«Намного больше, чем вас, норманнский господин».
Это были плохие новости.
Но были и хорошие. Вернее, Рагнар счел их таковыми. До рыбачьей деревеньки было примерно полторы мили, пользуясь местными мерами длины.
Деревня — это кров, еда, теплые вещи и прочие бытовые прелести, нужные всем, в особенности раненым.
Но Рагнар счел деревенский сервис недостаточным.
Примерно в четырех милях, если верить пленным, находился отель получше. Замок того самого тана, который, по заверению старосты, спешил сюда, чтобы доделать то, с чем не справился океан.
— Не врет? — уточнил Рагнар, имея в виду заявление старосты о спешащем сюда тане.
Может, и врет. Надеется, что мы испугаемся и уйдем.
Рагнар подошел поближе, заглянул старосте в глаза и ухмыльнулся.
— Твой хозяин ведет воины сюда? — спросил он на корявом английском. И вдруг рявкнул по-нурмански: — Не врать!
От старосты завоняло.
— Спроси его теперь! — велел конунг.
Я спросил. Рив проблеял, что да, не врет.
— Удача с нами! — объявил конунг. — Теперь у нас есть лошади и возы. Узнай, кто сможет довести нас до гарда здешнего ярла.
Староста указал на молодого парня, босого и одетого… ну, примерно как чучело на поле моего арендатора.
Парень прошептал что-то злобное. Не похоже, чтобы его и старосту связывало что-то хорошее.
Тем не менее рив его спас.
— Этого оставить, остальных убить, — распорядился Рагнар. — Грузите телеги, мы идем в гости к здешнему ярлу.
Мысль здравая. Пока местный феодал с дружиной спешат сюда, чтобы продемонстрировать нам английское «гостеприимство», мы наведаемся к нему в гости. Очень надеюсь, что наши пути не пересекутся.
Мы уложили на телеги раненых и кое-что из имущества, Скальгорм накинул петлю на шею проводнику, дал ему вдохновляющий пендель, и мы устремились навстречу судьбе.
Ну как устремились… Вернее было сказать: побрели. Дорога оставляла желать. Под ногами чавкало, телеги вязли так часто, что временами казалось: лучше бы мы всё на руках несли.
Я тоже толкал. И Рагнар. Нас было слишком мало, чтобы кто-то отлынивал. Толкал, тянул, проклинал погоду, чахлых лошадок, все и всех, включая Рагнара (последнего — мысленно), но толкал проклятые селянские телеги с кривыми колесами.
Но нет худа без добра. Я согрелся. Несмотря на дождь.
Когда надо, викинги двигаются быстро. Существенно быстрее упряжных лошадок. Так что стоило порадоваться, что нас задерживают телеги. Для меня стремительный марш северян — предельная нагрузка. С телегами вышло легче.
Пейзаж, надо отметить, был безрадостный. Унылые поля, ветхие изгороди, хилые деревца. И только когда дорога окончательно превратилась в вонючее болото, впереди наконец показались мокрые черные стены.
Между нами и крепостью — какие-то кривые изгороди, домишки, вид которых нагонял бы тоску и в солнечную погоду, а уж сейчас…
А вот стены крепости, к сожалению, выглядели серьезно.
Более того, черная жижа, которую наш проводник называл дорогой, внезапно уперлась в дорогу настоящую, вымощенную камнем и покрытую грязью не более чем на вершок.
Что ж, я и раньше знал, что римляне строили на века. И что особенно обидно: эта средневековая скоростная трасса шла практически параллельно нашей проселочной.
А еще она, римская, была испещрена следами копыт.
— Сотня всадников выехала, не меньше, — поделился со мной наблюдениями кормчий Орм, который, как и я, тащился в арьергарде.
Хотя нет, это я тащился. Орм — замыкал. Как и положено второму человеку в команде.
Как он определил численность покинувшего крепость отряда, я спрашивать не стал. Может, по концентрации навоза в грязюке?
Телега впереди подпрыгнула на неровности. Все же несколько веков без обслуживания. Тут даже римская via утратит девственность. Телега подпрыгнула. Кто-то из раненых охнул.
— Сотня — это хорошо, — после паузы добавил Орм.
Логично. Чем меньше народу внутри, тем легче будет взобраться на стены.
Вот ни малейшего желания драться. Организм желает только одного: вытереться насухо и лечь и уснуть. Можно даже без ужина.
Но у Рагнарова кормчего — другая логика.
— Много людей, много припасов, много пива.
Мы поравнялись с домишками. Вблизи они смотрелись совсем печально. И сразу становилось понятно: материалом для осады мы здесь не разживемся. Разве что чучел из ржаной соломы наделать для отвлечения внимания.
А вот там может оказаться кое-что интересное. Церковь. Не сказать что выдающееся строение. Тот же сарай, но побольше. С крестом на крыше.
Заметил ее, естественно, не только я. От нашей команды отделилась пара хирдманов. Потрусили к культовому сооружению.
От Рагнара пришла команда: разгрузить две телеги, перенеся раненых на три оставшиеся.
Я решил: сейчас мы разберем транспорт и соорудим несколько лестниц.
Оказался неправ.
Телеги разбирать не стали. На каждую улеглось по четверо вполне здоровых данов, которых обмотали перепачканными в крови тряпками. Кровь взяли у бедолаги-проводника, пережившего своих односельчан совсем ненадолго.
Возничим первой телеги был назначен я.
Вторую принял под управление сам Рагнар.
— Подъедем к воротам, и ты им крикнешь, чтоб открывали. Что у нас раненые.
— Думаешь, они поверят? — усомнился я.
— Надо, чтоб поверили, — с нажимом произнес конунг. — Не хочу потерять кого-то в глупой атаке.
Возразить нечего. Я занял место на передке телеги и потыкал кнутом в круп понурившейся лошадки. Животинка поняла правильно, но сдвинуть телегу смогла только при участии упершихся в задний борт викингов.
Ну, с Богом!
Две телеги поползли по дороге по направлению к крепости. Хирдманы, разделившись на два потока, крались по обочинам дороги вдоль черных изгородей.
Возможно, обитатели хижин их замечали, но поднимать тревогу никто не спешил. Я еще в прошлое мое посещение Англии заметил: здешние смерды не склонны рисковать собственной жизнью ради спасения господ.
Ворота. С виду крепкие. Петли качественные, бронзовые, похоже.
Слева и справа — башенки. Ну как башенки… Скорее, навесы от дождя. В каждой — по бойцу. Издали видны шлемы и наконечники копий.
— Эй там! Открывайте! — заорал я. — Раненых привез!
Появились две головы.
— Чего?
— Раненые, вот чего! — гаркнул я, не поднимая головы, что и понятно: дождь же, а у меня плащ с капюшоном. Оставалось надеяться, что акцент меня не выдаст. — Проклятые норманны высадились, гореть им в аду!
— А господин? — спросили со стены. — Цел?
— Наша взяла. Цел господин. А ты — не будешь, если славные герои умрут под дождем! — Я махнул рукой в сторону разлегшихся на телеге викингов. Один из которых как раз испустил жалобный стон.
— А ты… — начал любопытный, но повелительный голос снизу распорядился:
— Открыть ворота!
И наш диалог, к моему немалому облегчению, прекратился.
Внутри загрохотало, заскрежетало… Створки поползли в стороны.
За ними — с полдюжины англичан. При оружии. И начеку, что неприятно.
Если сейчас меня «опознают», может выйти нехорошо. А если еще вспомнить, что у ребят на стенах наверняка имеются луки…
Ну да акул бояться — в море не купаться.
Я стимулировал лошадку, та поднатужилась… Впустую. Колеса опять увязли. Рагнар неуклюже, безупречно отыгрывая немощного, слез с телеги, сутулясь заковылял к нашему возу, уперся плечом…
Безрезультатно.
И тут рослый англичанин с мечом на поясе совершил ошибку.
— Помогите, бестолочи! — скомандовал он остальным.
И бойцы, прислонив копья (!) к стене, кинулись выпихивать из грязи телегу с ранеными «соратниками».
И умерли.
Троих положил Рагнар, остальных — внезапно «вылечившиеся» раненые. А я метнулся в ворота и прикончил «офицера», потратив на него больше времени, чем рассчитывал, потому что англичанин оказался неплохим бойцом.
Но это было уже не важно. Человек пять викингов ворвались в ворота следом за мной, расхватали брошенные у стены копья и «зачистили» стену.
