Действительно, за свои сорок лет Антон Михайлович Лаптев, для друзей просто – Михалыч, успел многое. Начиная от работы военным советником при правительстве Рохани в Иране и заканчивая организацией сафари и научных экспедиций в труднопроходимые районы. Отовсюду он привозил какие-то вещи, непонятные постороннему человеку, совсем чужие для европейского глаза. Но за каждым из этих предметов была история, случай, событие из его богатой, полнокровной жизни.
– Как что портить? – удивился Михалыч, провожая гостя в большую комнату. – Тут же половина вещей проходит под грифом «Совершенно секретно!». Вон та фара, видишь?…
– Стояла на любимом автомобиле Бен Ладена, – заученно ответил Сергей.
– Вот ты мне не веришь, а совершенно зря. Чай, кофе или кальяном побалуемся? – Михалыч похлопал широкой ладонью по огромному серебряному кальяну, стоящему в углу зала. Колба отозвалась мелодичным звоном.
– Чай, чай… Эта твоя бандура все одно не работает.
– Напрасно ты так думаешь! Я в ней почти все дыры законопатил… После того раза…
Они засмеялись. Оба помнили «тот раз», когда друзья попытались запустить огромный и декоративный агрегат. Залили внутрь воды, несколько ведер. Кальян постоял некоторое время, а потом вдруг дал такую обильную течь, что пришлось выяснять отношения с нижними соседями на предмет протекающего потолка.
– А я уж думал, что это не кальян, а дуршлаг.
– В общем, я тоже… Так… – Михалыч указал на кресло. – Садись, отдыхай, я сейчас. Машка с детьми к родителям махнула на каникулы, так что я холостякую.
– Может, я лучше сам чай сделаю? – с опаской поинтересовался Сергей.
– Поговори у меня… – проворчал бывший «черный полковник» и удалился на кухню.
Сергей некоторое время посидел в кресле, нервно барабаня пальцами по тугим кожаным подлокотникам. Потом встал. Прошелся вдоль книжных полок, осторожно ведя пальцем по корешкам. Погладил по носу чучело ворона, стоящее на телевизоре, и направился вслед за другом.
Михалыч возился с заварным чайником, что-то бормоча себе под нос. Чай у него тоже был особенный, по крайней мере таких этикеток Сергей не встречал ни в одном магазине.
Столяров остановился в дверях, привалился к косяку.
– Проблема у меня, Михалыч.
– Ну, это я догадался, – спокойно ответил полковник в отставке. – У тебя лицо было такое…
– Какое?
– Такое… – Он задумался. – Какое бывает, когда у человека проблема.
– Логично. Не знал, что ты такой матерый физиономист.
– Ну, нюх у меня на людей с проблемами.
Михалыч залил в заварной чайник кипяток, накрыл плотным полотенцем. Затем выставил на стол небольшие чашечки и три маленькие пиалушки с вареньем.
– Тут малина, кленовый сироп и чуть-чуть твоего любимого.
– Кедровое? – Сергей почувствовал, что невольно начинает улыбаться.
– Оно самое. В Москве, в это время года, не встречается.
– Мне даже неудобно…
– Да ладно, – Михалыч хлопнул друга по спине, отчего тот едва не слетел со стула. – Не зашиб?
– Не очень, – Сергей поморщился.
– На самом деле у моей Машки родня в Сибири. Они там эти кедры околачивают, как мы тут груши. Присылают. Так что ешь не тушуйся.
– Спасибо.
Сергей аккуратно зачерпнул ложечкой густой, коньячного цвета жидкости. Положил на язык. Запахло хвоей, лесом.
– Здорово, правда? – Михалыч тем временем разлил по чашечкам не менее ароматный чай. – Вот так и надо решать проблемы. За чаем, в хорошей компании. Это правильно. В одиночку и с водкой никогда ничего путного не выходит. Ну давай, говори, что там у тебя?
– Кинули меня, Михалыч. Кинули и обворовали.
– Каким образом?
– Да очень просто. Рабочий процесс обстоит так: я получаю, условно говоря, задание, исследую объект, потом некоторое время сижу за своими программами.
– Ну да, это я как раз видел. Ты там чуть ли в бубны не стучишь.
– Шаманю, одним словом. Потом приношу клиенту решения. Обычно несколько вариантов, но в пределах одной заранее обговоренной темы. Проекты эти – сырые. Их надо дорабатывать, что-то переделывать. На это тоже требуется время. При хорошем раскладе – месяц-полтора. Из учета материалов, финансовых возможностей и так далее, понимаешь?
– Естественно.
– Потом мы подписываем готовый проект. И субподрядчики, какая-нибудь бригада строительная, таких сейчас навалом, работает согласно проекту. Все просто.
– Да.
– Однако есть хитрость. Работа субподрядчиков, при наличии более-менее толкового проекта, занимает недели две. А доработка сырого проекта это, как я говорил, месяц. Ну, минимум три недели.
– И?
– Так вот, если проект на этой стадии перехватить и отдать рабочим, то я остаюсь с носом, даже сам об этом не зная. Сижу, работаю, а кто-то в это время рубит капусту. И всем хорошо! Я работаю и ни о чем не знаю. Строители работают. А кто-то получает деньги за мой проект. Правда, сырой и кривой, но зато сразу. Прибыль стопроцентная. Потому что времени на то, чтобы украсть, нужно значительно меньше, чем на то, чтобы все это создать! Ну, логика понятна? Делим прибыль на время, потраченное на ее получение, и выходит…
– С этим ясно. Дальше давай.
– В общем, какие-то ребята круто наварились. Пока я с чистым сердцем правил и переделывал проект для одной конторы, они сперли его у меня. И толкнули. За полцены той самой конторе. Их директор согласился. Рабочие все собрали.
– А договор?
– А с договора директор спрыгнул. Через запасной люк на тему, что, мол, фирма имеет право отказаться от договора, оставив мне аванс. А что мне аванс? Я времени на эту работу убил столько…
– А в суд?
Сергей исподлобья посмотрел на Михалыча.
– Не хочу в суд…
– А-а-а… – понимающе протянул Михалыч. – Это другое дело.
– Тогда как?
Михалыч заулыбался, словно чеширский кот, и, чтобы скрыть ясно видимое удовольствие, поднял чашечку с чаем, заслонил ею губы.
– Чего радуешься? – поинтересовался Сергей.
Михалыч пожал плечами.
– Да что-то тихо стало в последнее время. Я даже забеспокоился. Знаешь, когда ничего не происходит, это настораживает. Все время кажется, что затишье вот-вот закончится и ка-а-ак даст! Лучше немного напрягаться по небольшим вопросам, чем редко, но с размахом. Так что не переживай, я дам тебе «парабеллум».
– Кстати. – Сергей с видимым сожалением отодвинул от себя пиалу с вареньем. Хотелось еще, но надо было и честь знать, тем более что варенья осталось на донышке. – Кстати, у тебя не было такого… Предчувствия?
– Чего? – Полковник удивленно приподнял бровь.
– Ну… Предчувствия. Знаешь, как будто перед войной? Ну, как в песне у Окуджавы. «Вы слышите, грохочут сапоги и птицы оголтелые летят…»
