— Должен вам заметить, что вы не так уж и неправы, — сказал майор, выдерживая покровительственный тон и снисходительно улыбаясь. — Мы действительно хотим задействовать вас в одной операции.
Гастон замолчал, ожидая реакции арестантов. Они тоже молчали, внимательно слушая майора.
— Но ваша роль не сводится к той пресловутой мышке, о которой вы говорили. Мышке, которую обязательно съедят. Я хочу сделать вам официальное предложение — сыграть в интересах государства роль обычных уголовников. Вас доставят в одну из тюрем и подсадят в камеры, где вы будете слушать, что говорят другие заключенные, а затем передавать это нам.
— Где находится эта тюрьма? — спросил Джек.
— Здесь же, на Шлезвиге. Семь часов лету на запад.
— Сколько мы будем в этой подсадке? — поинтересовался Барнаби.
— Думаю, от месяца до трех. Все будет зависеть от того, как быстро у вас это получится.
— Допустим, у нас получилось или не получилось… Что с нами будет дальше? Пустят в расход?
— Ну что вы в самом деле! — Майор развел руками и хлопнул себя по коленям. — Заладили одно и то же — «в расход», «мышка и кошка»! Вы что, думаете, в спецслужбах все делается только так? Это в книжках нас представляют какими-то монстрами, убирающими людей налево и направо. На самом деле мы напряженно работаем, именно в этом наша сила и гарантия успеха, а не в бессмысленных убийствах. Ликвидация — крайняя мера. Мы всегда тысячу раз подумаем, прежде чем решимся на устранение врага, не говоря уже о простых гражданах.
Если вы выполните это задание, то сможете стать нашими внештатными единицами. Я уже сейчас вижу в вас большой агентурный потенциал. Вы универсалы, да-да, не улыбайтесь. Вы хорошие психологи, вы ветераны войны.
— Что, опять стрелять? — уточнил Барнаби.
— Ну зачем сразу стрелять? Можно играть роль подсадки или бегать «хвостом».
— Для этого нужно уметь следить, — заметил Джек.
— Нужно уметь, — согласился майор. — А чем вы, мистер Зиберт, занимались на Чиккере последние пять лет? Выступали в качестве частного сыщика. Правильно? Причем даже без лицензии. Вам и учиться ничему не потребуется.
— Вы и это знаете? — наигранно удивился Джек.
— А как же! Это наша работа. А вот вы, мистер Барнаби, — майор указал на Рона пальцем, — сбежали от своей дочери. Она о вас беспокоится.
— Ну уж и беспокоится, — не поверил Рон. — Кстати, сэр, а почему вы ничего не говорите про цель нашего путешествия? Вы ведь и про это что-нибудь раскопали?
— Все, что мне нужно про вас знать, я уже знаю, а то, что вы промышляли какой-то мелкой контрабандой или воровали по карманам кредитные карточки, меня совершенно не интересует. Вот если мы не договоримся, вы вернетесь к капитану Твидлу и тогда уже он задаст вам все эти вопросы. Поймите главное: если люди нам нужны, мы готовы закрыть глаза на некоторые их проступки.
— Вы сказали «если не договоримся»? То есть мы можем отказаться?
— Не буду вас обманывать, никакой возможности отказаться от моего предложения у вас нет, если, конечно, вы не выберете вариант с возвращением в следственную тюрьму транспортной полиции. В этом случае капитан Твидл будет очень рад, но не думаю, что это в ваших интересах. Он так вас обработает, что после суда вы протянете едва ли шесть месяцев, а затем начнете харкать кровью и умрете в тюремной больнице.
— Охотно вам верим, сэр, — сказал Барнаби.
Джек молчал, посматривая на майора.
— Нельзя ли поподробнее рассказать о задании? Что нам предстоит выполнить? — спросил он.
— Конечно, можно. Через два дня вас отвезут в порт, и если к тому моменту нам подтвердят готовность операции, мы сядем в самолет и отправимся на место…
— А если не подтвердят?
— Тогда мы возвратимся и подождем еще несколько дней, пока там, где все это должно произойти, не созреет подходящая ситуация. Вы должны понимать, что работа у нас весьма затейливая. Иногда лучше подождать, а затем сделать только один шаг, чтобы яблоко само упало в руки. Необязательно спешить и трясти все дерево.
— Но мы же ничего не знаем о новой роли, сэр, — забеспокоился Барнаби. — Кого нам играть, как играть.
— Об этом не думайте, у вас будет неделя, чтобы привыкнуть к тюрьме, к камерам, к внутреннему распорядку, и только после этого вас запустят к нужным людям.
— Это хорошо, — облегченно вздохнул Барнаби. — А мы-то боялись!
— Да-а, — согласился Джек. — Теперь наше будущее уже не кажется мне таким мрачным.
Майор ушел, а Джек с Барнаби принялись шепотом обсуждать новости. Майору они не поверили. Слишком уж красиво он расписывал перспективы.
Хотя поверить в его россказни очень хотелось. Сидеть и тупо ждать чего-то неведомого было куда мучительнее. Да, слова Гастона не внушали доверия, но сам факт, что начались какие-то изменения, не мог не радовать.
День прошел не так уныло, как предыдущий, и, гуляя по дворику, Джек и Барнаби пытались представить, как будет выглядеть дворик для прогулок, когда в нем расставят двадцать кадок с деревцами.
Наутро Гастон снова зашел, чтобы осведомиться о самочувствии Джека и Барнаби. Они поблагодарили майора за заботу и сказали, что теперь, когда их судьба начала проясняться, настроение улучшилось.
— Рад за вас, тем более что нам предстоит работать в одной команде, где я буду зависеть от вас, а вы — от меня. Вы были на фронте, вам не нужно объяснять такие вещи.
— Да, сэр, — согласился Джек.
С этим майор ушел.
Напарники снова шепотом обсудили ситуацию. То, что майор заговорил про фронт и про команду, могло означать, что завтра их ждет что-то более опасное, нежели обычный переезд в порт.
Остаток дня прошел как-то нервно, хотя и обед подавали такой же вкусный и гулять водили.
Солдатское чутье подсказывало, что следует быть настороже. Ночью им снились атаки, взрывы и свист пуль. Барнаби кого-то колол ножом, а взвод Джека «увяз» при отходе. С флангов нажимали, мины сыпались градом, а подкрепление все никак не подходило.
«Пропадем здесь! Все поляжем!» — кричал кто-то. Джек хотел пресечь панику и, если надо, пристрелить паникера, но тут проснулся от собственного крика.
Наконец длинная ночь с ее тревожными снами закончилась.
Утром Джек и Барнаби умылись и быстрее, чем обычно, проглотили свой завтрак. Зарядку делать они не стали. Как объяснил Барнаби, чтобы не «ослаблять концентрацию».
В восемь сорок пять за ними зашел майор. Вместо безупречного костюма, к которому Джек и Барнаби уже привыкли, на Гастоне была темно-синяя просторная униформа, под которой мог скрываться бронежилет.
