— Чего тут непонятного? Кто приказ отдавал? Что значит — не знаю? Кто эфир тогда слушал — ты или я? Кстати, как фамилия того полкаша была, случайно не помнишь?
Вопрос Максима заставил Романа пропустить очередной ход, стопка вернулась на стол нетронутой.
— Чего-то припоминаю. То ли Стрелков, то ли Стрель чук — со стрельбой связано. Пистолетов, Автоматов, Трассеров?
— Ага, Кобылкин, Пристяжкин, Жеребеев, — передразнил Романа Максим, — все просто. В суде даже не стали выяснять, кто же был тот вышестоящий начальник, который отдал приказ стрелять… И крайнего нашли, да только облом у них случился. Я ж думал, что свора эта по моим следам пойдет, а вот как получилось… — Максим уставился в потолок.
— Кстати, о своре. Нашли их утром. Я в конторе кое-кого знаю, подъехал к хибаре той, зашел, посмотрел, — вполголоса поведал Роман. И спросил — по тону Максим догадался, что этот вопрос волновал Назарова больше всего: — А потрох сучий — это, извиняюсь, свиной, это вместо шкуры?
— Ну да. На рынке только ливер и башка свиная оказались, а я торопился, — усмехнулся Максим и заговорил тоже шепотом, то и дело захлебываясь кашлем: — Слушай, а журналистов знакомых у тебя нет? Хорошо бы заметку такую, кратенькую слепить: найдены там-то и там-то четыре трупа со следами… Это пусть сами выдумают, можно даже другой город указать — неважно. Главное, чтобы заказчик почитал, — попросил Максим.
Роман помолчал, ответил:
— Да можно попросить, найдутся борзописцы. Да толку-то от писанины этой? Что ты и кому доказать хочешь?
— Доказать — уже ничего. Предупредить, чтоб в горах сидели, а сюда только в сопровождении опытного экскурсовода совались! — зло прошипел Максим. Проораться хорошенько не давал кашель, каждый приступ сопровождался болью в правом боку. Приходилось сгибаться, прижимать локоть к ребрам.
— Да не поймут они! — Роман, в отличие от командира, мог себе позволить орать во все горло. — Ты с кем разговаривать собрался? Со скотоводами из Средневековья? Это ж пастушеская цивилизация! Помочь им надо, как по телеку каждый день талдычат! Я бы им помог, чтоб не мучились, — парочкой боеголовок с ядерным зарядом, точечно! — Роман выговорился наконец, привалился к стене.
— Так и я о том же. Только говорить с ними надо на их языке, чтоб знали: сунутся сюда, обратно по частям возвращаться будут, со свиным потрохом в зубах. Или в черепушке проломленной, вместо мозгов. Один раз я так сделаю, второй, третий, а в четвертый уже не понадобится — побоятся. И, прежде чем соваться, крепко подумают, узнав, что их соплеменников здесь на шашлык разделывают.
— Ты все же поострожнее будь, Макс. При твоем темпераменте ты запросто можешь дуркой закончить.
— Невозможно попасть туда, где уже находишься. Россия — это одна большая дурка, — ответил, не глядя на Романа, Максим. — По-твоему, все это могло произойти в любой другой стране? Нет, только наш родимый дурдом мог предоставить им такую возможность — охотиться на людей. И делать это в открытую. Я все правильно сделал. С волками жить — по-волчьи выть. Ты не хуже меня это знаешь. Я тоже раньше думал — законы, власть, справедливость… Нет этого ничего, нет! Остался только мой собственный адат, моя война, моя правда! Да этих четверых за одного мало! — последние слова Максим выкрикнул, но сразу же осекся.
— Да прав ты, прав. Ладно, давай заканчивать, что ли, мне на работу утром. Ты лечись, а я погнал. — Роман, придерживаясь за стенки коридора, выбрался в прихожую, оделся.
Максим проводил его до площадки первого этажа, убедился, что Назаров благополучно сел в такси, рядом с водителем, и отбыл в коттедж, где жил со всей семьей — женой, двумя детьми, тестем и тещей. Городская квартира обычно пустовала. До тех пор, пока в ней не поселился гость. Максим вернулся в квартиру, закрыл дверь. И только собрался навести порядок в кухне, как почувствовал, что сил не осталось. Болезнь еще давала о себе знать — снова поднималась температура. Он поплелся в комнату, улегся на кровать, закрыл глаза. И почти сразу заснул — как в обморок упал.
Через неделю Максима осмотрел придирчивый врач — лысый, толстый, важный дядечка в очках. Долго слушал легкие, простукивал, задал кучу вопросов. И смилостивился, выдал диагноз «Здоров». Максим первым делом бросился звонить Роману, тот выслушал, промычал что-то невнятное в трубку и сказал, что все понял. Приехал вечером, уже поздно, довольный и сияющий, долго копался в кожаном портфеле, как Дед Мороз в мешке с подарками, и подал Максиму бумагу с печатью.
— Это зачем? — Максим пробежал взглядом текст. В документе говорилось, что паспорт Кириллова Игоря Владимировича утерян и взамен пострадавшему необходимо получить новый. Был указан незнакомый Максиму адрес: улица Чкалова, дом два, квартира тридцать шесть.
— Извини, фамилию, имя и отчество мне самому выдумывать пришлось, надеюсь, что угодил. Это что-то вроде удостоверения личности, действительно два месяца. По ней тебе даже билет хоть на поезд, хоть на самолет продадут и паспорт не спросят. Все, капитан, ты теперь в законе. Правда, ненадолго. — Роман хлопнул командира по плечу.
— Спасибо, — поблагодарил Максим и в очередной раз поинтересовался ценой услуги, но Роман прикинулся глухим. Что странно для человека с абсолютным музыкальным слухом. Потом рассказал что-то про хорошие отношения и чей-то старый должок.
Максим больше вопросов не задавал, думал только об одном: стартовать немедленно или дождаться завтрашнего утра? Посмотрел на часы: одиннадцатый час, поздновато. Ладно, подождем несколько часов, утром двинем. Роман, видимо, подумал о том же. Вытащил из нагрудного кармана пиджака пластиковую банковскую карточку, протянул ее Максиму.
— Не возьму. — Тот отступил назад, но Роман двинулся следом и нарочито скучным, безразличным голосом предложил:
— А давай подеремся. Кто проиграл, того и карта.
Максим условия пари не принял, взял карточку.
— Ну, вот и договорились. Завтра я тебя на вокзал отвезу. Билет до Москвы брать будешь?
— Нет, я через Тверь поеду, а там на автобус пересяду. Огородами в общем, как привык. Чего лишний раз светиться? — сообщил свой примерный план передвижений Максим.
— Ну и правильно, — одобрил Роман, попрощался, хлопнул дверью.
Но все получилось по-другому, билеты Максиму продали только на проходящий ночной поезд. Пришлось задержаться у Романа еще почти на сутки. Их Максим провел с пользой — осмотрел личный состав «Блокпоста», раскритиковал бойцов в пух и прах. Не трогал только одного — круглолицего, побледневшего мордоворота со шрамом на щеке. Он под раздачу попал первым, порцию самых горячих люлей от руководства уже получил и выводы соответствующие сделал.
