Он обогнул валун и оказался в трёх метрах от пулемётчика, сбоку и чуть сзади. Стрелок не видел и не слышал подкрадывающуюся сзади смерть. Уже изготовившись дать короткую очередь от бедра, Макс внезапно понял, что перед ним либо подросток, либо женщина. Он изменил своё намерение и стремительно бросился вперёд.
Пулемётчик каким-то шестым чувством учуял Макса, обернулся и попытался достать висящий на боку автомат, но не успел. Наёмник нанёс прямой удар прикладом в живот, сбил противника плечом и навалился сверху, отпустив свой автомат и схватив стрелка за правую руку и за горло. Тот попытался левой рукой выдавить Максу глаз, но в итоге оказался схвачен за обе руки и прижат к земле ещё сильнее. Попытка освободить руки от захвата, поворачивая их в стороны больших пальцев наёмника, не удалась — силы оказались слишком уж неравны, и Макс окончательно убедился — женщина.
— Не дёргайся, — прохрипел он, — если жить хочешь.
Через ПНВ он видел щель в меховой маске и широко открытые глаза под нею. Жаль, прибор ночного видения монохромный, цвет не разобрать, мелькнула дурацкая мысль.
— Что у тебя? — негромко спросил сзади Стикс.
Вся группа уже находилась позади своего лидера.
— Выведем на свет — посмотрим, — ухмыльнулся Макс и произнёс в рацию: — Сатана, как слышишь? Мы на вершине, пулемёт под контролем!
— Я визу, — спокойно сказал тот, появившись из-за валуна с другой стороны, — и, похозе, ты контлолилуесь не только пулемёт. С насей столоны плотивника больсе нет.
За спиной невысокого желтолицего человечка маячили его бойцы.
— Скажи своим, чтобы не стреляли по домам, — внезапно выпалила пленница, — там нет вооруженных людей, только женщины и дети! Ну же, скажи им!!
— Вепрь, как слышно? Сопротивление подавлено.
— Я уже заметил, — хрипло отозвался тот, — по нам больше не стреляют.
— Вепрь, в домах женщины и дети, противника там нет. Как понял?
Тот на миг задумался:
— Понял. Откуда информация?
— От пленника.
— Понятно. Спускайтесь, осматривать тогда вместе будем. А то заводские могут начать пальбу, не разбираясь, просто от злости: у них куча убитых.
Макс передал пленницу Ворону и Серому и кивнул головой Сатане, отзывая его в сторонку.
— Не в службу, а в дружбу, не говори никому, что это она стреляла. Её просто грохнут.
— Это твоё дело, — флегматично пожал плечами китаец, — и твой тлофей.
— С меня причитается, — ухмыльнулся наёмник коллеге.
Минутой позже он уже спускался вниз по левому склону. Позади Серый вёл пленницу, за ним шли Стикс и Ворон. Сатана со своими людьми остался у пулемёта, собирая оружие, патроны и обыскивая трупы. После короткого разговора по рации с Вепрем тот отправил уцелевших заводчан помогать раненным, и потому, когда наёмники ворвались в дома, Макс незаметно для местных ввёл следом и свою добычу.
В прихожей он стащил с неё меховую шапку-маску и убедился, что действительность превзошла его самые смелые ожидания. Это была молодая, лет двадцати пяти, женщина с каштановыми волосами, карими глазами, гладкой кожей и приятными чертами лица. Стикс за спиной лидера восхищённо присвистнул.
— Как тебя зовут?
Та гневно сверкнула глазами, но сдержалась, понимая, что ситуация сложилась не слишком благоприятно.
— Кира, — мрачно представилась она.
— Красивое имя. А я Макс. Значит, слушай внимательно, Кира. Когда началась стрельба, ты выскочила из дому, спряталась на пригорке, и там я тебя нашел. Это твоя версия. Ты порешила человек восемь, если не больше, и если местные это узнают — тебе каюк. Поняла?
— Ты наёмник? — догадалась девушка.
— Именно.
В подвале одного из домов сидели шесть женщин и трое детей. Женщины, как выяснилось потом, были похищены бандой значительно ранее — самая первая два года назад. Все более чем симпатичные, в чём не было ничего удивительного — кто станет похищать некрасивую женщину?
Они были крайне напуганы и в слезах, хоть и совершенно напрасно. Скорее всего, они станут новыми жительницами селения в недрах танкового завода, и за день завтрашний им нечего будет беспокоиться. В любом обществе молодым женщинам всегда рады — как всё общество в целом, так и их будущие мужья. В условиях нехватки представительниц прекрасного пола и жёсткой конкуренции среди мужчин даже приданое в виде необходимости растить чужого ребёнка — весьма умеренная цена за красивую жену.
Макс подтолкнул Киру в угол, где сбились в кучу плачущие женщины и дети. Ему было немного жаль их — возможно, некоторые их них любили своих похитителей, а детишки попросту остались без отцов, хоть и не понимали этого. Увы и ах, но мир вечной стужи — жестокий мир.
Четырехлетняя девочка с криком «Мама!» бросилась к Кире, и та, расстегнув полушубок, села на скамейку, посадила дочь на колени и прижала к груди.
Макс чуть ухмыльнулся. Сильные женщины, способные держать в руках оружие, были его слабостью. Эта бестия как раз из таких — красивая и чертовски опасная в любой иной ситуации. Но даже сильная женщина с ребёнком становится уязвимой. По сути, Кира целиком и полностью находилась теперь в его власти, хоть, возможно, ещё не осознавала этого факта.
Макс повернулся к Вепрю, плотному крепышу средних лет:
— Степан, что дальше делать будем? — необходимость в позывных при личном разговоре отпадала, потому он обратился к собеседнику по имени.
— Чёрт его знает. Главный из заводских убит, его помощник тоже — одной гранатой накрыло. Что именно мы должны вернуть, остальные не знают. Вот так.
— Какие у них потери?
— Одиннадцать человек осталось всего. Возвращаться сейчас, как ты понял, не резон, да и не получится без транспорта. Женщины и дети ночью полтора десятка километров не одолеют.
Вепрь понизил голос:
— Меня вот что беспокоит. Люди из посёлка разговор один, они перед старостой своим в ответе…
— Иван Николаевич — председатель, — уточнил Макс, — таков его титул.
— Да хрен редьки не слаще. За твоих я тоже не знаю, а мои бугаи уже давненько, это, с женским полом не общались. Опасаюсь, как бы чего не вышло.
— Пленные поступают в распоряжение нанимателя, — напомнил наёмник пункт договора, — контракт есть контракт. За них ещё и премиальные.
Вепрь кивнул:
— Да я помню. Просто говорю — как бы чего не вышло.
— Не бери в голову. Если что — ствол в лоб и мозги на стенку. Шучу, ясен пень. Ты одного сегодня потерял? — перевёл разговор на другую тему Макс.
— Угу. Баран был да жлоб впридачу, чего греха таить. Даже и не жалко особо.
В этот момент вошёл Петр Ушинский — самый старший из тех заводчан, что остались в живых. Он был мрачнее ночи, и трое идущих за ним товарищей выглядели примерно так же. Шутка ли — потерять девятнадцать человек меньше чем за пять минут. Конечно, спросу с Петра никакого — не он же командир. Зато сейчас у него появилась возможность выдвинуться.
