— Ну что, сэр, как конструкции — выдержат? — спросил охранник, когда Уэйк выходил с территории.
— Да, все в полном порядке. Хорошо бы везде дела обстояли так же хорошо.
«Инспектор» забрался в свою машину, завел мотор и, еще раз взглянув на серебристый «Рендвер», помахал охраннику рукой.
Когда он уехал, охранник снял с пояса служебный диспикер и набрал номер.
— Штефан слушает…
— Это парень из мэрии уехал.
— Хорошо, продиктуйте мне номер его машины…
Поговорив с охранником, Штефан связался с майором Гастоном.
— Привет, Берк, какие новости?
— Доброе утро, сэр. Сегодня из муниципалитета сюда наведывался инспектор комитета по строительству. Зовут Питер Уэйк. Ездит на зеленом «Бразисе», номер 123-298-КАС…
— Ты хочешь, чтобы я его проверил?
— Я бы и сам проверил, если бы вы доверили мне пароль своего архива…
— Ишь размечтался — пароль ему. Ладно, жди, скоро позвоню. И кстати, те ребята, что приходили вчера на фабрику, тоже пользовались фальшивыми удостоверениями… Вы там тихо сидели, когда «инспектор» приезжал?
— Как мышки, сэр.
Питер Уэйк, вернувшись из разведки, связался с Сайрусом.
— Ну как, хороший сверху вид? — спросил тот.
— Даже слишком хороший. На стоянке оказалась пара машин, но мне объяснили, что они принадлежат местным работникам.
— Как было внутри?
— Стройка она и есть стройка. Все двери заперты — от воров, наверное.
— Наверное, — согласился Сайрус и вздохнул. — Значит, чисто?
— На первый взгляд — чисто.
— Ладно, большего мы все равно не можем себе позволить. Давай отправляйся к Джозефу, у него есть для тебя работа.
Под работой у Джозефа подразумевалась поездка в пригород за тягачами с цистернами.
Помимо них в разных туристических фирмах, специализировавшихся на организации экстремального отдыха, были взяты напрокат четыре мощных внедорожника. Теперь их усовершенствовали в подпольной автомастерской — усиливали подвески и обшивали листами высокопрочной стали.
Поначалу Сайрус хотел использовать инкассаторские броневики, однако, чтобы получить их во временное пользование, требовалась полицейская проверка. Этого ячейка не могла себе позволить.
Пока одни агенты добывали тягачи с цистернами, другие вычерчивали на планах пути отступления. Варианты были различные, в зависимости от того, какими силами будет располагать противник.
Те, кому предстояло сыграть ключевую роль — снайперы и бойцы силовой поддержки, — сидели по домам в шлемах на головах и с помощью составленной Сайрусом программы снова и снова проходили маршрут, забираясь на крышу фабрики, а затем расстреливая проносившуюся по дороге машину.
Помимо подготовительной работы, связанной с переделкой автомобилей и обучением по программе, требовалось доставить в город спрятанное в лесном тайнике оружие. Держать его в городе было небезопасно, поскольку за хранение боевого оружия грозил длительный тюремный срок.
На четвертый день пребывания Джека Зиберта и Рона Барнаби в тюрьме контрразведки майор Гастон решил с ними поговорить.
Он навестил арестантов в то же время, которое выбирал для допросов Лерой. Майор пришел, когда напарники после зарядки, душа и плотного завтрака листали газеты пятилетней давности. Они с удовольствием почитали бы и более свежие, однако из-за специфики местных арестантов давать им свежую прессу строго запрещалось. Считалось, что государственные преступники, получая новости с воли, могли использовать их в своей защите для искажения показаний.
— Очень рад видеть вас в добром здравии, господа! — с улыбкой произнес Гастон, когда за его спиной захлопнулась дверь камеры.
— Здравствуйте, сэр, — сдержанно ответил Джек.
— Добро пожаловать к нашему жилищу, — более радушно приветствовал майора Барнаби. — У вас есть что сказать нам или опять будете расспрашивать про детство?
— Нет, — улыбнулся Гастон. — Про ваше детство мне уже докладывали. Ваши воспоминания очень занимательны, однако говорить мы будем о другом.
Барнаби подвинул гостю стул, а сам присел на диван рядом с Джеком, чтобы майор видел обоих арестантов и чувствовал себя комфортнее.
— А у вас тут чистенько, — осматриваясь, как будто видел эту камеру впервые, заметил Гастон.
— Спасибо, сэр. Мы стараемся поддерживать порядок. Никакой выпивки, никаких девок…
— Молодцы. А кормят как?
— Кормят замечательно. Приглашаем вас на обед — все очень вкусно.
— Обязательно зайду как-нибудь, — почти серьезно пообещал майор. — Гулять выводят?
— В лес выводят, — сказал Джек.
— Почему в «лес»? — не понял шутки Гастон.
— Он имеет в виду четыре деревца в кадках, что стоят по углам на площадке для прогулок, — пояснил Барнаби.
— Ах вон оно что… — Майор кивнул. — Надо будет поговорить с администрацией заведения, чтобы поставили там пару дюжин кадок. Тогда это будет роща.
— За рощу спасибо, сэр, — поблагодарил Джек, — только хотелось бы определиться со сроками — как долго нам здесь находиться и по какому обвинению. По тому, что предъявлял нам капитан Твидл, или вы пришьете что-то по вашему профилю, вроде измены родине?
— Помимо пришивания фальшивых дел мы занимаемся и более сложными операциями, — сказал Гастон.
— И в одной из них вы хотите нас использовать? — сразу спросил Барнаби.
Чтобы выиграть пару секунд на раздумье, майор усмехнулся и со вздохом признался:
— А вы довольно проницательны.
— Тут не нужно быть проницательным, сэр, — сказал Джек. — Если двух уголовников притащили в контрразведку и держат несколько дней в камере, имитируя допросы, значит, готовят на роль мышки для какой-нибудь важной кошки.
— Ну что вы, как можно такое говорить! — возразил Гастон и засмеялся, злясь на себя за то, что смех у него выходит фальшиво. Теперь он понимал Лероя, который не мог выдержать подобных шуточек. Да и не шуточки это были, слишком уж точно они попадали в цель.
Опыта Зиберту и Барнаби было не занимать. Жаль, что их досье писались слишком сухо и лаконично. Не мешало бы пообщаться с их бывшими сослуживцами, однако времени было мало. Его не хватало даже для того, чтобы заменить этих двоих на людей попроще. Впрочем, дать гарантию, что другие будут более управляемы, никто не мог. Гастон ведь и этих брал как обычных уголовников, а вышло вон что.
— Должен вам заметить, что вы не так уж и неправы, — сказал майор, выдерживая покровительственный тон и снисходительно улыбаясь. — Мы действительно хотим задействовать вас в одной операции.
