— Так что за шум, а драки нет?
Некоторые недоумённо на меня посмотрели, а другие, увидев «власть», решили выпросить себе животинку.
— Господин барон, когда будут животных раздавать? — закричали самые смелые из толпы. — Нас вон сколько, а животных всего двести голов.
— Всем успокоиться! — мой голос прогремел так, что сразу же настала тишина.
Заметив одного из старост, я подозвал его, поманив рукой.
— Борн? — постарался вспомнить я его имя.
— Да, господин барон, — кивнул он, довольный, что я помню его имя.
— Соберёшь остальных из правления, и прямо тут поделите скот. Принцип прост: равное количество животных каждой деревне, и столько же — гномам. Как поделить между семьями в каждой деревне — решите сами. Поскольку пергамент у нас кончился, то запишете на ткани, кому и сколько ушло, потом отдадите мне. Всё ясно?
— Да, господин, — староста склонился в поклоне. Народ, услышавший моё распоряжение, стал успокаиваться, принцип делёжки всем был понятен и теперь споры стали разгораться уже внутри своих, а потому и не с таким жаром как раньше. Одно дело ругаться с чужаками из другой деревни, а другое — со своими односельчанами.
— Ну вот, вроде всё, — я подошёл к Рону. — Пошли, пока меня к делёжке не привлекли.
Нубиец скорчил гримасу, но промолчал и зашагал к моему дому. «Нужно решать проблему с отсутствием пергамента, — думал я, смотря в его широкую спину, — вспомнить бы, как у нас делали бумагу». На уроках химии мы это проходили, и преподаватель говорил, кажется, что раньше её делали из волокон растений, а не целлюлозы. У нас в этом году будет конопля и хмель, а уж они стопроцентно попадают под определение волокнистых растений, ведь раньше именно из них делали пеньку. Как, впрочем, это делают и тут, проблема только в одном, вспомнить этапы производства бумаги, пусть даже из дерева, а потом применить это с учётом местного сырья. Рабочих рук у меня много, можно попробовать. Точнее, нужно, отсутствие писчей бумаги меня откровенно угнетало. Пергамент стоил как атомная бомба, а на обрывках ткани было писать неудобно, да и несолидно.
С этими мыслями я подошёл к дому. Рон пропустил меня вперёд, и я услышал звучавшую внутри незнакомую речь. Странно, но её я практически не понимал. Некоторые слова из того, что говорилось, вроде были понятны, но общий смысл разговора ускользал полностью. Это был неприятный сюрприз, я уже уверился в том, что знаю все местные языки, а тут такой облом.
— Мы… нет… горы, — всё, что я понял из речи говорившего, когда зашёл в комнату.
Сидящие люди и гномы поднялись и склонили головы, приветствуя меня. Не поклонился только мужчина, который сидел рядом с крестьянином, он просто гордо выпрямился. Я рассмотрел его, и едва не хмыкнул. Определить его национальную принадлежность не составляло труда: чёрные, курчавые волосы, длинная борода, широкий орлиный нос, а также одежда, целиком состоящая из дублёной кожи, только мехом наружу.
«Горец, — понял я, — интересно, зачем его Рон притащил с собой?».
— Барон Максимильян, — вежливо поприветствовал я гостя, проходя к своей кровати, единственному не занятому месту в комнате. «Пора уже приспособить какое-нибудь помещение для приёмов, а то каждый лезет ко мне в дом», — недовольно сморщился я, увидев, как наследили в доме. Постоянной прислуги у меня по-прежнему не было, и даже уборку приходилось делать самому.
— Гори, — представился горец, и, обращаясь к крестьянину, который, видимо, был переводчиком, что-то сказал. Я смутно догадался, что речь шла о его племени.
— Рон, а кто это? — спросил я, показывая на крестьянина. — И откуда он знает его язык?
— Это Зол, — нубиец устроился рядом со мной. — Его прежняя деревня располагалась близко к горам, а горцы живут маленькими племенами почти везде. Язык у них, конечно, разный, но имеет общие корни.
Внезапно нубиец расширил глаза, и, наклонившись к моему уху, прошептал.
— Ты разве его не понимаешь?
Я отрицательно покачал головой. Нубиец тяжело вздохнул.
— Гори сказал, — начал переводить крестьянин, после нескольких минут уточнений у горца непонятных для себя слов, — что он лучший воин в своём великом племени, его племя настолько могуче и сильно, что легко может выставить пятьдесят бойцов. Сильнее и лучше его племени нет в этих горах.
Мы с нубийцем переглянулись, я посмотрел на Дарина и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. «Пятьдесят бойцов для могучего племени — это конечно сила», — хмыкнул я про себя.
— Спроси его, зачем он пришёл к нам? — я обратился к крестьянину. — Если его племя настолько сильно, зачем ему мы?
— Вот тут начинается самое интересное, — улыбнулся мне Рон, подмигивая.
Я с нетерпением ждал перевода своих слов и ответа гостя.
— Гори говорит, что его племя станет ещё сильнее и могущественнее, если будет иметь железные клинки, — крестьянин был чрезвычайно горд тем, что участвует в нашей встрече, и очень старался.
Я присмотрелся к оружию горца и почти без удивления понял, что его нож сделан из кости животного, с тоненькими каменными вкладышами по лезвию.
— Едва они увидели у нас железные клинки, то сразу решили подружиться с таким сильным племенем равнин, — закончил перевод Зол.
— Скажи ему, что железные клинки очень дороги даже у нас, не говоря уже о том, чтобы продавать их другим, — я пока не очень понимал, чем так доволен Рон. Ну, хотят горцы клинки и ладно, чем они могут за них заплатить? Если только золотом… В моей голове тихо звякнул колокольчик догадки, ведь нубиец не просто так притащил этого типа за столько километров?
— Он понимает это, и племя готово заплатить за них, — перевел Зол.
Горец достал из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и, что-то сказав при этом переводчику, протянул его мне. Я взял его в руки и развязал ремешки, по тяжести на золото не походило. Растянув горловину, я осторожно наклонил кошель и мне на ладонь, матово сверкнув густой зеленью, высыпалось шесть камней, каждый размером с ноготь моего большого пальца.
— Мы знаем, что эти камни очень ценятся у людей равнин, несколько раз нам даже приходилось убивать незваных гостей, которые лезли в наши горы за ними, — донёся до меня голос переводчика.
— Дарин, это что? Изумруды? — в горле запершило, если это было так, то в руках я держал нехилое такое состояньице.
Гном поднял протезом мою руку и долго изучал их на свету, потом даже лизнул один из них.
— Да, и притом отличного качества, — довольно заметил он, отпуская мою руку. — Если можно будет осмотреть их повнимательнее, я назову их точную цену, а сейчас могу лишь на глаз прикинуть.
