Шел долго лежала в обнимку с планшетом, пока не заснула. Спала еще дольше, так что, проснувшись, прыжками убежала до сортира. Вернувшись, умылась и отодвинула меня от очага.
– Так, ты готовить на открытом огне умеешь, а я практически нет. То есть теорию я знаю, буду нарабатывать практику. Ты что собирался делать и что вообще это такое? – Она помешала половником разведенное мною тесто для блинов и, зачерпнув, вылила густую смесь обратно в котелок.
– Это будут блины. Ну, такие тонкие лепешки из теста. Их жарят на горячей сковороде. – Я показал на тяжелую медную сковородку, поблескивающую чищеным луженым нутром. – Тут есть немало хитростей, главная из которых – нельзя перегревать. – Я хмыкнул, вспомнив свой личный опыт: пару раз пришлось нести посудину меднику на ремонт. – На чугунной сковороде готовить полегче, хоть олово не потечет. Но и тут можно приспособиться. Нужно просто найти нужную температуру, но это достигается только опытом. Однако сейчас ты находишься под моим мудрым руководством, так что смотри, как это делается.
И я шипящим куском сала натер разогретую сковородку, налил в нее теста и, покачивая на весу, разогнал равномерным слоем. После чего вернул сковороду на решетку и подождал, когда блин поджарится с одной стороны. Подцепив ножом краешек наполовину готового блина, я сдернул его со сковороды и, перевернув, шмякнул обратной стороной на горячую медь.
– Вот так примерно. – Готовый блин лег на тарелку, а я налил на сковородку следующую порцию. – Теперь твоя очередь, красавица.
Шейла весело улыбнулась, принимая комплимент, и вскоре подгоревший и собранный комом блин был торжественно уложен поодаль. Потом туда легла еще пара, но девушка уловила ритм и особенности готовки, и стопочка блинов стала расти на глазах.
– Эх, сметаны нет… – Я с сожалением вздохнул, высыпая дробленый в ступке сахар в грубую самодельную миску из какого-то дерева. – Но и так сойдет.
– Ну да, сойдет. Питаемся как миллионеры. – Шейла окинула взглядом стол, на котором стояла тарелка с блинами, на доске лежали резанные на тонкие кусочки копченое мясо и вяленая рыба, кружки с парящим чаем. – Мне придется рассчитывать свою диету и заниматься шейпингом, я точно на пару килограмм уже поправилась.
– Рассчитаешь. И спортом не проблема, будет желание – займешься. Моя Вера ходит три раза в неделю в спортклуб, на пританцовки с качалками. Вообще в городе четыре зала, где занимаются женщины. В каждом районе свой. Правда, с музыкальным сопровождением туго, в основном под бубны и кастаньеты занимаются.
– Главное, что занимаются, Матвей. Вы тут неплохо устроились, я смотрю. – Шел уселась напротив и наложила на свой блин тонкие, прозрачные кусочки рыбы. Свернула трубочкой и с удовольствием откусила. Вкусно ест девчонка, аж глаза жмурит от удовольствия. Шейла вообще светлая, если можно так сказать. От нее в основном яркие, добрые, радостные эмоции идут. Ну, почти как от Веры. Только у Веры фон более глубокий, более мягкий, если можно так сказать. А Шел яркая, резкая. От Евы подобное шло. Точнее, летело, как искры. Ева не жила, она сама летела по жизни, как яркий метеор. И сгорела так же.
Я погасил разгорающуюся ярость. Не сейчас. Тем более что тех, кто это сделал, уже грохнули. Нет, не я. И не мои сослуживцы.
Пара парней, которых я в составе нашего отделения вытащил тогда из глубокой задницы. Мексиканцы, но с планет сектора Русской Армии. Трудились шахтерами, на них напали пираты. На разрабатываемый в глуши астероид совершили налет. Работяги тоже ребята не промах, они еще отбивались, но боеприпасы почти закончились, почти все погибли или были ранены. Пиратам нужен был относительно целый прииск, чтобы товар не был вплавлен в породу вместе с телами шахтеров. Потому в ход шло тяжелое, но стрелковое вооружение.
Мы тогда успели, как в старых фильмах кавалерия, из-за холмов в последний момент. С ходу грохнули один пиратский борт, повредили другой – и предложили пиратам сдаваться. Или вырежем всех под ноль.
А так как смертная казнь в метрополии запрещена, им грозило только пожизненное. Конечно, совершенно не сахар, но жизнь. Я сам через такое прошел, могу сказать это точно. Кстати, уже здесь я сталкивался с бывшими пиратами. Они в основном на той стороне собираются, костяк всех серьезных банд.
Так вот этих мексиканцев я и попросил. Передал им оружие, оставшееся от прадеда, обеспечил приборами техподдержки. Мексиканцы ребята грамотные, срочку в своей армии оттянули. Причем у них счеты с земными картелями совершенно какие-то дикие, так что взялись они с радостью. И когда мотанул на пивной фестиваль, я по закрытой армейской линии просто руководил налетом. Таких линий на планете сотни, многие века не используются. Мне их наш связист как-то показывал, а я человек запасливый, скопировал десяток паролей и шифр-ключей. У меня уже тогда пара плюшек была, немного отличных от обычного армейско-флотского образца. Случайно достались, да так у меня и зависли. Тот же браском, ну, коннектор-коммуникатор, который сейчас на мне, – тоже спецразработка. Возможно, потому у меня достаточно приличная часть «сетки» живой и осталась после блокировки. Кстати, после того как мой браском частично разблокировали и моя «сетка» вышла, пусть и ограниченно, в паутину здешней системы, коммуникатор стал грызть остаток блокировки. Ну да, потихоньку, медленно. Опять спецразработка программы. Вроде как обычная армейская, но есть скрытые апгрейды. Служил в моем отделении гений-программер, он мне много накурочил. А я не стал докладывать по команде. Функционал стопроцентен, система работает как должно – и отлично. А то, что начальство не знает, – его не кусает.
Насколько я понял, главная фишка этой вставки – очень низкая скорость. Современные программы и вообще все в компьютерном мире – очень быстрое. А тут ползком-тишком, медленно, как батальон латвийских пехотинцев, занимает позиции и потом как дружно жахнет. Правда, рассчитана она на то, чтобы противодействовать вражеским программам при захвате в плен. Я почему не стал особо протестовать: потому что взять в плен абордажника – все равно что голой рукой метеорит поймать, стоя на планете. А тут такое… короче, насколько я понимаю, грызет сейчас серверы на станции закладка Чена, грызет. Ну и приятного ей аппетита.
– Матвей. А что мы дальше будем делать? – Шейла, подвинув тяжелую табуретку, уселась напротив меня и заглянула в глаза. – Матвей, мы, слава богу, выжили. Но что будем делать дальше? Связи нет, ты тяжело ранен. И, несмотря на то что твоя задница заживает, нормально ходить ты не сможешь еще долго. Минимум пару-тройку месяцев, а то и больше. Ты не заметил вчера, но я во время перевязки проверяла чувствительность твоей правой ноги. Ну, когда массаж делала.
