— Неплохой телепатический трюк, — по-трясенно пробормотал я. — Видно, ты и впрямь джедай.
Он проигнорировал мое замечание.
— Поговори с ним, — серьезно произнес он. — Он тебя послушает. Он поверит.
— Поверит во что?
— Он в опасности. Мон, ты еще можешь его спасти. Если ты друг Джаббы, убеди его отпустить нас. Мы не желаем ему зла, но если он попытается причинить зло нам, у меня не останется выбора.
— Значит, вы собираетесь его убить, — сказал я. — И с чьей же помощью?
— Ни с чьей, — ответил он. — Мы сами. Хотя это казалось невозможным, я поймал себя на том, что верю ему. Я ничего не мог с собой поделать. Я знал: он сделает, что сказал, — его холодный голос и уверенный взгляд не оставляли сомнений. Впрочем, это не значило, что я купился.
— Может, это тебе и по силам. Может, нет, — уклончиво ответил я. — Не в этом суть. Даже я не смогу уговорить Джаббу отпустить вас, если ему этого не хочется. Это невозможно. Я…
Вдруг он просунул в отверстие одну руку • — так быстро, что я не успел среагировать. Он схватил меня за плечо и слегка приподнял, в то время как его взгляд встретился с моим. Я не мог вырваться; я чувствовал, что его испытующий взгляд парализует меня. Если бы он хотел меня убить, он бы сделал это без труда.
Но он хотел не этого.
Мне почудилось, будто из него на меня изливается некий поток энергии, омывая все мое тело. В памяти одновременно ожили давным-давно забытые образы. Словно перед утопающим, передо мной проносились картины моей прошлой жизни. Я вспомнил свое детство в отцовском клане. Вспомнил юность, прошедшую на обширных равнинах родной планеты. Я будто снова пережил то сказочно прекрасное время, когда были чистое небо и яркие закаты, свобода и простор, семья и друзья и нехитрый кодекс чести. Я видел — все это было, и все это я покинул. Видение сияло передо мной, словно образ рая.
Джедай убрал руку, отвел глаза, и картины прошлого погасли. Я моргнул и увидел перед собой темный сырой коридор и тюремные решетки. Я снова был в отвратительном подземелье, в логове хатта.
— Ты не злой, — сказал Скайуокер. — Ты не такой, как Джабба. Я чувствую в тебе добро. Ты просто слишком далеко ушел от него и заблудился. Вернись обратно. Помоги нам. Спаси Джаббу.
— Я… Я могу попробовать, — пробормотал я. — Я попробую. Но все равно я не думаю, что он меня послушает.
— Понимаю, — тихо молвил Скайуокер. — Но я не хочу, чтобы ты сгинул вместе с остальными. У тебя остается шанс, если ты захочешь им воспользоваться. Если не сможешь нас освободить, не оставайся у Джаббы. Уходи отсюда. Найди снова настоящую жизнь. И да пребудет с тобой Сила, друг.
Он повернулся и пошел к своим товарищам.
Я побрел обратно, потрясенный до глубины души. Мой образ жизни как-то никогда не вызывал у меня вопросов или сомнений; я просто пер напролом, и все. Но разговор с джедаем раскрыл мне глаза. И мне совсем не понравилось то, что я увидел.
Возвращаясь наверх, я обратил внимание, что Рие-Ииес куда-то пропал. Но мне больше не было дела ни до него, ни до Тессека, ни до других. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить.
Я отправился на большую посадочную площадку, расположенную непосредственно за тронным залом. Там была стоянка для баржи Джаббы, специально приспособленной под Жирнотелого. Я знал, что застану там Бараду, занятого проверкой двигателя баржи, которая должна была отправиться в путешествие к Великому провалу Каркун.
Когда я подошел, клатуинец сразу прервал работу. Должно быть, по моему лицу он понял: что-то не так.
— Что стряслось? — — спросил он.
— Это трудно объяснить, — честно ответил я, усаживаясь на старое корыто. — Многое изменилось.
Он присел рядом со мной.
— Изменилось?
— Я разговаривал с джедаем. Барада, я понял, что Джабба делает ошибку. Он натворил много дел, и большинство были неправильными, но сейчас все будет подругому. На этот раз я его остановлю.
— Остановишь? Барада покачал головой. — По-моему, даже ты не сможешь его остановить. Он очень зол на эту бригаду, что пыталась спереть Соло. Они хотели его надуть.
— Знаю. Но если я его не остановлю, как раз ему и всыпят, Я так думаю.
— Чего? — недоверчиво спросил Барада. — Кто всыпет?
— Тессек уверяет, что за этим стоит Альянс. Он хотел, чтобы я передал это Джаббе, — скорее всего, думал прикрыть собственные махинации. Но его шутка выйдет ему боком. Из Альянса больше никто не придет, но Джабба сейчас в большей опасности, чем Тессек может себе вообразить.
— И все из-за этого ребенка и его друзей? Быть того не может.
— Может, — упрямо возразил я. — И это я тоже намерен сказать Джаббе.
— Ему это вряд ли понравится, — предупредил Барада. — Ты знаешь, какой он бывает. Если он подумает, что ты ему перечишь, то возьмет и бросит тебя сарлакку заодно с ними.
— Ладно, ладно, — сказал я. — Я мог бы просто оставить все как есть и идти спасать свою шкуру. Но я слишком многим ему обязан.
— Настолько обязан, что готов рискнуть жизнью?
— Почему бы и нет? Он однажды рискнул своей ради меня.
— Да? — с интересом спросил Барада. — И как же?
Раньше я никому об этом не рассказывал, но сейчас не видел причин таиться.
— Ну, слушай. Мы с ним когда-то были партнерами в одной маленькой операции по перевозке оружия, это было вскоре после того, как я завязал с наемной службой. Мы собирались обчистить имперский склад оружия и продать его тому, кто больше заплатит. Склад находился на луне Глакка, большом таком куске льда. Мы как раз выгружали оружие, когда явились имперские головорезы. Нас сдал один из бригады Джаббы. Кто-то успел разбежаться, остальных быстро перебили. Но мы с Джаббой дали им прикурить! Он тогда не был такой жирный, но быстрый, ловкий и сильный. Никогда не видел лучшего бойца — — кроме, может, себя самого. Значит, мы закрепились и стали отбиваться от всей той толпы. Они подошли так близко, что я буквально чувствовал их запах. По ходу дела я застрелил нескольких, которые подобрались к самому хатту. В конце концов остались только мы вдвоем — израненные, но живые. После этого нас решила добить погода. Когда наступила ночь, температура упала почти до абсолютного нуля. Я был ранен тяжелее, чем Джабба, и не так хорошо защишен от стужи, и он спас меня, закрыв своим телом. Ночь я провел не слишком приятно, но зато не превратился в ледышку. К утру он сам едва не околел. Мы спаслись с той каменюки лишь потому, что остальные из нашей бригады, которым удалось сбежать, вернулись и нашли нас.
— Чтоб мне застрелиться, — восхищенно сказал Барада. — А я-то всегда думал — почему ты все торчишь здесь, а не пойдешь искать себе работу где-нибудь еще?
