– Так, что там у нашего Медведя? – Я разорвал конверт и вытащил довольно большое письмо. Три страницы. Странно. Для Нардина это слишком много. Он, как правило, сух и немногословен. Излагал только новости и факты, оставляя эмоции на совести собеседника.
Письмо перечитал два раза. Если бы сейчас за мной наблюдала наша белоглазая консьержка, то наверняка бы подумала, что я не только развратен, но и неграмотен. Потому что вид у меня был слегка ошарашенный. А новости, про которые писал Нардин, были не самые хорошие. Во-первых, погиб Джузеппе Марино. Погиб в какой-то американской дыре… как ее там? Сан-Антонио, да. Погиб на службе. Он был хорошим парнем. Поначалу я подумал, что тут дело нечисто и Полю нужна помощь. Мало ли… Может, он нашел ребят, которые виновны в гибели Пеппино, и надо произвести некоторые «расчеты» с местным населением. Все оказалось проще. Смерть Марино – это простая случайность. Увы, такое тоже случается. Дьявольщина, как же это глупо! Я даже кулаком грохнул по столу. От злости. Глупо! Выжить в таких переделках, что и вспомнить страшно, и погибнуть в какой-то техасской глуши!
Кроме этого, Нардин написал о работе. Вот здесь и начинались непонятные вещи. Как я понял, как раз перед своей гибелью Джузеппе успел пристроить Поля на работу. В охранную контору. Что за работа и в чем она заключается, Поль не написал. Как понимаю, это не тот случай, когда информацию можно доверить бумаге и почтовой службе. Обрисовал сферу деятельности – так будет точнее. В общих и ничего не значащих фразах. Одна фраза меня очень удивила. «Все, что тебе расскажут работодатели, а именно Патрик Бэлл, это правда». Последнее слово было дважды подчеркнуто.
С одной стороны… предложение привлекательное. По словам Поля, это не просто хорошее жалованье, а «интересный шанс» и «привычная работа». Тут я немного не понял. Какой именно шанс? Свернуть себе шею? Мог бы и поподробнее написать. Или позвонить на крайний случай. Тоже мне, великий комбинатор. И про «привычную работу» подробнее написать. Если под этим словом он подразумевает какие-то военные действия, то при чем здесь Техас? Хоть бы континент, где эта работа намечается, упомянул, старый бродяга.
А через несколько дней все и решилось. Причем, как это часто бывает, без всякого участия с моей стороны. Шеф в очередной раз напился и начал ругаться. Досталось всем. И глупой секретарше, которая пришла в слишком длинной юбке, и этой «жирной визгливой корове» – жене, которая позвонила не вовремя. Еще как не вовремя – когда жена начала орать в телефонную трубку, наш шеф (аккуратно повесив пиджак на спинку кресла) уже собирался разложить на столе секретаршу. После ультразвука, вылетевшего из телефона, сексуальное желание сошло на нет, и начальник был зол как сто тысяч чертей.
Потом (после двух стаканов коньяку) стенания перешли в область политики, и весь свой гнев он обрушил на эту «старую сволочь», которая погубит весь мир. Под этим любезным обращением шеф понимал своего тестя. Как я уже говорил, это крупный чиновник из Бундестага. Не знаю, что он ему наплел во время последнего семейного ужина, но шеф рвал и метал. Все грозился, что объединение Германии выйдет боком, и этой «старой развалине» – в первую очередь. Потом, как обычно, в стену полетела бутылка. Разумеется, уже пустая. Кстати, перед уходом надо будет оставить записку секретарше, что в кабинете шефа надо опять убрать осколки и вставить новое стекло в разбитую рамку. Начальник, когда доходил до определенной кондиции, как правило, целился в большую семейную фотографию. Она висела посередине стены, и шеф, даже сильно пьяный, редко промахивался. В итоге его «семейное счастье» разлета́лось вдребезги, а он засыпа́л прямо за столом. С блаженной улыбкой на лице и чувством выполненного долга.
Вот тут я задумался. Что бы эти боши ни говорили, но для Европы настанут тяжелые времена. Для этого не нужно быть пророком. Поезжайте в Париж и посмотрите, сколько там приезжих бездельников. Уже сейчас многие недовольны. А что будет через пять или десять лет? А через двадцать?!
Мои размышления прервал телефонный звонок. Неудовлетворенная секретарша уже ушла домой, поэтому я отложил в сторону журнал и снял трубку.
– Кто это говорит?!
– Карим Шайя. Я вас слушаю.
– Кто?!
– Фрау Вульф, это говорит Карим Шайя. Чем могу помочь?
– Почему мой муж не поднимает трубку?! Я уже полчаса не могу до него дозвониться!!! Что у вас там происходит?! Этот жирный боров…
Дальше не слушал. Словарный запас нашей дорогой фрау Вульф – как бы помягче выразиться – несколько ограничен. Увольте это повторять! Все эти фразы и речевые обороты можно услышать в любом портовом кабаке. Если вам повезет и вы наткнетесь на пьяного боцмана, то будет очень похоже на нашу фрау Вульф. Даже внешне. Слушать это еще раз не хотелось. Я прикрыл ладонью телефонную трубку и посмотрел в сторону кабинета. Стена между приемной и кабинетом была стеклянной. «Этот жирный боров» – герр Вульф, сладко спал. Он положил голову на стол и храпел. С улыбкой на лице. Видимо, ему снилось свежее пиво, свиная рулька с тушеной капустой и секретарша в эротическом белье. Как раз в таком, которое я видел в журнальной рекламе. Кстати, красивая вещица! Надо будет Хельге подарить. Она оценит.
– Почему вы молчите?!
– Я пытался связаться с вашим мужем…
– Кар…
– Фрау Вульф, у вашего мужа сейчас очень важное совещание. К нему прибыли господа из муниципалитета. Как только он освободится, я обязательно передам, что вы звонили.
Фрау Вульф прошипела что-то, связанное с нетрадиционным сексом, и отключилась. Я вернулся к статьям в журнале. Пройдет еще пара часиков, шеф проснется – и мы отвезем его домой. Не раньше. Если привезти его пьяным, то жена будет в бешенстве. В таком состоянии она может сделать все что угодно. Например? Может запустить в своего благоверного чем-нибудь тяжелым. В последний раз это была глиняная статуэтка, изображающая купидона. Увесистую фигурку я успел поймать, но она выскользнула у меня из рук и разбилась. Вы бы слышали, сколько было криков! Можно подумать, что она хотела (с помощью куска глины) поразить сердце своего мужа, а я, скотина эдакая, помешал их будущему счастью.
Вечером, когда Вульф проснулся, я отвез его домой. Хмурого и неудовлетворенного. На жирной щеке шефа отпечаталась газетная передовица. Видимо, подложил свежую прессу вместо подушки. У ворот гаража стоял «мерседес» его жены. С разбитым левым крылом. Судя по царапинам на столбах, фрау плохо прицелилась и не попала с первого раза. После этого она решила не рисковать и оставила машину на тротуаре. Дома, как обычно, шефу закатили скандал, который не улучшил его настроения. Видимо, поэтому шеф пришел на работу хмурым и с изрядным синяком на правой скуле. Потом, долго не раздумывая, одним махом уволил трех сотрудников. Меня – за грубость при общении с его женой. Очаровательную (и безотказную как автомат Калашникова) секретаршу – за непрофессионализм. Водителя – за разбитую машину. Надо заметить, что машину разбил не водитель, а жена шефа. Но это уже мелочи. Ничего не стоящие мелочи.
