— Здравствуйте, обвиняемый, — проскрежетал следователь, именно проскрежетал, потому, что назвать это голосом было невозможно, — присаживайтесь, — он указал Алексею на табурет напротив себя, по другую сторону стола. — В первую очередь я должен предупредить Вас об смертельной ответственности от дачи заведомо ложных показаний, либо отказе от дачи показаний.
— Это как?
— Это значит, что всякое Ваше показание, которое будет принято нами как ложное, влечёт за собой немедленную смерть. Если Вы отказываетесь отвечать на вопросы — немедленная смерть.
— Круто. А если я буду говорить сущую правду, а Вы всё равно посчитаете это ложью?
— Смерть.
— Класс. А правосудие вообще существует?
— Конечно, но в Вашем случае Правосудие это я. И в Ваших интересах, убедить меня в Вашей полной искренности.
— Здорово, и чем же я заслужил такую честь.
— Давайте закончим вечер вопросов и ответов. Вы нарушили границу, и пришли со стороны Правительства, значит, Вы виновны во всех смертных грехах, и не расстреляны до сих пор только потому, что вместе с Вами прибыла дочь Премьер Министра. Это нас заинтересовало, и мы хотим задать Вам несколько вопросов, после чего расстрелять.
— Чудесно у Вас выходит. Значит, меня в любом случае расстреляют?
— Нет, может быть, исключительный случай.
— Ага, всё-таки надежда есть, тогда я готов рассказать Вам всё, что знаю, только предупреждаю сразу, знаю я очень мало.
— Вот это уже хорошо, тогда первый вопрос, Ваше имя и фамилия.
— Алексей Мещерупос.
— Это ложь, и на первый раз я Вам её прощаю, Вы, видимо, просто не поняли правила игры.
— Почему ложь?
— Упомянутый Вами субъект расстрелян нами ровно год назад, и Вы на него совсем не похожи.
— Странно, но меня в этом уверяла моя жена.
— Как это понимать?
— Дело в том, что за сутки до нашего побега я очнулся во дворе дома, на меня кто-то напал, и ударил по голове, потом меня пыталась задержать полиция, но от них я убежал, совершенно случайно наткнулся на двери, которые открыла девушка. Она затащила меня к себе домой, назвала своим мужем, дала это вот имя и велела помыться. После этого мы с ней провели великолепную ночь, а наутро вновь явился полицейский, тот, что прилетел с нами и сказал, что нас должны вот-вот расстрелять, — Следователь с интересом посмотрел на Алексея, — нет, не расстрелять, повесить, — поправился тот. — Мы сграбастали этого полицейского и снова побежали, кстати, полиция была уже почти на пороге. Но нам удалось уйти в канализацию, по которой мы и вышли из города.
— Замечательная история, и самое главное правдоподобная, я же почти поверил в неё, но Вы не ответили на мой первый вопрос, Ваше имя и фамилия.
— Как это не ответил? Меня назвали Алексеем Мещерупосом, Но я на самом деле не помню, кто я. Все мои воспоминания обрываются тем моментом, когда я очнулся во дворе возле огромных контейнеров с мусором.
— Хорошо, допустим, но чем Вы можете доказать, что всё было именно так?
— Можете взглянуть на мою голову, след от удара там присутствует, — и Алексей наклонил голову, так, что бы сидевшему напротив следователю, было лучше видно его макушку.
— Великолепное зрелище, согласен сам такого себе не сделаешь, — следователь встал и прошёлся по следственной камере, потом достал из кармана блестящий портсигар, раскрыл его, и протянул Алексею. В нём аккуратно сложенные располагались тоненькие коричневые сигары, — закуривайте.
— Я не помню, курил когда-нибудь или нет, — Алексей потянулся, взял одну, но мне кажется, что мне знакомы эти предметы.
Следователь в свою очередь тоже взял сигару и прикурил, глубоко затянувшись, по камере поплыли клубы ароматного дыма. Он протянул зажигалку Алексею. Тот прикурил, вдохнул в себя дым, сперва осторожно, проверяя ощущения, потом глубже, понимая, что это не вызывает никакого отвращения, а наоборот, и уже с наслаждением, курил предложенную ему сигару.
— Странно, Вы курите.
— Что в этом странного?
— На той стороне, это наказывается смертной казнью.
— Во как! Они, что борются за чистоту окружающей среды? Так я этого не заметил.
— А Вы шутник обвиняемый. Нет, они борются за чистоту нации.
— Вот это я уже где-то тоже слышал, только мне кажется это не было связано с курением.
— Хорошо, оставим это. Как Вам удалось пройти канализацию, ведь там эти ужасные насекомые.
— Да тараканы, действительно ужасные, но нам помогли Крысы.
— Кто?
— Крысы, таки огромные Крысы, кстати, разумные и говорящие, а на той стороне их обвиняют в нападениях на людей.
— Да, я знаю и без Вас, где кого и в чём обвиняют. Нет, Крысы не нападают на людей, но они и не помогают им, как случилось, что ни помогли вам?
— После схватки Крыса, скорее всего она, была у них за главную, назвала меня не здешним, и другом Драконов, а мою жену иной. Вот и все их объяснения, на мой вопрос, что это всё значит, она развернулась и ушла.
— Да, мне это тоже кажется, — следователь снова принюхался, ну точно как крыса.
— Что Вам кажется?
— Что Вы не здешний. Но тогда кто Вы?
— Если бы я мог ответить на этот вопрос, я уже давно бы на него ответил.
— Ладно, разберёмся. Ещё вопрос, кто управлял аэромобиллем?
— Валерия, моя жена.
— Почему Вы, так успешно уйдя от истребителей Правительства, сдались нам, ведь у нас техника намного старее и Вы могли легко оторваться, а потом затеряться в тайге.
— Мы посчитали, что здесь нам ни что не угрожает.
— Хорошо. Где Ваша так называемая жена научилась настолько искусно управлять летательным аппаратом?
— Она мне говорила, что я был полковником спецслужбы на той стороне, а она служила у меня в подразделении, видимо там.
— Да, Мещерупос, действительно был половником спецслужбы, но ровно год назад, Правительство сдало нам его и мы его благополучно расстреляли.
— А она уверена, что мы вышли в отставку, правительство дало нам квартирку, пенсию, мы поженились и жили вдвоём, насколько счастливо, сказать трудно. Значит, я всё-таки не тот кем называюсь. Тогда кто?
— Вот это мы постараемся узнать в следующий раз, а пока придётся ещё посидеть. Но я готов сделать некоторые облегчения по содержанию.
— Что же и на этом спасибо.
— Пожалуйста, — без всяких эмоций ответил следователь, затем нажал кнопку на столе и двери камеры открылись, в проёме стоял конвойный. — Можете идти, он Вас проводит в новую камеру. До встречи.
— До встречи, — ответил Алексей и вышел.
Странно, но наручники на него надевать не стали, значит, облегчение режима содержания уже вступило в силу. Но вот пошли они к тому же зданию, из которого его привели.
