– Серьезная причина для покушения, – согласился подросток.
– Гибель графа вызвала ажиотаж по другому поводу, – возразил Стив. – В устранении Торнвила подозревают не столько аланских, тасконских и маорских олигархов, сколько его собственную жену. Сыновей у них не было, и вдова в установленный срок вступила на престол. Политика страны изменилась кардинально. Октавия открыла границы перекупщикам и разрешила работорговлю. За десять лет она немыслимо разбогатела. Сирианский боевой флот не уступает по численности грайданскому.
– И графиня до сих пор не вышла замуж? – изумленно проговорил Андрей.
– Господи, как же ты еще глуп, – вздохнул Эссенс. – Правительница ни с кем не желает делить власть. Для утех ей хватает любовников. Судя по отрывочным сведениям, Октавия – порядочная стерва.
– Не очень лестная характеристика для сильной, волевой женщины, – заметил юноша.
– Упаси тебя бог от подобных представительниц прекрасного пола, – вымолвил корзанец.
К пленникам приблизился солдат и, ткнув пальцем на Волкова, произнес:
– Поднимайся. Твоя очередь. И пошевеливай ногами. Иначе получишь прикладом.
Подросток поспешно встал. Короткое рукопожатие со Стивом, и Андрей зашагал к двери.
– Прощай! – крикнул вслед Эссенс. – Помни мои наставления. Удачи тебе, парень.
Как и остальных невольников, юношу вскоре остановили и приказали раздеться. Струя ледяной воды хлестанула по груди. Сдержать вопль Волков не сумел. Слишком резкий перепад температуру. Затем штурмовик направил поток на голову, живот и пах. Процедура длилась не больше минуты.
Стуча зубами от холода, подросток взял с пола мокрый балахон и двинулся к подиуму. Ноквил действительно изобрел радикальный способ для приведения рабов в чувство. Взойдя по лестнице наверх, Андрей замер в центре площадки. На него тут же оценивающе взглянули два десятка «гостей». Состояние было отвратительным. Ты, словно кусок, лежащий на прилавке, и эти люди сейчас оценивают его свежесть и качество. Что творится в душе несчастного человека, им безразлично. Они платят деньги и хотят получить хороший товар. Мальчик от злости сжал кулаки.
– Итак, господа, перед нами молодой, крепкий, выносливый юноша, – сказал распорядитель. – Посмотрите внимательно на плечи, торс и бедра. У раба отличные перспективы.
– Рост маловат, – проговорил мужчина лет сорока во втором ряду.
– Позволите с вами не согласиться, господин Парсон, – вымолвил Веллинг. – В расчет нужно обязательно брать возрастные особенности невольника. У парня в запасе еще три-четыре года.
– Если бедняга их проживет, – язвительно заметил аланец в синей рубашке.
Под сводами ангара раздался громкий смех. Рабовладельцы любили «черный» юмор.
– Блестящая шутка, господин Монсани, – улыбнулся Сильвен. – Но на скидку не надейтесь. Стартовая цена четыре тысячи семьсот сириев. И советую не скупиться. Товар неплохой…
– Четыре девятьсот, – бесстрастно произнес мужчина в широкополой шляпе.
– Пять тысяч сто, – предложила полная женщина в бледно-розовом платье.
– Пять тысяч двести, – после некоторого раздумья сказал Парсон.
Цена на Волкова постепенно повышалась. Минуты через три торг завершился. Победу одержал некий господин Мектон. Он заплатил за пленника почти шесть тысяч. И Блаунвил, и Веллинг отлично заработали на Андрее. Как только был объявлен новый владелец, на подиум взбежал вооруженный солдат. Взяв подростка за запястье, охранник поволок его к боковой двери ангара. Штурмовик не дал юноше даже одеться. Голый Волков послушно шел за конвоиром. Сопротивляться не имело смысла. Стив прав, надо терпеливо ждать своего шанса.
Яркие лучи Сириуса на секунду ослепили подростка. Андрей закрыл ладонью глаза. Солдат замер, отпустил невольника и громко крикнул:
– Дейн, принимай еще одного. Сажай раба во вторую машину.
Юноша опустил руку и увидел стоящие в ряд грузовики. На пластиковых скамьях в два ряда расположились ранее купленные Мектоном пленники. Крыша у электромобилей отсутствовала, и несчастные люди изнывали от жары. К зданию неторопливо приближался высокий штурмовик в светло-коричневой форме. Улучив момент, Волков надел на себя мокрый балахон. Между тем, охранник подошел к подростку вплотную. Хлопнув Андрея по плечу, аланец проговорил:
– Хиловат, он чего-то. Долго на плантациях не протянет. Максимум месяцев семь-восемь.
– Хозяин редко ошибается, – возразил конвоир. – Уверен, пять тысяч девятьсот сириев выложены не зря.
– Однако, – удивился Дейн. – Сумма не дурна. Это мое полугодовалое жалование. Что-то сегодня Мектон расщедрился. Не успеваю размещать невольников. А ведь еще три партии…
– Не волнуйся, мы покинем аукцион до темноты, – усмехнулся солдат, возвращаясь в ангар.
Охранник резко схватил юношу за волосы и задрал голову Волкова вверх.
– Если будешь дергаться, ублюдок, я выбью тебе зубы, – угрожающе вымолвил штурмовик.
В душе мальчишки клокотала ярость, но он промолчал. Мерзавец сейчас гораздо сильнее него.
– Бегом к машине, скотина! – скомандовал Дейн. – Отклонишься в сторону хоть на метр, пристрелю.
Подросток тут же рванулся к грузовикам. На одном из них женщина призывно махала Андрею рукой. Тридцать метров юноша преодолел секунды за четыре. Балахон немного сковывал движения.
– Стой спокойно и ничего не говори, – прошептала рабыня. – В глаза негодяю не смотри.
Вскоре аланец догнал Волкова. Сняв с ремня металлический обруч, солдат защелкнул его на шее подростка. Андрей почувствовал, как кольцо больно впилось в кадык.
– Ослабь, пожалуйста, – тихо попросил штурмовика юноша.
– Ослабить? – язвительно повторил Дейн. – Да, с удовольствием…
Охранник с силой ударил Волкова в живот. На мгновение мальчик задохнулся и рухнул на колени. Чтобы прийти в себя подростку потребовалось время. Кое-как он встал на ноги.
– Так лучше? – иронично поинтересовался аланец. – Или еще подкорректировать?
– Нет, все замечательно, – пролепетал Андрей.
– Ну, вот видишь, а ты расстраивался, – произнес солдат. – Лезь наверх. И побыстрее.
Штурмовик усадил юношу рядом с незнакомкой, поймал свисающую с продольной перекладины цепь и вставил нижнее звено в специальный электронный замок на обруче. Таким образом, Волков оказался прикован к внешнему каркасу машины.
Напротив сидела русоволосая пленница, проданная первой из группы Блаунвила. Бедняжка уже покорилась судьбе и не плакала. Невольники с горечью наблюдали, как из дверей здания одного за другим выводят рабов. Теперь они чья-то собственность. О свободе и равенстве можно забыть. Мир рухнул окончательно и бесповоротно.
