– В Слимбург?
Клаус оглянулся и увидел идущего по тропе Роя.
– Сейчас узнаем, вон хозяйский сынок идет.
– А знаешь, мне показалось, что хозяйка на тебя глаз положила. Ты не заметил?
– Нет, не заметил, – покачал головой Клаус. – Старая она уже.
Рой подошел и остановился рядом, глядя на протоку.
– Чего скажешь? – спросил его Клаус.
– Мать велела отдать вам серебряный талер, как договаривались.
– А староста сказал, что не за что…
– Мать старосту за человека не считает. Вот, держи.
С этими словами Рой подал Клаусу серебряную монету.
– Спасибо, приятель, – сказал Ригард. – Ну а тебе-то мы чем не угодили? Чего морду кривишь?
– А ты об этом у товарища своего спроси, – пробурчал Рой.
– Какой здесь город поблизости? – спросил Клаус, не дав Ригарду открыть рот.
– Ярсель. Восемнадцать миль. Пройдете через деревню и прямо на дорогу встанете.
– А как же Слимбург? – удивился Ригард.
– Слимбург далеко, да и торговли там никакой… Мы в Ярсель ездим, там вся торговля.
Идти в Ярсель оказалось намного проще, чем предполагал Клаус. В начале пути он скверно себя чувствовал после пережитого ночью, но от ходьбы согрелся и даже заулыбался, глядя на лиственный лес, наполненный солнечным светом и пением птиц.
Это не шло ни в какое сравнение с черными елками по дороге из Слимбурга в Каркуш.
Поначалу Ригард присматривал за приятелем, спрашивал, не надо ли чего, и собирал для него на обочине щавель, но, заметив, что напарник пошел на поправку, снова вошел в свою роль вечно недовольного компаньона.
– Я есть хочу, Клаус…
– Два дня от пуза ели – куда больше? – отшутился тот. – Ешь щавель, вон его сколько…
– От щавеля дрисняк бывает.
– А чего тебе дрисняк? – усмехнулся Клаус. – Кругом кусты, до города далеко. Вон смотри – подходящая низинка для привала, там должна быть вода.
И он не ошибся: там, где деревья стояли пореже, нашлось небольшое озерцо – ямка пять на пять ярдов с холодным ключом на дне. По ее берегам рос купырь, а из воды поднимались стрелки молодого чакана.
– Ну вот, сейчас напьемся и поедим, – пообещал Клаус и, надергав купыря, стал мыть его в воде. Затем разложил на травке чистые корни, обошел озерцо и стал осторожно вытягивать ломкий чакан.
– Этот камыш тоже есть можно? – спросил Ригард, внимательно следя за действиями напарника.
– Можно, не хуже купыря будет, – сказал тот. – Маловато его тут, но перекусить хватит.
На глазах удивленного Ригарда Клаус снял со стебля чакана зеленые листья и подал ему сочный кремовый стебель.
Тот попробовал – сначала осторожно, потом смелее, и удовлетворенно кивнул.
– Ничего корешок, вкусный! Сырую кукурузу напоминает!..
– Да? А мне всегда казалось, что молодую фасоль. Ну-ка, дай нож…
– Зачем?
– Затем. Дай, говорю.
Взяв у Ригарда нож, Клаус подошел к стоявшему неподалеку вязу и, обойдя его кругом, приметил ровную ветку – она годилась для нового посоха.
– Эй, ты зачем туда полез? – спросил Ригард приятеля.
– Палку новую хочу сделать.
– Ну и срежь у дороги, вон сколько там кленов и тополей, да и ломаются они лучше.
– В том-то и… дело… что ломаются…
Держась одной рукой за ствол, Клаус стал подрезать выбранную ветку.
– А мне… крепкая нужна…
– Ты чакан доедать будешь?
– Нет, это тебе…
– Спасибо.
Ригард подобрал оставшиеся стебли и начал их чистить.
Вскоре Клаус срезал заготовку и спустился с ней на землю, после чего приятели выбралась обратно на дорогу.
– Это был ненастоящий привал? – сразу спросил Ригард. Он знал, что, будь у них больше времени, Клаус нашел бы еще еды. Теперь Ригард был согласен даже на сырую рыбу – корешки и тростник его не насытили.
– Это был перекус, – сказал Клаус, увлеченно остругивая палку.
– А когда будет привал?
– Привал?
Клаус посмотрел на положение солнца.
– Сейчас где-то полдень. Еще пару часиков отмахаем и сделаем привал.
– А как ты узнаешь, что два часика отмахали? Часов на ратуше здесь нету.
– Вот смотри…
Клаус повернулся в сторону своей тени и незаконченной палкой сделал на дороге отметку.
– Когда тень станет такой, – он поставил новую метку, – пройдет два часа.
– Ну ты прямо мореход, – покачал головой Ригард и вздохнул. От голода у него в ушах стоял звон, который все усиливался.
Они прошагали еще около получаса, когда с обочины на дорогу вдруг свалилось сухое дерево.
Оно упало чуть наискосок, немного не достав до другого края дороги. Трухлявый ствол разбился, и во все стороны стали разбегаться жившие в нем насекомые.
Пораженные неожиданным происшествием, приятели молча взирали на эту картину.
– Как тогда… – проронил Ригард.
– Когда?
– Когда ты про старика говорил, а потом так грохнуло, что листья обсыпались.
– Хвоя…
– Чего?
– Я говорю – хвоя там была, а не листья.
Они постояли еще немного, не решаясь двинуться дальше. Ригард потряс головой – звона больше не было.
– Ну что, пойдем, что ли? – спросил Клаус.
– Пойдем.
Они перешагнули через обломки и продолжили путь, но часто оглядывались, пока место происшествия не скрылось за очередным поворотом.
Приятели еще не успели устать, когда за небольшим пригорком показался мерный столб, а в ста ярдах позади него – широкий навес, из-под которого выплывал дым.
Рядом с навесом стояли несколько телег и распряженные лошади, а надпись на столбе гласила, что в этом месте сходятся две дороги – «Дормицкая» и «та, которая на север».
Эту надпись Клаус с Ригардом одолели сообща, поскольку в грамоте были не слишком сильны.
– Там жратвой пахнет, Клаус! – восторженно произнес Ригард. – Кашей с копченым мясом!
– Значит, сделаем привал.
По мере того как они подходили к стойбищу, все громче становились доносившие с него звуки. Ржание лошадей, блеяние овец и кудахтанье кур, которых везли на городской базар.
– Смотри, опять гномы! – восторженно проговорил Ригард, толкая Клауса в бок.
– Там всего один, – заметил тот.
– Пойдем посмотрим, что он продает…
– Ты иди, а я к очагу схожу, посмотрю, какая там еда.
– Иди, я только взгляну на этого уродца и сейчас же за тобой.
Ригард был так увлечен предстоящим знакомством, что у него даже отшибло голод, хотя всю дорогу до стойбища он изводил Клауса жалобами.
Пройдя мимо торговца упряжью и старухи, продававшей сушеные ягоды, Ригард приблизился к гному, тележка которого располагалась на значительном удалении от торгового ряда.
На откинутой крышке в специальных ячейках были разложены сапожные гвозди, медные винты и стяжки, кованые заготовки для ножей, десяток иголок-хомутовок и старый молоток с новой рукояткой.
