— А «Площадь Ильича», «Перово», «Новогиреево»… На этих станциях бывать не приходилось? — спросил Сергей.
Ленечка закивал. Сердце Сергея забилось учащенно.
— Наверх с караваном я вышел с «Перова»… Места там, я вам доложу… брр…
Леня раскраснелся, польщенный оказанным ему вниманием.
— Такую фамилию — Возницын — ты не слыхал?
— Эдуард Георгиевич? Как же, были знакомы… Обходительный, чуткий… В отличие от некоторых своих коллег. Все переживал, что не может отправить какое-то лекарство своим… бывшим подопечным… Не помню толком.
Сергей смотрел в сторону и думал. Вот так, значит. Все подтверждается. Шанс есть. Настоящий, не призрачный. Ради этого шанса Полина убеждала меня идти в Москву на поиски Возницына. Надо же, как мир-то тесен! Значит, я все делаю правильно, и главная задача сейчас — выиграть гонку со смертью. Выиграть бы гонку… И выполнить то обещание, которое дал ей.
Он порывисто обнял сидящего рядом сына.
— Сынок, все у нас будет хорошо, вот увидишь. Я тебе обещаю.
* * *
— О! Уже познакомились! — сказала Вера, поднимаясь в дом и снимая респиратор. — Такой вот у нас… мужичонка. — Ленечка скривился. — Предлагаю вам сейчас сходить в баньку, помыться, попариться, побриться… А ты рот не разевай, не тебе предлагают! — грубо рыкнула она на обрадовавшегося было Ленечку. — У тебя, дружок, другое расписание помывки…
— Он точно с нами не пойдет? — с опаской спросил Макс.
— Не волнуйтесь, — сказала Вера.
Снова утомительная процедура одевания, неудобного спуска по далеко расположенным друг от друга перекладинам… На этот раз шли довольно долго: изба-баня находилась примерно в середине деревни.
Но купание… какое блаженство! Сергей уже забыл, что такое вдоволь горячей воды, мыло, мочалки, веники… Откуда они все это брали? Особенно мыло… Оказывается, он пах ничуть не лучше долинных. Насчет воды — растапливаемого снега — Вера их успокоила: вода кипятится не единожды, так что никакой радиации на выходе в ней не остается.
Сергей терся густо намазанной мылом жесткой мочалкой, рычал, обливался водой из шайки, намыливал голову, и грязь отлипала, смывалась, а вместе с ней уходило все плохое, что довелось пережить в последние дни. Он мыл и натирал до красноты Дениса, вопящего восторженно; рядом, в клубах пара, ухал и покряхтывал Макс, шлепая себя и Ангина горячим веником по спине и бокам; покрытый мелкими и крупными шрамами Ангин сопел, вздрагивая от шлепков… Счастье, билось в голове Сергея слово, будто птица, счастье, счастье… Вот оно — настоящее счастье. И как просто его достичь!
Лезвия в станках для бритья оказались старые, туповатые, кое-где даже с зазубринами, но это было ничего: разве может сравниться ничтожное неудобство от нескольких мелких порезов с удовольствием бритья, долгожданного освобождения от ненужной, свалявшейся, грязной растительности на лице, под которой зудит и чешется кожа?
Потом опять били друг друга вениками, дурачились, орали, причитали, просили пощады… Красные, горячие, скрипучие от чистоты тела растирали полотенцами и долго сидели в крохотном предбанничке, приходя в себя. Даже думать не хотелось, а уж одеваться, снова лезть по перекладинам… страшно представить.
— Три часа, — то ли с одобрением, то ли с осуждением сказала Вера, когда они вернулись. — И запасы мыла изрядно подсократились… Но ничего, взыщем по полной! — Она ухмыльнулась. — Присаживайтесь. Леня, сделай-ка всем чаю… И поговорим.
Тут Вера в задумчивости посмотрела на квелого, клюющего носом после бани Дениса и, пробормотав: «Разговор наш совсем не для детских ушей…», зычным голосом вызвала через окно одну из женщин, работающих в поле. Та быстро поднялась, помогла мальчику одеться и повела в гостевой дом.
У Дениса не было сил ни сопротивляться, ни даже возмутиться, к тому же он видел, что отец ни слова не сказал в защиту, а значит, тоже не хочет, чтобы сын оставался во время разговора.
Сергей действительно понимал — все то, о чем здесь пойдет речь, ребенку слышать совсем не нужно.
Уложив мальчика, немолодая седая женщина немного посидела с ним, пытаясь вспоминать и петь детские песенки, колыбельные; но ни одну песню так и не смогла закончить. Ей показалось, что мальчик уснул. Она быстро оделась и ушла.
Денис не спал, хотя и чувствовал, что вот-вот отключится. Тело после бани было легким, почти невесомым, мысли — прозрачными. Он попытался силой мысли перекинуть мост в Верин дом, но даже небольшое напряжение вдруг показалось ему лишним, не стоящим усилий… Он расслабился и глубоко, без сновидений заснул.
А разговор предстоял непростой.
— Мужчин нет, — сказала Вера. Женщинам не от кого рожать. Деревня стремительно движется к вымиранию, исчезновению. Как высоко амазонки ни строили бы свои дома на линиях ЛЭП, фон все равно убивает. Мало кто живет дольше сорока — мрут от рака, да еще и детей не родится. На Ленечку какая надежда, это так, недоразумение. Пробовали уже, думали сначала, пусть такой, со странностями, но физиологическое строение какое нужно! Ничего хорошего не получилось…
Ленечка в это время понуро сидел в углу, не смея вставить слово. Вера то и дело бросала на него презрительные взгляды.
— Мне неизвестны детали вашего плана, продолжала она, да и неинтересны, говоря откровенно. Так получилось, что я возглавляю это поселение. Для меня это в большей мере наказание, нежели радость или честь. Мои муж и сын ушли отсюда последними на поиски одной из экспедиций и обещали вернуться через три дня, вне зависимости от того, найдут они кого-то или нет. Завтра будет ровно пять лет, как деревня осталась без мужчин, а я — без двоих самых близких мне людей. В деревне достаточно много девушек и женщин того возраста, в котором… давно пора. Они должны беременеть и рожать, по возможности, не только девочек… Какое там — в первую очередь пацанов! В свете всего вышесказанного… Вынуждена задержать пленников на несколько месяцев… Возможно, до осени… Пока не будет понятно, что какое-то количество женщин беременны и процесс, как говорил один русский политик очень давно, пошел.
Мужчины сидели онемев. Вера, между тем, продолжала.
— На работах, выполняемых жителями деревни, вас будут задействовать по минимуму. В основном — то, ради чего вас оставили. Хорошее питание, отдых. А то гости у нас случаются, да все неподходящие, — мотнула головой Вера. — Будто повывелись мужики!
— Какие гости? — поинтересовался Макс.
— Всякие. К делу это не относится. Ну, что скажете?
— Я болен, — с трудом разлепив непослушные губы, хрипло пролепетал Сергей.
