Вот они стоят, скалятся сверкающими зубками, опершись на оружейную сталь. Особенно улыбчива вот эта, с черными как смоль волосами, огромными глазами и полными губами, словно вышедшая из сна сексуально озабоченного подростка. Невзначай так провела язычком по алым губкам, поправила косу – блестящую, тяжелую, с руку толщиной. Вздохнула, так нежно, тихонько – и потянулась, нарочно отвернувшись в сторону. Да грудь-то девичью так не скроешь, и камуфляж, по фигуре подогнанный, лишь подчеркивает формы. Это просто удар ниже пояса, ребята. Прямо-таки тяжелая артиллерия.
Бедняга Зигфрид, это тебе не мечом махать, тут другая тактика нужна.
Но, похоже, воин справился с эмоциями и теперь снова выглядел непробиваемым, как бетонная стена. Что не помешало ему первым перейти в атаку.
– Хорошее настроение, дамы? – ровным голосом поинтересовался он.
Девчонки переглянулись – и снова прыснули от смеха.
– Отчего ж грустить? – с прищуром разглядывая воина, спросила темненькая. – Такие защитники у нас – живи да радуйся!
– Не прибедняйтесь, красавицы, – чуть улыбнувшись, сказал Зигфрид. – Небо над нашей головой-то вы защищаете.
– Это чтобы вас, красивых, рукокрылы не утащили, – отозвалась вторая, золотоволосая и румяная, со светлыми веснушкам на открытом лице, – пока вы на девушек, раскрыв рот, глазеете, а вокруг ничего не видите.
– Гляжу, вы на язык остры, – заметил Зигфрид. – У моего народа женщины более покладистые.
– И, наверное, как лед, холодные? – округлив глаза, сказала светленькая и снова хихикнула.
– А мы девушки простые, да теплые, – глядя воину в глаза, сказала темненькая. – В небо смотрим, да вокруг себя тоже все подмечаем.
Хлопая глазами, Книжник глядел то на девушек, то на Зигфрида. «Клеят» они его, что ли? Оно-то не удивительно: Зигфрид мужчина видный, герой, да и говоря прямо – почти князю кремлевскому ровня. Ведь он сам – глава целого народа, приютившегося по соседству с Кремлевскими стенами.
– Хороши в Кремле женщины, – улыбнулся воин. Похоже, внимание со стороны красавиц потихоньку растапливало лед в его суровом сердце. – Да только слишком уж любят они свою родину. Такая, наверное, ни за что не покинет Кремль, да еще ради какого-нибудь чужеземца.
Девушки переглянулись.
– Так никто из чужеземцев пока не рискнул позвать, – лукаво сказала темненькая.
– Небось ратников наших боятся, – заметила золотоволосая. – А ратники у нас лихие, за девушками следят, никому не отдадут.
– Так уж и никому? – усмехнулся Зигфрид. Под рукавом из плотной ткани задвигались мощные мускулы.
Теперь уже смеялись все вместе.
Все-таки здорово вернуться домой. Вернуться живым и смотреть в живые улыбающиеся лица тех, кто тебе рад, кто желает тебе добра и счастья. И почему есть те, кому все это мешает, кто вечно сеет раздоры, кто жадными глазами смотрит на чужое добро, кому не терпится утопить этот мир в крови?
Вопрос риторический. Потому что все знают: есть Кремль, и есть весь остальной мир, которому Кремль – как кость в горле. Ведь Кремль – оплот человеческой цивилизации, практически уничтоженной, но все еще хранимой руками этих людей. Здесь, в Кремле, хранится Книга Памяти, наследие предков, связующее звено между прошлым и будущим. И именно отсюда начнется возрождение человечества.
Если этому не помешают нелюди, мечтающие стереть с лица Земли само воспоминание о том, что когда-то было на этой земле. Трудно сказать, отчего так вышло. Может, из-за ревности, которую испытывают к «хомо» те, кто считает себя «новыми людьми». Нео, шамы, кио и прочие – все они претендуют на первенство в новой истории планеты, в которой уже нет места людям.
А может, в этом виновато само человечество? То самое, что создало великую культуру – и само себя ввергло в хаос ядерной бойни. Просто невозможно понять, что могло заставить разумных существ уничтожать себе подобных в братоубийственной мясорубке. Какие причины могли побудить людей нажать «красную кнопку»?
Книжник не понимал этого. Оттого и копался в архивах, пытаясь разобраться, в какой момент существа, создавшие величайшие шедевры в искусстве, спустившиеся в глубины океанов и поднявшиеся в космос, вдруг сошли с ума и выпустили на свободу все эти мегатонны ядерного ада? Откуда эта тяга к самоубийству?
Ответа не было. Но были вокруг родные стены, было солнце и смеющиеся девушки. И в тот момент казалось, что так и будет продолжаться вечно.
Ощущение беды пришло из ниоткуда. Странное, ни на что не похожее чувство: что-то не так. Книжник еще не испытывал подобного. Он не был воином волею судеб, его бросало в крутые переделки, и единственное, почему он все еще жив – это помощь друга. Рядом с Зигфридом можно быть уверенным: он выручит в любой ситуации.
Но сейчас что-то изменилось. Зигфрид беседовал с прекрасными воительницами, ловил взгляды и отвечал сдержанной улыбкой. Темноволосая красавица таяла под его взглядом, и можно было не сомневаться: воин нашел в ее глазах нечто большее, чем просто симпатия.
Но Книжник смотрел в другую сторону. Там, вдоль неказистых служебных сооружений деловито сновали по своим делам гражданские – рабочие, фермеры, священники, семинарские наставники. Только один выделялся среди них. Стоял посреди людского потока, и прохожие обтекали его, как остров, как какое-то инородное тело.
Вот он – «инородное»! Незнакомец вел себя как-то не так. Все здесь было ему чуждо. И он был как бы не в своей тарелке. Будто случайно оказался здесь, и никак не может привыкнуть к городской суете. И одет он необычно: вроде как кремлевский, но словно как-то… нарочито, что ли, почти пародийно. И этот нелепый длинный плащ…
Это чужак.
Книжник не успел осознать до конца данное обстоятельство, как незнакомец пришел в движение. Резко выдвинулся из толпы – и быстрым шагом направился в их сторону.
– Зиг… – неуверенно позвал Книжник.
Воин не слышал. Он был слишком увлечен беседой со своей красавицей. Книжник завороженно наблюдал за приближением незнакомца. Он еще не понимал, откуда у него это острое ощущение угрозы. Мало ли незнакомцев он видел в жизни? Даже в тесном мирке Кремля, где всего-то несколько тысяч человек, он не знает в лицо каждого. Может, ему просто показалось, и это никакой не чужак. Монах ведь сказал – кто-то искал Зигфрида. Интересно зачем?
В следующий миг незнакомец отдернул полу плаща и поднял на уровень глаз какой-то предмет. Книжник не успел рассмотреть эту штуковину. Но не нужно было вглядываться, чтобы понять: это оружие. Он и не вглядывался, он действовал. С криком: «Ложись!» – он бросился на Зигфрида и сшиб его с ног. В то же мгновение что-то упруго просвистело над головой.
