– Ха! В таком случае зовите меня «господин оберштурмфюрер».
– Договорились. Чибисов!
«Комод» явился и воззрился на панибратски покуривающих офицеров.
– Чибисов, как там с обедом?
– Готово всё давно, товарищ полковой комиссар.
– Так зовите к столу, что ж вы. Вот и господин оберштурмфюрер с нами.
Чибисов покосился на немца.
– Там самогон у финнов, товарищ полковой комиссар...
– Хорошо, разрешаю. Часовому поднесите, на морозе человек стоит, и через час сменить.
– Есть!
Чибисов убежал, а немец спросил:
– Ну и как вы сюда попали, товарищ комиссар? Про войну России с Финляндией я знаю, но, насколько мне известно, боевые действия идут довольно далеко отсюда...
– У меня свое задание, – уклончиво ответил Воскобойников.
– Давайте, как вы сказали, прекратим игру, – сказал немец. – Откроем карты, раз уж мы союзники. Если желаете, я начну первый.
– Как я узнаю, что вы говорите правду?
– Никак. Вам остается надеяться на мою честь и слово офицера.
– Идет, – кивнул Воскобойников. Полковой комиссар ожидал услышать всё, что угодно, но то, что рассказал Айнцигер, если не повергло Станислава Федоровича в шок, то несколько выбило из колеи. Он внимательно слушал, прикуривая сигарету от сигареты, так что к концу разговора почти опустошил пачку немца.
Если коротко, то Айнцигер прибыл в Финляндию за тем же, за чем шел Воскобойников. Нет, конечно же, немцы не знали об операции «Фьорд», но, как выяснилось, владели информацией примерно в тех же объемах, что и организаторы операции в СССР. Может быть, в несколько меньших объемах – если немец не врал. Но в незначительно меньших.
– Понимаю, что всё это похоже на сказку, – закончил Айнцигер, – но дело обстоит именно так.
– Верю, – сказал Воскобойников, сплевывая табачную горечь. – Верю, потому что имею точно такое же задание. Как видите, не только вашим хозяевам известно о занятных вещах, хранимых лесами Финляндии. Однако эта деревенька... у меня данные другие. Почему вы сразу не отправились туда?
– Жизнь – весьма сложная штука. У нас недостаточно времени, чтобы быть врагами. Самым разумным будет, раз уж мы союзники, объединить усилия, – предложил немец. – Там и разберемся, чьи данные точнее. Вместе у нас получится гораздо лучше, а в конце концов мы разойдемся в разные стороны.
– Вы думаете, это будет так легко сделать? Всерьез?
– Пока что я ничего не думаю. Давайте доберемся до места, а там всё решится
– Сомневаюсь, – покачал головой Станислав Федорович. – Очень сильно сомневаюсь.
– А вам больше ничего не остается, – улыбнулся немец. – Я раскрыл карты, вы, как ни странно, тоже раскрыли. При этом я полностью завишу от вас, поэтому вы находитесь в более выгодном положении, товарищ комиссар. Так или не так?
– Так, – согласился Воскобойников.
Стол получился нехитрый, но сытный – суп из мясных консервов и консервированная каша с мясом. Самогон разлили в жестяные кружки. Дали поесть и пленным, но без выпивки.
– Товарищи! – сказал Воскобойников, вставая. – Так получилось, что мы собрались вместе, и у нас есть важнейшая цель, важнейшее задание, доверенное нам партией и правительством, всем нашим народом. Буду с вами откровенен. Наверное, вы думаете, что в самое ближайшее время мы постараемся соединиться с частями Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которая, без сомнения, громит сейчас врага в глубине его территории, далеко от нашей границы. Я вынужден сообщить вам, что у нас иная миссия. К сожалению, я не могу говорить о деталях, но надеюсь, что вы меня понимаете. Таков приказ, и мы обязаны выполнить его со всей ответственностью.
Красноармейцы молчали, внимательно глядя на комиссара. Еще во время первой их встречи, после кровопролитного лесного боя, Воскобойников приказал двигаться на запад. Вопрос был в том, как далеко на запад?
– Главная задача – достигнуть определенной точки на территории Финляндии, – продолжал Воскобойников. – И в этом нам поможет наш союзник, офицер вооруженных сил Германии обер-лейтенант Айнцигер.
Немец привстал и коротко кивнул. Воскобойников специально не стал упоминать об СС – так было проще для бойцов.
– Ясно, товарищ полковой комиссар, – сказал Вершинин, хотя и глядел на немца с сомнением.
– А раз ясно, давайте выпьем! – Воскобойников одним духом проглотил самогон, скривился и пробормотал: – Сильна, зараза!
Все засмеялись, даже немец, который, надо полагать, понял, что говорит Воскобойников. Обстановка за столом немного разрядилась, но на немца всё равно посматривали с опаской, с недоверием.
– Вашим людям я не нравлюсь, товарищ комиссар, – шепнул Айнцигер, наклонившись к Воскобойникову.
– А чего же вы хотели? – спросил тот. – Вы фашист. Если бы я попал в компанию немецких солдат, разве они бы радовались?
– Я был в Брест-Литовске на совместном параде советских и немецких войск, так там была вполне дружелюбная обстановка.
– Всё зависит от ситуации. И не стоит называть это парадом: во-первых, торжественное прохождение ваших и наших войск не являлось парадом победы, оно состоялось после согласования деталей и подписания соглашения о передаче вами Бреста Красной Армии. Сначала торжественным маршем прошли германские войска, а после того как они покинули город, туда вошли наши танковые части. Если на прохождении немецких подразделений присутствовал наш комбриг Кривошеин, то при прохождении советских подразделений ни одного немецкого солдата и офицера на улицах Бреста уже никто не видел.
– Вы тоже там были? – поднял брови немец.
– Да, – коротко ответил Воскобойников, хотя ни в каком Брест-Литовске в то время не находился, а летал в Хабаровск по делам, никак с событиями в Западной Белоруссии не связанным. «Спасение идет из СССР, – писали тогда „Известия“. – Грозная, суровая, непреклонная и великодушная – идет Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Ради счастья человеческого построена наша страна, и на страже его стоит Красная Армия. Ради этой цели Красная Армия двинулась сегодня, затемняя небо стальными крыльями, потрясая землю бронемашинами, тяжелой поступью неисчислимых полков».
И спасение в самом деле шло.
Когда закончили трапезничать, Воскобойников распорядился накормить пленных финнов. Сменившийся часовой – красноармеец Каримов – грелся у печурки, не обращая на немца никакого внимания.
– Всем отдыхать, – велел Воскобойников. – Утром выходим.
Дождик обрушился на листву с веселым шорохом, забарабанил по черной крыше «эмки», и Мокеев громко крикнул, выныривая:
– Федорыч! Снимай портки да ныряй скорее!
