– Я-то откуда знаю? – Я отплевываюсь от попавших в рот щепок и вжимаюсь в асфальт дорожки.
– Интересно, это по нашу душу или так, местное развлечение? – Кажется, Киру происходящее совершенно не пугает.
А мне вот не по себе. Я не вижу стрелка, не представляю, где он засел и один ли, почему в нас стреляет – не знаю тем более. Может быть, это засада. Может быть, и местное развлечение – вспоминаю свой прошлый опыт, когда меня пытались сбить или задавить шутки ради. Пальба прекращается. Я лежу, прислушиваясь, и отсчитываю минуты. Одна, три, пять – стрелок затаился или просто прекратил развлечение. Кошусь на Киру – он беспечно грызет травинку. Дурацкая ситуация. Я все же решаюсь выглянуть. Но для начала – стягиваю жилет и машу им над скамейкой. Кира хихикает – это единственный результат. Встаю, осматриваюсь. Все в порядке.
Чудное место эта завеса, пес ее побери.
Мы идем по дорожке, уже не любуясь пейзажами, а автоматически приглядываясь к возможным укрытиям. Но все в порядке – за исключением того, что метров через двадцать пять натыкаемся на лежащий на асфальте вниз лицом труп. Рядом валяется автомат. Кира наклоняется, переворачивает лежащего. Это парень лет двадцати, на нем форма охранника с нашивкой «Инст. прикл. мед. техн.» на левом кармане. Лицо у покойника странное – словно перед смертью он чему-то страшно удивился. До испуга. Но преобладает все-таки удивление. И еще – он бледен, и кажется, что кожа его покрыта изморозью.
– Как его… высосало, – изумляется Кира, приседает на корточки у головы покойника.
– То есть?
– Да посмотри, из него кто-то энергию вытягивал до последнего момента. Он же вымороженный весь.
– Никогда такого не видел. – Меня передергивает.
– Люди этого не умеют, – зло усмехается Кира. – Наши штучки…
Да, действительно – колдовство в стиле тенников, как оно есть. Такого я не видел, но что людям и Смотрителям не дано такого, знаю.
– Ты же говорил, тут ваших нет?
– Да как тебе сказать… – задумчиво говорит он. – Это не наши. А почерк – наш. Помнишь марочку Альдо? Тот же самый случай.
– Забавно. Смысл в нас стрелять? Мы ж вернемся.
– Мало ли. Вопрос времени, например.
– Может быть. Пойдем дальше?
– Пойдем.
Мы подходим к ограде здания. Тонкая кованая решетка сверху украшена совершенно символическими шипами. Метрах в ста от забора – высокое здание. Тихо. Опасно, мучительно тихо, словно все вдруг вымерло… выморожено. Никого. Ни единого голоса, ни единого человеческого запаха. Мы идем вдоль забора к будке у проходной, заглядываем внутрь. Никого нет и там. Перепрыгиваем через невысокий турникет, проходим внутрь, во двор. Тишина. На нас никто не обращает внимания. И опять – это ощущение злобного взгляда в спину.
– Нам на самый верх, – шепотом говорит Кира.
Я только один раз прикрываю глаза. Говорить не хочется. Кажется, мы на ладони у недоброго существа, которое следит за каждым нашим движением. Я пытаюсь нащупать его, уловить мысли – тщетно. Нет ничего, кроме взгляда, кроме внимания. За ним не чувствуется личности. У входа в здание – два охранника в той же форме, что и недавний покойник. Смотрю на Киру, но он молча подмигивает. И все проходит хорошо. Нас попросту не замечают ни у дверей, ни дальше, где у арки металлоискателя стоят еще двое.
В коридоре все та же звенящая тишина, запахи неживые – краска, штукатурка, клей. Осматриваюсь – действительно недавно сделали ремонт. Стены выкрашены в неприятный желтый цвет, а сверху по желтому нанесены пульверизатором розовато-коричневые брызги. На редкость неприятное сочетание. Интересно, о чем думали те, кто подбирал материалы для ремонта?
Шаги гулко отдаются в коридоре. Под ногами – отшлифованные каменные плиты. Не хотелось бы мне быстро пройти по этому коридору на каблуках.
Мы доходим до лифта. Кира насторожен, напряженно озирается. Я не чувствую опасности, но мне быстро передается его тревога. «Нет лестниц, – сообщает он. – Мне это не нравится». Я не понимаю, почему лестницы для нас так принципиальны. Лифт так лифт, можно подняться и на лифте. Кира нервно дергает щекой, и до меня доходит – если мы найдем Лика, то выбираться нам тоже придется на лифте. А его очень легко отключить или попросту сломать.
Лифт приходит. Это монстрообразное устройство, в которое страшно заходить. Плитки пола мозаичные – есть плитка, нет плитки. Стенок нет – только невысокое ограждение. Посреди торчит рубильник со шкалой.
– Началась шиза, – вздыхает Кира. – Залезай, альтернативы-то нет…
Я залезаю, устраиваюсь на краю у бортика – тот мне ровно по колено. Кира осторожно ставит рубильник на цифру «девять», последнюю на шкале. И я едва не оказываюсь внизу. Лифт взмывает вверх со скоростью истребителя, я, разумеется, падаю и повисаю над шахтой, только в последний момент успевая зацепиться за край. Кира, шипя и ругаясь незнакомыми мне словами, втаскивает меня обратно, и в этот момент лифт тормозит так, что я опять оказываюсь висящим и вцепляющимся в острый край железной пластины. Но на этот раз я уже выбираюсь сам.
Мне неловко за свою неуклюжесть и стыдно признаваться, что оба раза чувствовал, как невидимая рука бьет меня под колени. Кира скажет, что это бред, думаю я. И задаст разумный вопрос – почему его никто никуда не толкал? Что толку сваливать свою неловкость на померещившиеся мне руки…
Мы оказываемся в длинном коридоре. Все двери – металлические, рядом с каждой из них кодовый замок и еще какое-то устройство, где на плоском экранчике очерчена ладонь. Кира ведет меня в самый дальний конец коридора, потом мы поворачиваем, поворачиваем еще раз и оказываемся в тупике. Здесь три совершенно одинаковые двери, выкрашенные белой краской. Кира задумывается, проводит пальцами ото лба к затылку, потом встряхивает головой.
– Не знаю. Попробуй сам.
Я прикрываю глаза, пытаясь нащупать след Лика. Базилик, розмарин, гвоздика – терпкий, пряный букет запахов. Я так хорошо помню его, но – вот беда – не могу уловить в этом царстве тишины и металла. Наконец мне чудится, что нужная нам дверь – слева от меня.
Кира тычет в здоровенную белую кнопку, самую крупную из всех. Если это звонок, то он не работает. Тенник наугад набирает несколько комбинаций – бесполезно, потом он с размаху бьет по пластине сканера, замок искрит, и дверь приоткрывается.
Я вхожу внутрь, оттолкнув Киру, и попадаю в гигантскую лабораторию или вычислительный зал – ряды столов с пробирками и реактивами перемежаются рядами компьютерных столов. Системных блоков не видно – только плоские мониторы и клавиатуры. Никого. Ошиблись? Нет – в дальнем углу я вижу сидящего за столом человека в белом халате и шапочке, из-под которой выбиваются неровно обрезанные темно-рыжие пряди. Это Лик. Он исступленно лупит по клавиатуре – на экране быстро меняются картинки незнакомой мне программы.
