фильмам о Властелине Колец. Перспективы для коллекционирования просто шикарные.
Настроение чуть повышается, и я улыбаюсь, другими глазами осматриваю пещеру. Без окон, входов и выходов. Идеальное место, где можно запрятать добро и лежать на куче золота, как Скрудж Макдак.
— Парень, ты странный...
— Кто бы говорил. Так, ладно. Что будет если я тебя коснусь? Выберусь отсюда?
— Ага.
— Какова цена? Моя душа или типа того?
— Ты что ли баллад начитался, парень? Кому, во имя гнили, нужна твоя душа? Что мне с ней делать? На полку поставить?
— Хм, а что у вас с ней обычно делают? Поглощают? Сжирают? Запитывают камни душ или типа того?
— Что за бред, парень? Душа — это слепок разума и тела. Со слепком можно много чего сделать, но не сожрать.
— А что тогда хотел со мной сделать вот этот? — киваю на труп старика.
— Проходил мимо и ему поплохело. Срочно пришлось искать тело голубокрового, вот он и потерял голову, схватил первого попавшего пьянчугу. Страх перед смертью всегда лишает мозгов таких, как он. По его мнению, ты очень удачно подвернулся. Ведь для такого рискованного ритуала нужно соблюсти два основных условия. Первое: забрать тело может только маг у мага. Да-да, это те же голубокровые. Второе: маги должны иметь схожие души. Именно поэтому ты здесь. Уж извини, парень, но твоя душа почему-то такая же черная, как и у него.
У меня-то черная? С чего бы это? Не считаю себя «белым», но уж «черным» — точно нет.
— То есть, у вас в норме вещей менять дряхлые тела на молодые?
— Думаешь, я бы тогда был черепом, а, парень? Это сложнейший ритуал, который каждый делает в меру своей гениальности и древних знаний. Эти знания трактуются по-разному, передаются идиотами из поколения в поколение. В лучшем случае такой недоучка от ритуала сдохнет. В худшем — превратится в шевелящееся желе.
— Или говорящий череп, — дополняю я. — Тоже побаловался, да?
— Можешь думать, что хочешь, парень.
— Ладно... Так что будет, когда я тебя коснусь? Ты говорил, что мы заключим какой-то «контракт», верно? Где почитать условия?
— Нигде. Так интереснее. Ну, смотри. Мы заключаем контракт, я тебя отсюда вытаскиваю, а ты со мной делишься своей жизненной силой. Это не душа, не переживай.
Что за хрень? Что бы это не значило, но кто в здравом уме согласиться променять свою «жизненную силу» на что-то другое? Я как коллекционер отлично знаю цену вещам. Все сокровища мира не стоят моей жизни. Потому что ты живешь ради этих сокровищ. А без жизни нет сокровищ.
Череп каким-то магическим образом вздыхает:
— Парень, ну что за лицо, а? Не драматизируй. Ох, не сосчитать сколько раз я уже это объяснял. Ладно, слушай внимательно. Повторять не буду. Когда-то со мной что-то пошло не так и не спрашивай что — я никому об этом не рассказываю. Мне пришлось привязать свою душу к анклаву, сделав свои останки катализатором, позволяющие другим переноситься сюда. К сожалению, с тех времен сохранился только череп.
Мозги усиленно работают:
— Переноситься сюда? Другим? Откуда? Зачем? Тебе тут одному что ли скучно?
— Ага, очень скучно. А еще я не могу существовать без жизненной силы, поэтому приходится вас паразитов подкармливать, заключая контракты.
— А зачем тогда ты помог мне убить старика? Жил бы с этим паразитом и не тужил...
— Этот идиот мне не нравился. Простой, как пенёк. Тринадцать лет меня раздражал. По условиями контракта, я не могу причинить вреда... эм-м... своим хозяевам. Ну... почти не могу. Я всего лишь подсказал тебе, где лежит расчленитель и подставка. Не понимаю, как этим можно убить хе-хе...
«Почти не могу». Это обязательно надо запомнить. Мелким почерком в договорах примерно так же пишут. Почти не берем с вас страховку по кредиту.
Череп продолжает:
— Больше меня не перебивай, парень. Так вот — мы заключаем контракт. Я беру совсем немного твоей жизни, пока наш контракт заключен. Где-то один день в году. Сущие пустяки. Даже не заметишь. За счет этого я продолжаю влачить свое жалкое существование, а ты можешь тут даже не появляться. Если... получится, конечно. Анклав, знаешь ли, соблазняет своими возможностями.
Соблазняет... Ага, как же. Кредит тоже соблазняет. И вообще, что за странные расценки?
— Один день в году? Вообще-то это целых пятьдесят дней за пятьдесят лет жизни. Ты хоть представляешь, что можно успеть за полтора месяца? За десять часов в год я еще подумаю.
Череп молчит какое-то время.
— Парень, у тебя в роду все такие скряги? Это не предмет торговли. Твои сутки в году — это минимум, который мне нужен, чтобы выжить.
— Ясно. Ну и чем этот анклав будет меня соблазнять? Нашептыванием в голове? Пока я не стану от него зависимым, наглаживая ночами со словами «моя прелесть»?
— Ничего подобного. Тем, что ты захочешь посещать анклав. Но это уже за дополнительную плату.
И зачем мне эта ободранная пещера, да еще и за какую-то дополнительную плату? Как хранилище? Менять жизнь за складское помещение? Тоже мне соблазн... Но посмотрим, что он еще скажет.
Скрещиваю руки на груди:
— О-очень выгодное предложение. Что за дополнительная плата? Нужно приносить в жертву девственниц?
— Нет, конечно! — возмущается череп. — Девственницы — это прошлый век! Развратного деда, у которых в жизни было ровно шестьсот шестьдесят шесть девственниц!
Какое-то время молчим. Одновременно «вздыхаем», понимая, что «нашли друг друга».
Первым нарушает трагичное молчание череп:
— Дополнительная плата за пребывание в Анклаве — твое время. За сутки тут, я забираю сутки твоей жизни. Соответственно, ты стареешь в два раза быстрее, пока находишься здесь. Впитал?
Мд-а.
Фыркаю:
— Ноги моей здесь не будет.
— Что ты плюёшься, а? Как будто я тебя заставляю жить здесь. Тебе о другом думать надо, если ты откажешься от контракта. Во-первых, не факт, что ты доживешь до завтра. Во-вторых, я не рассказал о преимуществах пребывания в анклаве. А они, поверь, очень заманчивые и... — череп запинается, будто к чему-то прислушиваясь. — Так-с, парень. Время болтовни вышло. Об этом «во-первых» я и говорил. Скоро нас найдут.
Неприятные мурашки бегут по спине. Настороженно осматриваю наглухо изолированную от мира пещеру.
— Как нас тут найдут?
— Элементарно. Мой анклав находится... к-хм... глубоко... Попасть сюда можно лишь через
