до сих пор пытается проснуться.
Кстати... Говорящий череп... Вот бы заполучить такой в свою закрытую коллекцию. Закрытую, потому что есть вещи, которые не продаются и не показываются миру. Проклятые куклы Вуду, кости тварей с другой планеты, сушеные головы, прикасаясь к которым слышишь непонятные голоса. Наукой этого не объяснить. В лучшем случае за это дело меня убьют, коллекцию разберут по лабораториям и она испарится из истории. И да, все это находится в моем хранилище, в Москве. Таких коллекционеров, как я, очень мало, но все мы закрыты от мира и общества, торгуем друг с другом, обмениваемся... Говорящий череп был бы алмазом моей коллекции. «Коллеги по ремеслу» отдали бы за него все накопленное за сотни лет их поколений. И почку в придачу.
— Ты чего на меня так смотришь, парень?
— Я же не смогу вернуться, верно? Обратно... из этого, — обвожу руками свое разжиревшее тело.
Череп сверлит меня пустыми глазницами. Как бы странно это не звучало.
— Нет. Привыкай. Этот новый мир теперь твой дом.
Надеюсь, он имеет в виду не этот гроб.
— Я... в новом мире?
— Верно. В другом. Ином. Не скажу каком. Если не будешь ломаться и мы договоримся — сам увидишь.
Недолгая пауза.
— И что, вообще нет никаких вариантов?
— Мне семь тысяч лет, парень. Я многое знаю. Очень многое. Но вот как вернуть выдернутую из каналов Вселенной душу, не знаю. Это как вырвать волос из головы и прирастить его обратно — на то же самое место. А еще голова размером с планету и в постоянном движении. Да ты не переживай по этому поводу. Тебе все равно некуда возвращаться. Ты в своем мире умер в неудачный момент времени и событий, поэтому оказался здесь. Бывает...
Вот сейчас мне становится действительно не по себе.
— Да ну. Я же просто спать пошел и уснул...
— Значит, умер во сне. С людишками такое бывает. Сочувствую, — лениво усмехается череп.
Кладу локти на колени, опускаю голову, прикрываясь ладонями. Я умер... Но я потерял кое-что важнее, чем просто жизнь...
— Ну-ну, парень, не плачь, — ехидничает череп. — Во имя гнили, был бы у меня желудок, вывернуло бы... Э-э-э, ты чего там бормочешь?
О, нет, черепок. Ты неправильно меня понимаешь. Совсем неправильно.
— Моя коллекция... Моя коллекция... Всё пропало... Я больше её никогда не увижу...
Я коллекционировал с десяти лет... сначала наклейки от жвачек, потом коллекционные карточки, скины из игр... Но все это было мелочью. Азарт хомяка разрастался до маниакального желания положить под подушку что-нибудь ценное, особенное. Такое, что есть только у меня и ни у кого другого.
Моё коллекционирование в какой-то степени зависимость. Я это понимаю. Но все же это лучше, чем бухло, наркотики и махание членом. На этом деле я, по крайней мере, зарабатывал очень хорошие деньги.
Заброшенный бункер под землей со времен Советского Союза, купленный на черном рынке неподалеку от станции Волоколамская забит ценностями, на которые я потратил целых пятнадцать лет своей жизни.
И сейчас мне пустоголовая черепушка говорит, что все это было напрасно? Какой-то херов колдун из другого мира выдернул мою душу, пока я спал? Даже не так... Какого черта я умер во сне? Как это вообще возможно? Я был в самом расцвете мужских сил, занимался спортом, правильно питался.
Так, Ден, вспоминай, что последнее ты делал. Выпил в баре, но не до посинения. Потом прогулялся по парку... Нет, не то. Что произошло в самом хранилище? Сначала я по привычке осмотрел свои владения, дальше до трех утра реставрировал картину Джованни Браголини, потом взялся за какую-то золотую пластину, похожую на ацтекский календарь. Знакомый коллекционер дал мне ее на оценку. Но я точно с ней не закончил. Успел только провести кисточкой, как кусочек золота предательски отвалился. Я тогда так расстроился, что бросил это дело и улегся спать.
Но я не делал ничего такого, что могло бы меня убить!
Так с какого же перепуга здоровые люди так умирают?! И теряют всё!
— Эй... парень. Твое уныние меня напрягает.
— Заткнись, череп. У меня появился отличный повод немного подепрессировать. Не мешай.
— О какой коллекции ты там бубнил?
Отрываю голову от ладоней, встаю. Еле сдерживаюсь, чтобы не воспользоваться предложением выдавить из головы старика что-то «серое», а сам череп попинать часок об стену. Эти два засранца лишили меня смысла жизни! Оккультных предметов искусства на миллионы долларов, которые теперь просто сгниют, когда откажут системы вентиляции и питания! Меня это бесит! Бесит даже больше, чем то, что я сдох во сне! Так бы не знал забот и покоился в «великом ничто», а тут взяли и вернули с чувством полного жизненного фиаско!
Не знаю почему мне кажется, что череп замечает мою злость и слегка сводит челюсть, будто улыбаясь. Хотя это невозможно для куска кости:
— Ну не хочешь, не говори.
Не отвечаю. Поворачиваюсь к черепу спиной, чтобы ненароком не сорваться на говорящие останки того, кто может оказаться местным божком, запертым за прегрешения в прошлом. Сколько он там лет прожил? Семь тысяч? Разве психика выдержит столько, если ты не доисторический троглодит, где единственный смысл существования — это жрать и срать? Нет, с черепом-шутником нужно быть очень аккуратным. Старик был тупицей, раз позволял себе пинать его. В результате поплатился за это жизнью. Не прямо, но косвенно.
Закрываю глаза, пару раз вдыхаю и выдыхаю.
Давай, Ден. Бери себя в руки... На вид тебе сейчас не больше двадцати. Можно попробовать начать все сначала, главное выбраться отсюда. А потом сделать всё ещё лучше...
Дыши ровно. Вспомни философию буддийских монахов...
Жизнь — это череда начал и концов.
Концов, блин... Во-во.
Открываю глаза.
Всё. Хватит. Возвращаемся в некромантскую реальность и думаем, как жить дальше.
Первое. Надо выбраться отсюда, залечь на время и разобраться в новом мире. Я слышал, что тут есть «деревни» и «лошадиное дерьмо», а значит этот мир не сильно отличается от Земли.
Второе. Нужно заработать деньги и начать коллекционировать говорящие черепа и проклятые кулоны. Продавать их, покупать, снова продавать, снова покупать... Говорящие черепа драконов, эльфов, демонов... Проклятые скипетры богов, магические накопители энергии и все, что может представить мой жадный внутренний меняла в мире, где есть та самая магия, какой я ее представляю по
