и налёта.
— Открываем?
— Боюсь, это будет нелегко, — с сомнением покрутил я довольно тяжёлую шкатулку.
Возились мы долго. Вряд ли нам бы что удалось в этот день, но Федр сбегал в одну из лавок неподалёку и купил там молоток и стамеску.
За сохранность самой шкатулки мы мало волновались. Не в том она состоянии, чтобы представлять какую-то ценность, но крепкая, зараза, и стенки толстые.
В конце концов, приведя стамеску в полную негодность, мы отломали часть крышки, изрядно её погнув.
В образовавшийся проём мне удалось вытрясти почти всё содержимое. Дюжину этаких жирных разноразмерных колбасок, содержимое которых не стало секретом, так как несколько штук развалились в процессе извлечения.
— Старинные золотые монеты! Самое начало Империи Конто! Им лет двести пятьдесят, не меньше, — с восторгом определял Федр, по очереди изучая порванные колбаски, — А эти тагарские. Наверное, тех же годов. О! Эти я не знаю. Хм, а тут чьи-то серебряные, и они частично слиплись.
Монеты были сложены длинными столбиками и обернуты в несколько слоёв провощённого пергамента. Он неплохо сохранился, но высох и стал хрупок, как воздушный пузырь у рыбы, провяленной до каменного состояния.
— Придётся дальше ломать, — заглянул я вглубь шкатулки, — Монеты закончились, но какой-то толстый и лёгкий футляр там ещё болтается. В нашу дыру он не пролезет.
С помощью молотка, остатков стамески и упоминаний чьей-то матери (с моей стороны и про себя), мы доломали шкатулку.
Кожаный футляр, похожий на миниатюрный тубус, когда-то тоже был упакован в пергамент. Впрочем, кожа тоже превратилась в хрупкую окаменелость и тубус не раскрылся, а разломился сразу на несколько частей, стоило нам попробовать покрутить его крышку.
Внутри оказалась карта. Даже одного взгляда на довольно плотную крепкую ткань, вроде шёлковой, нам хватило, чтобы одновременно сказать слово — карта.
Есть такие рисунки, которые невозможно спутать с чем-то иным и карты — яркий тому пример. Они похожи только сами на себя и ни на что другое.
На карте был изображён остров, похожий очертаниями на спящую кошку, свернувшуюся клубочком. Отдельными отметками была помечена бухта и источник около неё. Крестик тоже нашёлся. Он был почти в самом центре острова, а надпись в несколько слов, сделанная на незнакомом языке, наверняка была подсказкой.
— Тут ещё что-то есть, — вытряхнул Федр из остатков футляра бархатный мешочек, на удивление неплохо сохранившийся.
Там оказались камни. Шесть необработанных ярко-красных кристаллов, размером с небольшую сливу.
— Рубины… — выдохнул приятель, осторожно раскладывая камни в линию.
— Ну, ты красавец! Поздравляю! Теперь ты богат.
— Мы богаты, — поправил меня Федр, — Без тебя я бы не получил ни благословления, ни Навыка. А потом, ты со мной всем делишься, значит и я должен поступать так же.
— Федр — это очень большие деньги. Подумай хорошенько. Не спеши и не горячись, — попытался я обуздать его порыв.
— Уже подумал. Релти всё видит, но дело даже не в ней. Я знаю, что так будет правильно, — уверенно произнёс мой друг, и засопев, начал распаковывать остальные колбаски с монетами.
Пока я размышлял, а будет ли правильным принять такой подарок, Федр вытащил из самой толстой колбаски здоровенную золотую монету, которая по своим размерам была даже немного больше и толще, чем юбилейный рубль времён СССР.
— Надо будет в обменной лавке узнать, сколько за такую дадут, — пробормотал он, подкидывая тяжёлую монету на ладони.
— Ни в коем случае. Сначала стоит узнать, сколько они у коллекционеров стоят.
— Ты знаешь, кто их коллекционирует?
— Думаю, я знаю, кто мне подскажет, где таких коллекционеров можно найти, — поправил я Федра, вспомнив о лэре Фливери и о разговоре с лэром Мердоком.
* * *
Интермедия 19
Женская раздевалка. Студентки третьего курса обсыхают после душа и отдыхают после двух часов физкультуры. Почти все голые, и лишь некоторые из них обернули вокруг талии полотенце.
— Ой, девчонки, я только что та-а-акую новость узнала!
— Когда успела? Тебя же с занятий к целителям отправили.
— Так там целительницы и болтали меж собой.
— А ты подслушивала…
— Они громко разговаривали, а одна из них как раз моей ногой занималась.
— Ты новость рассказывай!
— Они говорили, что Ларри Ронси вчера своей старосте дорогущий браслет подарил. Пригласил её в кафе к магам Воды, заказал полный стол вкусностей, и там при всех его вручил.
— Как романтично…
— Пф-ф-ф… Откуда у него деньги на дорогой браслет? Наверняка это была какая-то медная финтифлюшка.
— А вот и нет! Это был самый дорогой браслет из лавки артефакторов. Да вы его видели. Он там один без цены стоял на самом видном месте. Его лэр Фливери собственноручно сделал.
— У-у, что-то ты загибаешь. Ты хоть знаешь, сколько работы мастера стоят? За такой браслет ему не меньше тысячи золотых дадут.
— Ой-ёй, пятьсот, не больше. У моей тётки браслет ничуть не меньше.
— Да что ты понимаешь. У меня среди артефакторов парень знакомый есть.
— Это который тебе серебряное колечко с камушком подарил. Интересно, за какие такие заслуги?
— Не твоё дело!
— Ха-а, значит, я угадала…
— Вот я тебе сейчас…
— Девочки, вы ссориться будете или новости слушать? Я столько интересного узнала…
— Я вызываю тебя на поединок!
— Согласна. Вечером на арене поговорим.
— Всё? А теперь разойдитесь и дайте послушать, что в мире творится, а ты продолжай, — хмуро вмешалась крепкая девица, вклиниваясь между двумя разгорячёнными подругами.
— Одна из целительниц сказала, что совсем не так давно в нашем храме сразу трое с благословлением побывали.
— Надо же. Давно такого не было. Релти стала благосклонна к Белговорту?
— А теперь самое интересное и таинственное. Вы помните, что Ларри Ронси получил двойное благословление? Так вот — он недавно получил ещё одно. Вслед за ним благословление получил его друг Федр, а потом Элина Смайль, из двадцать пятой группы.
— Она-то тут при чём?
— Я так же подумала, но оказывается — это единственная девушка, которую Ларри в свой клуб принял!
— Это что же она такое сделала, чтобы благословление заработать?
— Да я бы за Навык хоть что…
— Ты-то понятно.
— Всё-таки я тебе сейчас врежу.
— Придержи свою злость до арены.
— Но и это не всё. Ларри подарил браслет Эмгане Биструд, своей старосте.
— Ты это уже говорила…
— Мне одной кажется странным, что эта Эмгана в одной карете с Ларри в центральный храм ездила себе за Навыком? Говорят, Знаки у неё и у Ларри чуть ли
