образов и впечатлений сегодняшнего дня выстроилась в ровный ряд, отодвинулась на дистанцию безопасного удаления – как Мусаев от кладки в гнезде, – так что можно было издалека спокойно взирать на них без опаски поранить психику, и Вадим стал потихоньку засыпать.
Всё хорошо, всё нормально, жизнь продолжается, надо отдыхать…
Привычно вспомнилась «вторая полка купе в вагоне на заброшенной станции», и это вызвало невольную улыбку.
Вот ведь ирония Судьбы…
В своё время Вадим любил погонять в survival action типа «Fallout – Сталкер – Метро» и частенько засиживался за игрой допоздна.
И когда ложился спать, психологически уставший и вымотанный, как будто не на экране, а в жизни весь день в экипировке и с тяжёлым рюкзаком за плечами бегал от мутантов, наш парень идиллически, но вполне отчётливо, в деталях, представлял себе крохотный уголок комфорта и безопасности в постапокалиптическом мире.
Это был спальный вагон на заброшенной станции, в тупике, среди трёх десятков таких же вагонов (чтобы врагам сложно было найти), хорошо сохранившееся купе с усиленной дверью, вместо окна толстый лист рифлёного железа, мешки с припасами наверху, в багажной нише, несколько готовых к бою стволов на соседней полке…
