Лена открыла глаза и с недоумением увидела над собой ветви дерева. Это что, она уснула прямо на земле, позабыв про осторожность, и ей снились кошмары? А Вася? Поднялась рывком, сжимая лежавшую поперек груди «Сайгу».
— Васька, ты? Почему белый? Ты же зверь?
Непонимание, радость… мысли. И уже более четко:
«Зверь умер. Я — другой. Я — Василий».
— Говоришь?
«Думаю».
— Но… как?
«Было. Общий узел общих нервов. Я — это почти ты. Василий, и немного Лена».
— А я?
«Ты — Лена. Не Василий».
— Вася, а почему ты не пытался убить меня тогда, в самый первый раз? Когтями, зубами, как приказывает программа?
Недоумение. Обида.
«Убить музыку? Как? Зачем?»
— Но я же не всегда играла. По дороге сюда, например.
Понимание. Радость. Черемуховый запах радости.
«Брак. Сбой программы. Понимаешь?»
— Некондиция, значит. И куда теперь тебя, на переплавку? Или куда отправляют биороботов?
Скалится не зло. У них есть чувство юмора?
«Не роботы. Теперь просто жить. Командир — ты».
— Зачем я командир?
«Нужно. Цель — служить. Или самоликвидация».
— Сложно-то все как у вас, — проворчала Леночка и задумалась.
Нет, похоже, что сложности начались как раз у нее, а Васька свои благополучно свалил с больной головы на здоровую. Куда его теперь девать, домой забирать? Ну, допустим, через забор-то можно перелезть, чтобы не идти в ворота, или пусть подкоп делает, в конце-то концов. Но мама будет категорически против нового жильца и вполне отстоит свое мнение с помощью автоматной очереди. Вот младшие братья придут в полный восторг, но толку-то от такой поддержки?
— Вася, а ты точно без еды можешь обходиться? Только солнечным светом?
Улыбка.
«Не только светом. Но зачем знать? Чем питаются комары, когда в лесу нет грибников и охотников?»
— Шутишь? А потом возьмешь и отгрызешь мне голову.
Обида. Непонимание. Предельная серьезность.
«Зачем? Как? Я — это почти ты. Себя нельзя съесть».
— А других? Маму, папу, братиков, сестренку?
«Семья. Прайд. Только охранять».
— А чужие?
«Покажешь. Можно не есть, можно просто убить».
— Кровожадный.
«Нет, не жадный. Придешь после ночи? Завтра?»
— Сегодня уже уходишь?
«Я — нет. Ты уходишь».
— Ну да. — Леночка бросила взгляд на часы, подаренные старшим братом еще до Нашествия. — Мне еще сетки на озере проверять. Пойдешь с нами на рыбалку?
«Озеро? Мы не любим воду — наш океан нас убивает. Хищники».
— И никогда не купаетесь?
«Только если приказ».
— А просьба?
«Твоя? Она выше приказа».
— Потому что я командир?
«И это. И другое. Командир не может быть своим, ты — да. Командир — свой. Это много больше».
— Тогда подождешь?
«Уже жду».
— Мам, дай рацию, я на озеро!
Ольга только головой покачала, глядя на стремительно влетевшую в дом дочь. Про таких раньше говорили — «чертенок в юбке». Но Лена надевает платья только по большим праздникам, объясняя, что потертые джинсы гораздо лучше смотрятся с бронежилетом и сапогами. Ей бы в куклы играть, образно говоря, но любимая игрушка — карабин. Висит на плече, даже когда выходит в огород за пучком укропа. Папина дочка. Но добрее, учитывая возраст.
— Скоро обед будет готов.
— Перловка? Не хочу. Мам, я мальчишек с собой возьму?
— С ума сошла? А если зверье набежит?
— Они защитят! Мужчины же… будущие.
Да уж, мужчины. Но неожиданно Ольга поняла, что это действительно так. Мальчишки выросли — пришли другие времена, и порог взросления значительно понизился. Не отпускать в самостоятельную жизнь сейчас, подрезать крылья орлятам и держать возле себя? А потом? Выживут сильнейшие, и дай бог, чтобы это были ее пацаны. Четыре мушкетера, четыре буйных ветра… Сашка, Витька, Сережка и Мишка.
— Пойдем.
Лена послушно пошла за матерью в полуподвальный этаж, где за печкой стоял тяжеленный, окованный стальными полосами заветный сундук. Отец строго-настрого запрещал даже прикасаться к нему, но сегодня… сегодня щелкнул замок и откинулась крышка.
— Выбирай!
Глаза разбегаются от невиданного богатства. Вот она, мечта каждой современной девушки!
— Может быть, позвать их? Пусть сами себе по вкусу выберут.
— И будут тебя сопровождать четыре гранатометчика… Нет уж, давай на свое усмотрение.
А как? Разве что… ну да, Мишке, как самому маленькому, хорошо подойдут два охотничьих пистолета шестнадцатого калибра. Будет вылитый пират Карибского моря с красной банданой на голове. Но когда прилетит стволом в лоб от отдачи, сразу сменит ее на шапку. Остальным одинаковые помповушки, иначе передерутся, выясняя, чья пушка круче. Отец с Андреем такие не любят, называя «томагавками», но именно коротышки подойдут этим недомеркам. Можно будет стрелять с ремня, не боясь, что после выстрела оружие вылетит из детских рук. Хотя… какие детские? Орлята вполне оперились, стали орлами, а то, что бриться начнут только года через четыре, да и не все еще, — мелочи. Не борода делает человека человеком. У козла вон она какая, а все равно — каз-з-з-ел!
Поглядеть на грозный отряд на улицу высыпало почти все свободное население Дуброво. Зачем? Ну что им не сиделось по домам? Нет же, повыскакивали, добавив к запаху беды целый букет мыслей и эмоций. Лена опять едва устояла на внезапно ослабевших ногах. Любопытство, одобрение, чуточку умиления и тревоги… Злорадство? Откуда?
Ее мальчишки пахнут лавром — благородным деревом победителей. Еще гордостью, обещанием, надеждой встретить врага, непременно коварного, и тут же ему показать… Что показать, они не знают сами, но лица суровы, брови сурово сведены к переносице, а губы сжаты. Но они иногда подводят — то и дело расплываются в улыбках. И глаза… глаза косят по сторонам — все ли видят, какие они взрослые, сильные, вооруженные? Все ли оценили? Особенно Никитка Малов, у которого родители педерасты… то есть пацифисты.
Из сторожки у ворот показался Сотский. Провожать и встречать рыбаков — его обязанность, взятая на себя добровольно. Оглядел воинство, бросил взгляд на садовую тележку, в которую нагружены две резиновые лодки, хмыкнул в усы:
— Ну, теперь вся рыба наша! Рацию не забыли?
— Взяли, дядь Валер! — Старший, Сашка, с гордостью предъявил включенный на прием агрегат.
— Отлично, и не выключать!
— Чай, не маленькие…
— Конешна-а-а… Лена, зайди-ка на минуточку.
В сторожке Сотский тяжело опустился на заскрипевшую лавку и выставил вперед деревянный протез.
— Осторожнее там. Что-то мне тревожно в последнее время.
