В принципе дело это находилось в компетенции армии, но поблизости была только одна гарнизонная планета Пятого Легиона Меченосцев — в Биесском диоцезе никогда не случалось сколько-нибудь значительных происшествий, и легионеры в тех краях попросту бездельничали.
Когда же дошло до серьезного дела, то двадцать тысяч легионеров были разбиты объединенными силами сервов и перегринов — свободных граждан, не обладающих статусом гражданина Республики. Перегрины никогда не действовали сообща с сервами, и это тоже стало неожиданностью.
В диоцезе воцарилась анархия, какой Энеадская Республика не знала пару столетий — словно взбесившись, мятежники уничтожали все подряд, убивали без разбору стариков, женщин и детей, а чиновников республиканской администрации живьем скармливали свиньям и публично сжигали на площадях.
«Сиванар Эфит-Лутс» случайно оказался в тех краях, довольно далеко от гарнизонных планет Тринадцатого Нориакского Легиона, на которых получал довольствие. Охотники возвращались из долгого рейда, когда напрямую от самого Цезаря поступил приказ ударить в сердце армии мятежников.
Две с небольшим тысячи Охотников, конечно, не могли перебить всех бунтовщиков — перед ними ставилась задача силами десанта захватить столицу Биессы, и даже не всю столицу, а планетарные энергогенераторы, которые обеспечивали энергией большую часть диоцеза, и удерживать их, не допуская разрушения, до прибытия основных сил Пятого Легиона.
Задача не казалась слишком сложной — высадиться, молниеносным броском захватить, что положено, удержать… подумаешь, не впервой, тем более противостоять Охотникам будут не иллергеты, которые номинально тоже мятежники, но на деле просто бойцы регулярных частей, которые дезертировали из армии, создали пиратскую базу на Иллергетии, единственной планетке безымянной звезды, и занялись грабежом окрестных звездных систем. Представители разных рас, они объединялись в одном — жестокости и алчности в чистом виде, но воевать умели, и получше, скажем, тех же ставартов… хотя с Охотниками не могли, конечно, тягаться… но восставшие сервы — увольте: да какие они вообще солдаты?
Так примерно думал Лекс, снижаясь на ранцевом двигателе на крышу фризера вспомогательного энергогенератора и пытаясь обнаружить часовых. Однако в визоре боевого прицела не мелькало красным ни в одном из диапазонов.
Лекс мягко опустился на крышу, расщелкнул одной рукой замки ремней ранцевого двигателя, отбежал в сторону… тишина — почти: остальные бойцы его деции приземлились на крышу практически одновременно.
Тишина и спокойствие длились долго, целый час, пока Охотники высаживались в городе, который казался совершенно мирным и тихим, да он и был таким… но полной законченности идиллической картине все-таки недоставало — мешали горы обгорелых трупов, сваленных в огромные кучи возле административных зданий, и еще непривычно выглядели экскременты на улицах — создавалось впечатление, что человеческое дерьмо выставлено зачем-то напоказ, потому что канализация (Охотники проверяли все) работала исправно.
Впрочем, лошадиного навоза и прочих удобрений животного происхождения на улицах тоже хватало.
Высадка прошла без единого выстрела, люди попадались крайне редко, причем это были не сервы, а свободные граждане, которые находились в таком состоянии, что просто не верилось — как могли цивилизованные люди за каких-то несколько недель, прошедших с начала мятежа, дойти до такого состояния: все они были грязны, завшивлены(!), измождены и крайне запуганы — бежали, куда глаза глядят, едва заметив десантников.
Лекс тогда чувствовал определенную растерянность и никак не мог взять в толк, что же тут произошло. В конце концов сервы — это не рабы в Древнем Риме, они имеют почти те же возможности для нормальной жизни, что и полноправные граждане, их никто не может безнаказанно обидеть, лишить имущества или убить… ну, выбирать они не могут, не пускают их к участию в разных там плебисцитах… да это им и так не нужно! Что ж поделать, не повезло им — не родились на какой-либо из пятидесяти четырех основных планет метрополии, и поэтому не на всякую работу их берут и денег меньше платят… что же теперь — людей жечь?
Однако главные для Лекса события, о которых он старался вообще не вспоминать, начались тогда, когда перед рассветом их деция набрела на окраине города в квартале сервов на детский комплекс, где Охотники обнаружили вооруженных свободных граждан.
После небольшой перестрелки, где был ранен один Охотник и убито десятка полтора местных, завязались переговоры, в результате которых десантников пустили на территорию комплекса, представлявшего собой тесную кучку весело раскрашенных трехэтажных зданий, бассейн и подземный гараж.
Двое предводителей местных, заросшие мрачные люди с каким-то мусором в разлохмаченных волосах, с воспаленными горящими глазами и старыми пороховыми винтовками в руках, выступая от имени свободных граждан Биессы (как определил тот, что был немного толще и значительно грязнее), обрисовали обстановку таким образом: как и из-за чего началось буйство и зверство, они не представляют, но зато прекрасно знают, что эти нелюди, сервы и перегрины, всегда нелюдями были и ими останутся, ежели, конечно, господа Охотники, которых (слава Брату Неба!) Цезарь послал на выручку нормальным гражданам, их не выведут под корень, а вывести их надобно, потому как все они прыщи на лике славной Республики, каковые прыщи надо выдавить и изничтожить, поскольку вышеупомянутые сервы и перегрины есть гады и чудь неместная…
Говорили они вроде бы не спеша, но почему-то перебивали друг друга, и поэтому получалась каша. Старший гастат Альбин, командир деции, лохматых свободных граждан оборвал и, применяя тактику допроса с пристрастием дружественного населения (то есть без физического и психического воздействия и с психологическим воздействием первой степени), выяснил, что эти двое — издатель городской газеты и оператор секции санитарно-очистного коллектора (Лекс удивился: они были похожи, как близнецы) — выборные руководители, консулы (гастат Альбин поднял брови), а выбрали их на общем собрании сто сорок пять граждан города, из которых сто два мужчины (уже, наверное, восемьдесят семь, машинально поправил Лекс про себя) и сорок три женщины, и все эти граждане держат оборону на территории детского (тут санитар-оператор почему-то сплюнул) комплекса уже восемнадцатый день.
— Так, — сказал тогда Альбин. — А что противник?
— Убиваем, — пожал плечами санитар-оператор и снова сплюнул.
— Ликвидируем по мере возможности, — укоризненно глянув на соправителя, поправил местный медиамагнат. — Делаем вылазки… и вообще.
