Дем Михайлов - Эхо войны

— У Пахана в последнее время совсем башню сорвало — не выдержал молчания говорливый мужик — Думаю, теперь плевать ему на договор. Да вообще на все плевать. Он крови хочет. Сами знаете — сначала Урода с егошней бригадой завалило, потом и недели не прошло, как родная дочь копыта отбросила. А на кого он стрелки косит? А? Вот вы сами скажите? Ну?

— Ясно на кого — мрачно отозвался узбек — На нас, на кого еще. Но еще доказать надо, что Татарин к этому делу руку приложил. Мало в городе шпаны? Или мутов? Не верю, что хозяин договор нарушил. Да и не наше это дело.

— Верно — отозвался до этого молчащий крепыш, занятый ремонтом разбитого приклада на винтовке — Наше дело маленькое.

— Дело может и маленькое, да только случись заваруха мы первые поляжем — буркнул Говорливый.

— До заварухи еще дожить надо — с намеком произнес Старший, помешивая закипевшее варево — Шайтан его знает, когда мы вернемся с вылазки и вернемся ли — помолчав, узбек стряхнул с черпака густые капли и добавил — Не верю я, что Татарин на дочку Пахана замахнулся. Крови никто не хочет. Ладно если бы Урода кончить велел — тот сам нарывался, гоношился безмерно, чуть что стволом кому ни попадя в нос тыкал, одни проблемы от него были… но Лику? Все знают, как Пахан за дочку трясся.

— Да ладно вам — не утерпел и влез в разговор тощий Фахри — Разобрались же с этим делом давно. И тела нашли — почти все. Сами знаете что произошло. Все проверили — Урода придавило, а Лику зверье порвало. Че мандражируете-то?

— Ты в разговор поперек старших не лезь — отрезал узбек — Зелен еще. А тела… тела нашли. Все правильно — Урод с подельниками под завал попал, а Лику и пару ее подружек оторв зверье порвало. Лику по кускам собирали. Это мы и без тебя знаем. Татарин тут не при делах и на все воля Аллаха. Вот только Пахану этого не объяснить… мне тут шепнули, что могилку дочери Пахан прямо во внутреннем дворе Красного Здания обустроил и каждый день туда ходит. Стоит над холмиком и шепчет что-то, то и дело рукоять пистолета щупая… мд-а-а…

— А ты откуда знаешь? — заинтересовался Говорливый — Или тебе паханские людишки докладывают?

— Сказал же — шепнули мне — процедил Старший — Мир слухами полнится. Ладно, доставайте миски — кушать будем. Готово все. А затем на боковую — чую я, что русак пришлый нас с рассветом поднимет.

Едва густое варево разложили по моментально подставленным разнокалиберным тарелкам и мискам, разговор закончился сам собой, сменившись торопливым хлюпаньем и взрыкиванием проголодавшихся за день людей.

А я повернул голову чуть левее и взглянул на сидевшего в шести шагах от меня Бориса, что не отрывал взгляда от разложенного на коленях пистолета и методично орудовал промасленной ветошью. Русского я подметил давно — как только он неслышно подошел поближе. И судя по всему, занимался он тем же что и я — внимательно прислушивался к разговору собравшихся под навесом людей. Ишь, любопытный какой.

Почувствовав взгляд, Борис, не поднимая взгляда, коротко дернул головой. Приглашает на разговор,… чтоб вам всем… как вы меня все задолбали со своими разговорами, беседами и расспросами. Словами не передать просто…. Дайте пустыню послушать….

Вздохнув, я подхватил рюкзак, подошел ближе и опустился на песок рядом с Борисом. Начинать очередной разговор желания не было и я занялся тем же делом что и сосед по бархану — чисткой и проверкой оружия. Вытащил на свет ножи, снял с пояса ножны с самолично выточенным тесаком и саперскую лопатку. Достал из внешнего кармана рюкзака аккуратно сложенный сверток с точилом и двойной полиэтиленовый пакет с набухшей от солидола тряпкой.

Когда Борис произнес первое слово, я успел проверить и подточить пару ножей, вернуть их в особые кармашки и начал заниматься лопаткой. Правда, я ожидал, что он начнет расспрашивать о Яме, но ему удалось меня удивить.

— Битум, а кто такой Урод? Кликуха?

— Кликуха — кивнул я — Паханская шестерка. Настоящее имя Вадим. Уродом его только за глаза называли.

— Мутант?

— Почему мутант? — удивился я.

— А почему тогда Урод? — вопросом на вопрос ответил русский.

— Кличку не за внешность дали — хмыкнул я — За дела его. Он моральный урод. Обезбашенный нахрен… был.

Борис помолчал, с намеком поглядывая на меня, и не выдержав, с хрустом загнал вычищенный пистолет в поясную кобуру, зло рыкнул:

— Битум! Слушай, почему из тебя каждое слово клещами вытягивать приходится? А? Какой раз эту тему поднимаем! Ладно бы о чем-нибудь личном спрашивал или скажем о захоронках твоих выпытывал. Но вопросов на «левые» темы не задаю, спрашиваю с уважением! Че ты вечно в молчанку играешь? Трудно ответить?

— Да я вообще не люблю разговаривать — вздохнул я, сосредоточив внимание на небольшой выщерблине на лезвие лопатки.

Тут я душой немного покривил. С «чужими» я и правда старался особо не болтать и не сближаться. Как Тимофеич заповедовал. А вот со «своими» мог разговаривать часами. На то они и свои,… но сейчас в радиусе четырех десятков километров «своих» не наблюдалось, только «чужие».

— Но все-таки уж сделай милость! — фыркнул Борис, доставая из чехла крайне хищно выглядящий нож, к коему я так и прикипел взглядом — Что там с Уродом вашим? И про Лику расскажи, не жмись. Да, знаю, что ты сейчас скажешь — расспроси мол людей Бессадулина, они тебе много чего расскажут. Но я тебя послушать хочу.

Сдавшись, я начал вываливать на русского все, что знал или слышал о парочке местных отморозков. Хотя не мог понять, зачем чужаку вникать в ненужные ему проблемы нашего городка. Все одно скоро свалит отсюда.

— В общем, кроме Пахана никто особо не плакал, когда парочка отморозков получила свое. Вадик Урод и Лика Маска. Оба служили Пахану. Ах да, у Лики еще одно прозвище было — Сука. Если Вадик просто приближенная шестерка, улаживающая особо грязные дела, то Лика любила это дело — доставлять невыносимые страдания другим. К тому же она его родная дочь — ну, не Вадима, а Пахана.

— Почему Вадим звался Уродом я понял, а почему Лика Маска?

— Потому что она летом в маске ходила — пояснил я — Не совсем маска — просто на лицо и голову шарф наворачивала, плюс зеркальные солнцезащитные очки. Говорили, что она яркий солнечный свет и жару не переносит. Сразу мол волдырями покрывается. Потому постоянно в закрытом костюме, кроссовках и маске. А зимой нормально ходила, красоту показывала, правда, очки почти никогда не снимала.

— Красивая девка была? — поинтересовался русский, заговорчищески подмигивая.

Мысленно я хмыкнул — если он рассчитывает, что я сейчас рассыплюсь в восторженных эпитетах Лике Суке, то сильно заблуждается. Да и разговорчивей я от этого не стану.