- Сейчас посёлок проскочим, и почти сразу центр начнётся, - предупредил возница и, взведя курки обреза горизонтальной двустволки, положив его себе на колени. – Не зевайте.
- Ты аккуратней с пушкой-то, - забеспокоился Напалм. – Пальнёшь ещё…
- Не учи отца, - усмехнулся в ответ дядька. – У самого, можно подумать, патрон не дослан.
- Не дослан, - подтвердил пиромант.
- Ну и зря, - покачал головой возница. – Лишнее движение в критической обстановке – не есть хорошо…
Напалм задумчиво глянул на ржавый короб остановки общественного транспорта с давным-давно выбитыми стёклами и, вздохнув, передёрнул помпу.
- У меня зажигательные в магазине, - предупредил он, - не пугайтесь, если что.
- Ерунда! - успокоил парня дядька. – Мои лошадёшки и не к такому привычные
Я тоже настороженно завертел головой по сторонам, но патрон в патронник досылать не стал. Не Ворошиловский стрелок мелкую дичь из винтовки бить. Если крысюки действительно такие шустрые, лишь впустую без боекомплекта останусь.
– Слушай, ты только зажигательные взял?
- Ага, - улыбнулся в ответ пиромант и заговорщицки подмигнул.
- Ну-ну…
Покосившиеся заборы частного сектора как-то враз остались позади, дорога пошла едва ли не впритирку с заброшенными домами, и у меня по спине побежали мурашки. Сложенные из камня и качественного кирпича, а не рассыпавшегося от непогоды шлакоблока двух- и трёхэтажные особняки ничуть не походили на засыпанные снегом холмы на окраине, и от этого становилось ещё хуже. Выбитые окна, широкие трещины и уродливые шрамы целыми пластами обвалившейся штукатурки производили удручающее впечатление.
Запустение и безнадёга, блин.
Запустение и безнадёга.
- На окна цокольных этажей смотрите, - посоветовал возница. – Если крысюки полезут, то из подвалов.
- А как же прыжки с крыши? – удивился задравший голову Напалм.
- Забей, - посоветовал ему дядька. – Главное стаю перехватить.
- Вас понял, - кивнул пиромант и повернулся ко мне: - Что скажешь, Евгений?
Я слегка ослабил контроль над ясновиденьем и сразу же поморщился из-за ударившей в затылок призрачной кувалды. А потом потоки взбаламутившей магические поля энергии и вовсе подхватили сознание и попытались закружить его в безумном хороводе, словно раскрытый в ураган зонт.
Пришлось, образно говоря, сложить зонт и, свернув предвиденье в узкий щуп, пробежаться им по терявшимся в снежной мгле домам, мимо которых предстояло двигаться обозу. Но даже и так вскоре нестерпимо заломило зубы и виски, а перед глазами замелькали белые точки. И ладно бы стоило напрягаться, так нет – ясновиденье просто не справлялось с магическими помехами.
- А хэ зэ, - поморщился я и вытер выступившие на глазах слёзы. – Ничего не скажу.
- У Евгения на такие дела чутьё, - пояснил пиромант удивлённому вознице.
- Но не сегодня, - вздохнул я и краем глаза заметил, как из подвального окна соседнего дома на снег хлынул серый поток.
- Ох, мать! – вытаращил глаза сидевший напротив меня пиромант и вскинул дробовик.
Я только успел завалиться набок, а в следующий миг из ствола «моссберга» вырвался длинный сноп огня и по ушам ударил оглушительный хлопок - БАМ!
Напалм незамедлительно передёрнул цевьё и выстрелил второй раз, хоть особой необходимости в этом уже не было - полдюжины словивших зажигательный заряд тварей просто раскидало по сторонам, и набравшее силу алхимическое пламя моментально превратило их тушки в бесформенные куски обугленного мяса.
- Н-но! Пошли! – взмахнул вожжами даже не подумавший схватиться за обрез дядька, и перепуганные лошади понесли нас вперёд.
Охранник из кативших следом саней взмахом руки отправил в подвальное окно бутылку с зажигательной смесью, и разлетевшаяся о раму стекляшка расплескалась во все стороны дымно чадящим племенем. Немедленно послышался пронзительный визг, но мы уже мчались прочь, и постепенно все звуки утонули в заполонившем голову звоне.
- Вот это ты дал! – заорал пироманту крутившийся на козлах дядька. – Вот это да!
- В следующий раз, - произнёс я, не слыша собственного голоса, - предупреждай, чтобы успел голову в снег зарыть.
- И меня тоже, - судорожно сглотнула Марина. – Что это было вообще?
- Крысюки, - объяснил нервно оглянувшийся возница. – Слушай, Костя, а чем у тебя патроны набиты?
- Не знаю, - пожал плечами пиромант. – Уже снаряжёнными покупал.
- Только очень громкие они, - поморщился дядька, сунув руку под ушанку. – Так и оглохнуть недолго.
- Зато какой эффект!
- Хорошо хоть ветер встречный и снег, - вздохнул я, - а то бы весь город о нашем приближении знал.
- Это точно, - кивнул возница.
- Фигня война, - махнул рукой Напалм и, стянув с головы шапку, вытер ей вспотевшее лицо, на котором проступили зеленовато-белые пятна.
Да я и сам чувствовал себя не лучшим образом. И дело было вовсе не в привычной уже ломоте под левой лопаткой, нет – катившиеся навстречу валы магической бури врезались подобно призрачным таранам, пронизывали насквозь и, вызывая тошноту, уносились дальше.
А ещё встречный ветер и снег! Уже и соседних саней во всей этой пурге почти не различить!
Одно хорошо – нападения бандитов в такую непогоду можно не опасаться. Ни один отморозок сегодня из укрытия не выползет ни за какие коврижки. Правда, для всякой нечисти сейчас наоборот самое раздолье, а ещё неизвестно от кого отбиться проще!
Гул ветра, уколы снега, тряска саней.
В голове ухает тупая боль, перед глазами мелькают непонятные обрывки видений, не давая толком разглядеть проглядывавшие из пурги развалины со снежно-чёрными провалами окон.
Плохо, плохо, плохо.
Мне – плохо.
И больно.
Вот-вот сознание потеряю, в голове так и звенит. Скоро даже пошевелиться не в состоянии буду. И это тоже - плохо, очень плохо.
Пересиливая сковавшее тело онемение, я дотянулся до левого предплечья и стиснул нашаренную под одеждой бутылочку с Л-13. По жилам немедленно заструилась снимающая усталость ледяная свежесть, боль стихла, а уже через несколько мгновений убойная доза впрыснутого в кровь наркотика ударила в голову. Из меня разом будто воздух выкачали; подобно сдутому шарику я развалился на скамье, и сознание закачалось на гребне волны, готовое в любой момент сорваться в столь притягательное забытье.
Навеянные вырвавшимся на волю ясновиденьем образы в один миг смыл шквал наркотического бреда, и засевшие в голове крючья всеведенья перестали рвать череп на части. Несколько минут я с трудом сохранял ясность рассудка, но потом достаточно быстро полегчало, а когда догадался закатать на лоб маску и подставить под порывы ледяного ветра раскрасневшееся лицо, и вовсе стало невообразимо хорошо.