Александр Константинович с улыбкой покачал головой.
— Вы — нечем, Яков Вениаминович. Вы ответственный и квалифицированный маг, такие как вы — основа ВАМ, ее стержень, если хотите. Но наш комитет не имеет возможности заниматься судьбой каждого ответственного и квалифицированного мага. И даже ваши э-э... — комконовец пощелкал пальцами, — маленькие хитрости с налогами ни в коей мере не попадают в сферу наших интересов.
Он снова посмотрел на Якова Вениаминовича. Старый маг этот взгляд выдержал в целом достойно, но лежащие на столе пальцы все же чуть заметно дрогнули. Надо же...
— В таком случае?.. — сухо сказал Яков Вениаминович.
Александр Константинович развел руками.
— У меня небольшой разговор к Роберту Яковлевичу.
— А если он не пожелает с вами разговаривать?
Комконовец издал долгий вздох.
— Яков Вениаминович, помилуйте. Что вы, ей Богу, за представление устраиваете? Или я наручниками бряцаю? С каленым железом к вашему сыну подступаю? Угрожаю? Вам не кажется, что стоит меня сначала выслушать, а потом решать, имеются ли у вас основания для подобного тона?
До этого короткого монолога, произнесенного спокойным, увещевающим тоном, я все никак не мог определиться в своем отношении к незваному гостю. А теперь как-то вдруг и очень внятно понял — он мне неприятен. До крайности. Слишком уж уверенно, по-хозяйски он себя здесь чувствовал, и для этой уверенности не требовалось практически никаких внешних эффектов. Александр Константинович не нагнетал, не давил, ни над кем не нависал, глядя сверху вниз. За ним — да и в нем самом тоже — почти зримо ощущалась сила, и сила немалая.
Я очень не люблю встречаться с подобной силой. Не потому, что контакт обязательно закончится для тебя плохо, сильная сторона может вовсе не желать тебе зла. Вы вполне можете сотрудничать, и сотрудничество это даже может быть взаимовыгодным. Дела твои изменятся к лучшему, только что для тебя лучше решать будешь не ты. А самое обидное, что альтернативы в виде сопротивления не существует. Иллюзия борьбы, в которую не поверишь даже ты сам, с хорошо тебе известным итогом.
Поэтому для меня всегда лучшим выходом будет отойти в сторону, обойти такую силу десятой дорогой. Интересно, будет ли у меня такая возможность...
Яков Вениаминович сделал еще одну попытку поспорить.
— Но этот ваш звонок...
— Яков Вениаминович! — укоризна в голосе комконовца была мягкой, но ощутимой, и старый маг замолчал.
— Хорошо, Александр Константинович, — вступил в разговор Роберт, — я вас внимательно слушаю.
Комконовец сделал пол-оборота в его сторону. Ко мне он теперь, соответственно, стоял почти что спиной. Шальная мысль закралась в голову — не говоря ни слова встать и уйти. Просто. Я почему-то был уверен, задерживать меня Александр Константинович не станет. Ни словом, ни действием, ни каким-нибудь заковыристым заклинанием. Уйти, и забыть о самом существовании комитета по контролю применения магии. Взять отпуск, уехать куда-нибудь на месяц, а то и на два, и только после этого зайти к Якову Вениаминовичу, чтобы за чашкой кофе полюбопытствовать, чем все закончилось. Или лучше не заходить совсем... потому что стыдно будет. Невыносимо стыдно.
Не уйду я никуда. Не бросать товарищей в беде — это так называется, наверное? Хотя, может, и беды никакой нет. И уж поддержка от меня — как зонтиком от пуль закрываться. Все равно не уйду. Борис вон не ушел. Думаю, не потому, что внял совету комконовца. Тоже стыдно стало, хотя он-то вообще Якова Вениаминовича первый раз в жизни видит.
Подумать об этом подробно времени у меня не было, Александр Константинович уже говорил с Робертом своим приветливым и дружелюбным голосом.
— Роберт Яковлевич, вы ведь не станете отрицать, что являетесь магом? — он чуть помедлил, улыбнулся и поднял обе руки к груди, словно извиняясь за вынужденную неточность в формулировке. — В принятой терминологии, разумеется, она не только вам кажется неудачной.
Как много этот человек о нас знает... Впрочем, стоит ли удивляться. Это нужно было сделать в тот момент, когда он появился в кабинете и представился. Я момент для удивления упустил.
— Да, — Роберт не стал играть в игры. — В принятой терминологии я явлюсь магом. Мне присуща способность влиять на окружающий мир при помощи фраз Белого шара. Вы предъявляете мне обвинение?
Александр Константинович обвел взглядом всех нас, словно ища поддержки, и похлопал глазами.
— Обвинение? Роберт Яковлевич, боюсь, вы тоже находитесь в плену каких-то труднообъяснимых предрассудков. Ладно ваш отец, у него слово «комитет» могло вызвать ложные аллюзии, — комконовец позволил себе легкое хихиканье, — но вы-то человек относительно молодой, вы-то что себе напридумывали? Предложение у меня к вам.
— Какое предложение? — внешне Роберт сохранял спокойствие, и голос звучал ровно.
Александр Константинович всплеснул руками.
— А разве непонятно? Раз вы маг, я предлагаю вам зарегистрироваться в качестве действующего члена Всемирной Ассоциации Магов.
— И все? — после некоторой паузы спросил Роберт.
— Конечно! — Александр Константинович выглядел удивленным.
— Давайте играть честно, Александр Константинович, — Роберт пытался просверлить комконовца взглядом. Тщетное занятие, как мне кажется. — Я не интересовал вас ни год, ни два. ни три назад. Вы пришли именно сейчас, не станете же вы говорить, будто это совсем ничего не значит. Ваш комитет будет настаивать на прекращении моих исследований.
Александр Константинович... засмеялся. Негромко, но от души, явно с удовольствием. Заговорить он смог только успокоившись и вытерев лицо аккуратным носовым платком.
— Ой, Роберт Яковлевич, вы не представляете, как смешно мне сделали. Лучше, чем наша сборная в последнем матче. Шпионский боевик, честное слово. Сценарий для голливудского бестселлера! Продолжайте вы свои исследования на здоровье! Более того, вам, как члену ВАМ... тьфу ты, каламбур какой дурацкий получился... так вот, вам даже будет оказана существенная помощь. Материальная, если потребуется, техническая. А главное — информационная. Дорогой мой Роберт Яковлевич, знали бы вы, над изобретением каких велосипедов трудитесь! Вы бьетесь над вопросами, ответы на которые давно получены, вы наощупь двигаетесь по хорошо освещенным трассам и тыкаетесь в исследованные тупики.
Тон Александра Константиновича стал чуть серьезней.
— Право слово, ну неужели вы в самом деле считали себя единственным умником среди миллионов тупиц? Не подумайте, что я хочу вас обидеть, ни Боже мой! Для кустаря вы проделали немалую работу, у вас есть и вполне перспективные направления. Для всех будет польза, если вы продолжите работу над ними, но уже вооружившись, так сказать, современным инструментом.
Черты лица Роберта слегка заострились, и слова он начал произносить пусть не нервно, но более отрывисто:
— Сколько времени у меня на размышления?
— Да сколько вам будет угодно. Роберт Яковлевич! — комконовец сделал широкий жест рукой, словно отмеряя целую пропасть времени. — Думайте, решайте. Когда будете готовы — звоните, телефончик я свой оставлю.
Он достал из заднего кармана брюк аккуратное кожаное портмоне, а из него простенькую картонку визитки. Я бы сказал, максимально простенькую. Александр Константинович положил ее на стол, и мне хорошо было видно содержание — имя, отчество и телефон. Все. даже фамилия отсутствовала.
Роберт, не прикасаясь к визитке, тщательно изучил ее, словно запоминая номер наизусть. Потом поднял глаза на ее обладателя.
— Что-то вы недоговариваете, Александр Константинович. Пряник есть, а кнута нет. Как же вы меня к этому прянику загонять-то думаете?
Комконовец хохотнул.
— Любопытная трактовка принципа кнута и пряника. А что, разве вкуса пряника недостаточно?
Улыбка у Роберта вышла невеселая.
— Бесплатный пряник, его же обычно кладут там же, где и бесплатный сыр.
— Понятно, — протянул Александр Константинович. — Но не до конца. В чем же, дорогой мой Роберт Яковлевич, вы узрели мышеловку?
— Просто работа под контролем вашего комитета. — Роберт говорил медленно, взвешивая каждое слово,
— сильно напоминает мне золотую клетку.
Александр Константинович, похоже, ждал примерно такого ответа, потому что паузы брать не стал.
— А что такое? Злой и страшный комитет наложит лапу на все ваши исследования? Работать под контролем вам не нравится, понимаю. Только вот, Роберт Яковлевич, давайте не будем детьми. Вы и сейчас под контролем работаете, разве не очевидно. Время сейчас такое, для этого клетки не нужны, ни золотые, ни те. что попроще. Оставить исследования, подобные вашим — пусть мелкие, пусть кустарные — без контроля мы права не имеем. Потому и комитет наш так называется. К слову, Вадим Николаевич, — он чуть повернулся в мою сторону, — у Стругацких комиссия по контролю была. Комитет в других книжках...
