Немец улыбнулся, кивнул, после чего немец приказал солдатам вывести Ивана из кабинета.
Ваню отвели в сарай, где и закрыли в темном чуланчике. Но руки все-таки развязали.
Иван привалился к сырой, прохладной стенке и, болезненно морщась, принялся тереть запястья. А после того, как размял руки, попытался проанализировать ситуацию.
«Умереть никогда не поздно, — думал он. — Допустим, я пойду на сотрудничество, навру с три короба, а потом что? Как это поможет освободить баб? Да никак. Попытаюсь удавить немца — тоже для женщин без вариантов — меня тупо пристрелят. Не себе ни людям, как говорится. Ну и что делать? Надеяться на Петруху — глупо. Ему для начала надо отцепиться от немцев, а учитывая, кто за ним гонится — это будет очень трудно. Итак, печально, но факт, чтобы я не сделал — везде полная жопа. Стоп!!! Варвара Сергеевна, Маша и Динара — рядом, в этом же сарае. А если… если попытаться отсюда сбежать? Охранников всего двое, во дворе тоже двое, от силы — трое. Немного, но вокруг может быть целая дивизия. Опять без шансов. Твою же мать!!! Помолиться, что ли? Один хер ничего не выгорит, ни одной молитвы не знаю…»
Ваня лихорадочно перебирал варианты, но как не ломал голову — ничего стоящего, так и не придумал.
От бессилия опять потекли слезы.
Скрипнул засов на двери чулана. Мордатый здоровяк, в расстегнутом до пупа кителе положил перед Иваном жестяную миску, заполненную плохо чищенной мятой картошкой. Воткнул в нее ложку, после чего хрипло посоветовал.
— Ешь. Поплакать еще успеешь.
Второй солдат, страховавший с карабином здоровяка у двери, несколько раз кивнул и добавил:
— Слезы надо беречь, русский. Они тебе еще понадобятся.
После того, как они ушли, Ваня взял тарелку в руки и прислушался. Но определить, кормили постовые медичек или нет, так и не смог. Ему даже показалось, что в сарае кроме него больше никого нет.
— Сука… — Ваня ткнул кулаком в кирпичную стенку и твердо решил на следующем допросе свернуть шею гауптману.
Картошка не лезла в рот, но Иван заставил себя ее съесть. Потом попытался ковырять ложкой кладку, но через несколько минут надзиратели ее забрали вместо с тарелкой.
Осталось только ждать и надеяться на чудо.
Иван перестал ломать голову и закрыл глаза. И сам не заметил, как заснул.
Последнее время ему снились ничего не значащие, простенькие сны, вызванные бурлением юношеских гормонов, но в этот раз… сон было совершенно другой. Страшный и непонятный…
В изысканно обставленном, небольшом кабинете мягко мерцали восковые свечи в причудливых кованых шандалах. В камине изредка потрескивали поленья, заставляя чутко прядать ушами здоровенных кудлатых псов, растянувшихся во весь свой гигантский рост на палисандровом паркете возле каминной решетки. За небольшим, сервированным изящной серебряной посудой столиком, в резных креслах с высокими спинками, сидел средневековый дворянин, в шитой золотом, бархатной куртке. Его худощавое лицо с лихо закрученными усиками и бородкой клинышком, напоминало собой профиль хищной птицы, а смоляные, черные волосы с проседью, были забраны в хвост на затылке.
— А, крестник… — он усмехнулся, встал и подошел к камину. — Заходи, заходи, гостем будешь…
Ваня недоуменно уставился на высокие ботфорты незнакомца и длинный меч у пояса с причудливой, усыпанной драгоценностями гардой.
— Признаюсь, я недооценил тебя, Ваня… — продолжил дворянин не оборачиваясь. — Ты выжил там, где я не смог…
Иван неожиданно понял, что разговаривает с тем самым Жаном Жанычем, хотя кавалер был на него совершенно не похожим.
— Вы… это вы… там, у озера…
— Да, это я, — спокойно ответил Жан Жаныч.
— Но как? Что за…
— Увы, я сам толком не знаю, — дворянин резко обернулся. — Да и нужно ли знать? Воспринимай все с тобой происходящее, как окружающую действительность данную нам в ощущениях. Если вкратце… мы с тобой вирусы, вирусы в бесчисленном количестве временных линий.
— Я знал! — обрадовался Иван. — Я знал! А смерть вернет нас домой! Так?
— На твоем месте я бы не стал на это рассчитывать, — Жан Жаныч усмехнулся. — Новая временная линия — да, домой — нет, на это даже не надейся.
— И что? Так до бесконечности?
— Скорее всего, — печально улыбнулся Жан Жаныч.
— И таких как мы…
— Немного, но есть, — Жан Жаныч подошел к столу и перевернул оправленные в золото песочные часы. — Ладно, Ваня. Времени у нас очень мало, поэтому слушай. Да, все плохо. Но сдаваться не стоит. Никогда не сдавайся. Запомни, не бойся умереть. Каждая смерть — только начало следующей дороги. А еще… — он сделал паузу. — Мы везучие, черт побери. Мы очень везучие. А теперь тебе пора. Иди и надери задницу фрицам…
Иван мгновенно вылетел из сна, но задуматься о нем не успел.
Не успел, потому что раздался оглушительный взрыв, весь сарая заволокло дымом и пылью, а когда она слегка рассеялась, одна из стен превратилась в груду кирпича и мусора…
Глава 20
Стенка чуланчика, в котором Ваня сидел, тоже треснула и наполовину обвалилась, дверь повисла на одной петле.
Иван не поверил своим глазам. Сначала он подумал, что это продолжение сна. Но уже хорошо знакомый едкий смрад тротиловых газов прямо намекнул, что это не сон.
Грянули очередные взрывы, сквозь дикий звон в ушах, прорвался пронзительный, болезненный вопль.
Этот вопль кольнул Ивана словно раскаленной иглой. Он вскочил на ноги и выглянул в пролом. На полу чадила лужица керосина из разбитого фонаря, рядом лежал караульный в порыжевшем от кирпичной пыли кителе и подштанниках. Его руки были широко раскинуты, а голова напоминала собой расколотый арбуз
— Мамочки, мамочки… — где-то совсем рядом слышался всхлипывающий, торопливый женский шепот.
В голове Ивана эхом прошелестел голос Жан Жаныча:
«Мы везучие, черт побери. Мы очень везучие…»
«Раз так! — гаркнул мысленно себе Иван. — Значит будем пользоваться…»
И рывком выскочил из чуланчика.
— Стоять!!! — из стоящей в воздухе взвеси пыли вылетел немец, с винтовкой наперевес. — На месте…
— Да иди ты… — Иван влепил ему ногой под колено, а потом вырубил свирепым ударом локтя в голову.
Подхватил с пола карабин, саданул прикладом солдата по башке и мощным пинком вышиб дверь в загородку.
Брякнул об пол сорванный засов.
— Живо!
Из загородки заполошно вылетела Машка, следом за ней выскочили Динара и Варвара Сергеевна.
— Ванечка!!! — в один голос запричитали женщины. — Ты пришел за нами…
— Тихо! — зачем-то прикрикнул Иван и прислушался.
Частый стук зениток и пулеметов заглушила очередная серия взрывов, в окнах сарая плеснулось багровое зарево.
Иван выглянул во двор. Черное небо расцвечивали редкие лучи прожекторов, вспышки и трассеры. От дома, в котором допрашивали Ивана, осталась только одна стена. Чуть поодаль, ярко и чадно горел развороченный бронетранспортер и сразу несколько грузовиков. Все село затягивал дым пожарищ.
«Не может быть? — Ваня опять не поверил своим глазам. — Бомбят? Точно бомбят фрицев!!! Наши бомбят!!! Прав Жан Жаныч, прав!!! Будем жить!..»
В глаза бросился целый и невредимый «Кюбельваген», что делать дальше, Иван не успел придумать, просто выскочил и сарая и понесся к машине.
Запрыгнул в кузов и принялся торопливо искать кнопку зажигания.
По улице гуськом пробежало несколько немецких солдат, Ваня запоздало нырнул под приборную панель, но они не обратили на него никакого внимания.
— Да где же ты, сука… — шипел Иван, шаря наощупь по приборной панели.
Неподалеку вспухла огромная вспышка, горящий бронетранспортер отшвырнуло в сторону как детскую игрушку. Кюбельваген тряхнуло и, в этот самый момент, гнусаво завыл стартер.
— Есть, есть!!! — Ваня несколько раз даванул педаль газа, подкачивая бензин, завел машину и заорал женщинам. — Живо, ко мне!!!
В этот раз, Варвара Сергеевна опередила всех и заскочила на переднее пассажирское сиденье, Машка и Динара рыбками нырнули в кузов.
