закрой окно.
Я ничего не сказал. Мне самому следовало бы опросить колдунью насчёт её наставницы и Каменного Совета, о котором я услышал, но сейчас меня интересовало другое.
Сила Вайкула, которая всего пару часов назад свистела во мне ураганом, сейчас успокоилась, и сносить противников мановением руки я уже не мог. И требовалось вообще понять, на что я сейчас способен.
Я не маг… Всё ещё не маг. Я не прошёл инициацию, чтобы пробудить контуры, не чувствую источника магии, чтобы повелевать ей.
Призыв Тьмы — это привычка из прошлой жизни, остатки былого могущества. Тьма отзывается, но сразу же блокируется бросской кровью. И хоть сколько я могу тужиться, вся Тьма будет сжигаться, это будет лишь злить меня сильнее.
Тем более, в первые минуты после появления в этом мире я явно был сильнее. Остатки могущества Десятого тогда только развеивались, поэтому я даже смог наколдовать исцеляющее заклинание. Смог бы я сделать это сейчас, даже не знаю.
Сам по себе огонь внутри меня не возникает. Только как реакция на Тьму… Это получалась какая-то двойная, неудобная магия. Допустим, случится чудо, я выучу заклинание магии огня, например, простой огненный шар. Чтобы его метнуть, мне сначала надо вызвать Тьму, добиться реакции крови, а потом… Да ничего потом, это физическое свойство, и действует только внутри.
А воздух?
Я задумчиво повёл рукой, и листва на кустах рядом с нами зашелестела, подёрнутая порывом ветра. Это же движение плющило упырей всего пару часов назад.
Когда я делал это, то использовал навыки Десятого, когда вот так же всполохами Тьмы уничтожал врагов. А сейчас сила Вайкула угнездилась где-то во мне, погружаясь всё глубже, становясь частью меня, и я терял связь с этой магией.
Да твою ж Бездну, где этот грёбанный источник магии⁈
Креона всё это время следила за мной, и с сожалением сказала:
— Будь я Отмеченной, я помогла бы тебе… Да и то, моя стихия — это холод.
Я посмотрел на неё, слегка поражённый. Да чтоб тебя, свет смердящий, как я сам-то не догадался⁈ У-у-у, тугие варварские мозги!
Колдунья чуть сдвинулась от меня, слегка испугавшись ошарашенного взгляда.
— Что не так? Ты же знаешь, что послушники не могут пробуждать магию.
— Я вообще забыл, что её надо пробуждать! — проворчал я, едва сдерживаясь.
Целую ночь спасать Креону от неправильной инициации похотливым стариком, и при этом ни разу не вспомнить, что сам я, по сути, начинающий ученик, даже ещё не послушник. Какая магия, какие заклинания⁈ Какой источник?
Впрочем, это не моя проблема, а наставника… Мне просто надо найти наставника.
Да-а-а, Десятый… Ты просто самый великий тугодум из всех Тёмных Жрецов.
— О-о-о, наро-о-од, — послышался голос барда. Он шёл к нам, пошатываясь и обнимая какую-то старую лютню с торчащими во все стороны струнами.
Ветер принёс нам запах креплёного вина, от Виола чадило так, что у меня самого закружилась голова. Где он успел так наклюкаться за какие-то полчаса?
— Это ща пройдёт, — бард подошёл и встал, качаясь от ветра, как кусты рядом с нами, — М-м-магия… М-м-маюна…
Он тронул единственную целую струну, глядя на Креону, вытянул губки бантиком. Колдунья только поморщилась, а бард улыбнулся ей:
— Северные ляжки… для тебя эта песня, Кре… кря… — он ещё раз тронул струну, и рухнул лицом в траву, едва не раздавив лютню.
— Какого хрена? — я хотел было уже схватить его за шкирку и ещё раз приложить об землю, но рука барда, прошуршав по траве, ткнула в сторону города.
Не поднимая головы, пьяный Виол пробурчал:
— Через полчаса… у третьей башни… мой… наш друг… ик!.. будет ждать… — и захрапел. Другая его рука расслабилась, и оттуда ссыпалось четыре медяка. Хм, он ещё и сдачу принёс.
У третьей башни мы были раньше, чем через полчаса, но бардовское «это скоро пройдёт» всё никак не проходило. Виол храпел, свесившись с моего плеча, и просыпаться всё никак не собирался.
Бард не соврал. Через полчаса нас и вправду встретили — скрипнула маленькая, едва заметная дверца, скрытая неопрятными кустами жимолости под башней. К нам выползла пара хмурых стражников, дородные мужичков в дешёвых казённых кольчугах, подёрнутых ржавчиной, от обоих здорово разило вином.
Один из них, узнав спящего Виола, хитро улыбнулся и сразу же протянул руку.
— Два серебряных, как договаривались, — буркнул он, глядя на меня, как на предводителя всей честной компании.
Я хапнул воздуха, почуяв ложь, и немного потряс барда. Ну же, продрись рассветная, вставай!
Наш разношёрстный отряд и вправду немного удивлял. Пьяный бард, типичный местный южанин, девчонка с шлемом на голове, и два таких разных северянина в лице меня и Креоны. Интересно, они поняли, что это чародейка?
На Креоне завис взгляд второго охранника, он буквально пожирал её глазами, схватившись за свой пояс и переминаясь с ноги на ногу. Чародейка ведь выбрала самое скромное платье, которое нашла в тюках работорговца, но даже оно отличалось откровенным декольте, открывающим привлекательные бугорки. Надо будет с этим что-то делать.
Первый недовольно засопел, нетерпеливо помахал пальцами:
— Ну, долго ждать-то?
Свет смердящий, надо было выпытать у барда точнее, о чём он договорился. Маюнов забулдыга!
— Почему два? — всё же я попробовал отбиться, — Договор другой был.
— А почему девчонка в шлеме? — в свою очередь спросил тот, — Чумная?
Креона вздрогнула, а я удивлённо обернулся на принцессу. Дайю сразу подняла руки, обнажив их до локтя и показывая, что кожа чистая.
— Или не хотите, чтоб узнали? — продолжал тот, — Сейчас вообще будет три серебра.
— Слышь, Каба, а может, это… — второй всё теребил пояс, не отрывая взгляда от Креоны, — Скидку сделать? Если эта постарается… — его губы подёрнулись в ухмылке.
Всё же, лишнего они выпили. По крайней мере, в моём мире ни один трезвый простолюдин так не заговорит с магом, будь тот хоть послушником.
Я прищурился, пытаясь обуять злость. В другой жизни я бы снял шкуру с таких подчинённых и сделал чучела, да приказал бы выстегать ещё парочку причастных, чтобы остальные боялись.
Ну что ж, Тёмный Жрец, вот она, твоя стезя… Давай, плети интригу, хлестай метким словом так, чтобы обмануть слабые умы.
Ведь, с одной стороны, нам нужно проникнуть в город тихо, чтоб не было лишних вопросов. С другой стороны, этим двоим тоже влетит, если их начальство узнает, что кому-то открыли чёрный ход.
Я снял барда с плеча, аккуратно положил на землю. Попробуем сначала пряник.
— Брат, — осторожно начал я, — Лиственный Свет всё видит. И твоё доброе дело оставит след, зашепчет об этом листва в кроне Вечного Древа, когда я в молитве упомяну твоё имя…
Слова сами собой лились из меня, и я даже удивился. Охренеть, как мой Малуш, оказывается, умеет говорить.
Первый охранник даже открыл рот, услышав такое. Обернулся, переглянувшись со вторым. Как-то по их шальным взглядам я понял, что дело теперь обстоит хуже. Не уважают здесь лиственную веру.
Ну ладно, а теперь кнут…
— Ты, листва сра… — начал было первый, снова повернувшись, но моя нога воткнулась ему в грудь.
Даже не охнув, он отлетел во второго, и оба они вломились в кусты жимолости. Если первый потерял сознание сразу, то второй ещё попытался закричать, но в его рот тут же воткнулась моя дубина. Эх, а ведь колдун, умеющий починить зубы, стоит дорого…
Мягким тычком ладони по виску я отправил его поспать. Сразу же я приложил палец к шее первого, проверяя живчик. Непривычно было следить за силой ударов, но я прекрасно помнил, как таким пинком чуть не убил воина в поле.
— Святоша, — Креона, вжав голову в плечи, заозиралась. В её глазах заметалась паника, — Ты что творишь⁈
— Думаешь, они расскажут кому? — я усмехнулся.
Осторожно втащив их через дверцу, я увидел внутри то, что и ожидал увидеть. В каморку охранников можно было попасть через низкий лаз, в который мои плечи чудом протиснулись. Сверху через пыльные доски всё время сыпалась пыль, и я заподозрил, что наверняка какой-нибудь механизм обрушивает потолок, если враг попытается штурмовать через тайный ход.
Лаз был всего пару метров длиной, а значит, стена не отличалась великой толщиной. Впрочем, Солебрег
