не в одно время цвет поменяли. Прямо на глазах у всей группы.
— К нам в Академию попал посланец богини Релти?
— Говорят, его на первом курсе чморили все, кому не лень…
— Похоже, зря они это делали…
— А мне попросту завидно. Вот. И браслетик хочется… — донесла своё мнение распространительница новостей.
Громкие вздохи девушек выразили ей общую солидарность по обоим пунктам сразу.
** *
Найти преподавателя по единоборствам мне помог лэр Дигр.
— Если за месяц Густав тебя хотя бы раз похвалит или ты ему по морде попадёшь, то можешь считать, что мне ты зачёт за год сдал, — напутственно хлопнул Балич меня по плечу.
Вопреки канону мой будущий сэнсэй был блондинистого вида и имел серо-голубые глаза, широко распахнутые и придававшие ему удивлённый вид, не лишённый некоторой артистичности.
Договорились мы с лэром Густавом Тедориком на восемь двухчасовых занятий в месяц.
Плата в два золотых за этот цикл занятий не показалась мне чрезмерной. Отчего-то я был уверен, что мне достаточно будет "вспомнить" то, чего я никогда не знал. Откуда-то же накатывают на меня порой прозрения по апперкотам или уязвимым точкам на теле человека. Ни Ларри, ни Сергей Вяткин никогда ничего подобного не изучали. Думаю, стоит разбудить эти знания, а когда они активируются, начать приучать тело и мышечную память к тем приёмам, ударам и связкам, что станут доступны.
Внешняя безобидность лэра Тедорика оказалась обманчивой. На первом же занятии он вдоволь повозил меня мордой об пол зала и если бы не защита из жилета, подбитого войлоком, то он и ребра бы мне качественно пересчитал. Целители устали бы переломы лечить. Лишь ближе к концу занятия, во время третьего спарринга, я перестал быть грушей для битья и начал огрызаться.
За два часа мы провели три спарринга по пять минут. Всё остальное время у меня ушло на отработку показанных им движений и акцентированные удары по груше руками и ногами.
— Что могу сказать: — для первого раза совсем не плохо. С кем-то занимался? Школа чувствуется, но не пойму, какая, — спросил у меня Густав после тренировки, — Особенно ноги твои удивляют. Признаюсь, даже для меня было много неожиданностей.
— Сосед у нас в охране важного вельможи служил, пока на пенсию не ушёл. Он кое-что нам показывал, когда мы пацанами были, а потом сами тренировались. К концу школы я тренировки совсем забросил и сейчас многое вспоминать приходится.
Понемногу привыкаю врать, на ходу изобретая правильные сорта лапши, предназначенные для ушей собеседников. К счастью, особой потребности в этом нет, но всё-таки мне не всё подряд можно рассказывать и невпопад отвечать на неудобные вопросы. Ибо чревато.
— Ага. Значит мне не показалось, что ты словно силишься что-то вспомнить и раз от разу у тебя оно лучше получается. Кстати, скорость у тебя неплохая. Поменьше бы головой думал — вообще было бы здорово. Не стоит думать каждый раз куда и как ты ударишь. Тело должно само работать. Ты же дышишь, не думая, как ты это делаешь, ходишь не думая, бегаешь. Голова должна всего лишь определить, куда бежать и с какой скоростью, а всё остальное тело само сделает. Пробуй выполнять те связки движений, что мы сегодня учили, думая о чём-нибудь другом.
— О девушках можно? — ухмыльнулся я.
— Нужно, — со смешком ответил лэр Тедорик.
Интересно, и кто же из нас пошутил?
* * *
Когда-то давно я прочитал рассказ "Цветы для Элджернона". Мог ли я тогда предполагать, что спустя какое-то время я сам на себя примерю роль лабораторной мыши?
Моя работа в качестве консультанта началась у целителей. Целых полдня меня взвешивали, обмеривали, мяли, простукивали и брали образцы почти всего, что можно извлечь из человеческого организма. Я знал, что почти все врачи — циники, но согласитесь, обсуждать при живом мне состояние моей печени, желчного пузыря и почек — это перебор. Кстати, сдавать желчь на анализ я больше не соглашусь. Жуткая процедура и горло потом целый день болит.
Понятно, что мне пришлось заранее готовиться к подобным исследованиям. Что могу сказать — побочный эффект от местных красноголовиков никуда не пропал. Я уже третий день без них обхожусь, но ещё ни одна из трёх девушек, не по разу посетивших меня в эти дни, ни на что не пожаловалась. Да и сам я чувствую, что с эрекцией у меня полный порядок. Ещё одна вновь раскрывшаяся возможность моего обновленного и улучшенного организма или результат упорного труда? Ведь не покладая…гкхм, так сказать рук, трудился.
Кто знает. Уверенно утверждать не возьмусь. Полно других загадок, чтобы ещё и над этим голову ломать. Конечно, было бы иначе, я бы стал переживать, а тут только радоваться надо. Впору гири на спор поднимать. Что характерно — не руками.
Слов нет. Взялись горе — исследователи поначалу за меня всерьёз. Кстати, наивные люди. Они на самом деле считали, что будут гонять меня от забора до ужина и обратно. При этом постоянно на мою зарплату намекали и строили большие глаза, выражая внутреннее несогласие с выбором объекта зарплаты, когда рядом есть другие люди — красивые и умные. Пришлось снять с них розовые очки и окунуть в серую обыденность. У меня-то всё записано. В том числе и количество часов в неделю, предназначенных на наши недружественные свидания. Дошло до них с трудом, но я был настойчив, непреклонен и непоколебим, аки планетарная ось Серваны.
Им бы на себя со стороны посмотреть, тогда бы они поняли — кто у нас самый красивый.
Мне впору скоро беруши для этого мира начать изобретать. Ещё немного и по коридорам Академии мне без шума не пройти — студентки пачками в обморок начнут падать и сами в штабеля укладываться.
Ну, ладно — это дело будущего. А пока мне приходится отвечать на вопросы. На много вопросов. Зачастую они повторяются и мне за день одно и то же нужно повторять раз по пять. Видимо мозги вивисекторов так устроены, что информация в них поступает только по личному каналу. Пока каждому, глядя в глаза, одно и то же не скажешь — не понимают-с…
Пожаловаться и попечалиться на судьбу мне некому…
Ректор со всей этой братией заодно.
Мердок и Балич меня не поймут — ибо не пристало мужчине жаловаться.
Федру некогда — он пачками скупает карты и атласы и раскладывает их на столе в общем зале — я второй день завтракаю стоя, а на просьбы освободить стол приятель не реагирует.
Кенгуру моими рассказами только насладится и попросит ещё.
С Адой чем меньше говоришь, тем лучше — она девушка стеснительная
