Пьет вино албанец лютый Муса,[200]
Пьет в корчме турецкого Стамбула,
А когда он досыта напился,
Во хмелю да в сердцах так промолвил!
«Девять лет с тех пор уж миновало,
Как служу я султану в Стамбуле.
Не выслужил коня, ни оружья
И не жалован новым кафтаном.
Даже мне не бросили обносков!
Но клянусь моею крепкой верой,
Убегу я в ровное Приморье,[201]
Запрещу перевозы морские,
Перекрою дороги к Приморью:
Выстрою на побережье башню,
Перед нею тын вобью с крюками,
Буду вешать ходжей, и имамов,
И других прислужников султана».
Все, чем Муса хмельной похвалялся,
Отрезвев, он сделал и взаправду.
Убежал он в ровное Приморье,
Запретил перевозы морские,
И пути преградил он к Приморью.
Нет дороги царским караванам:
Триста в год там вьюков[202] проходило.
Караваны ограбил разбойник.
Выстроил он башню у прибрежья,
Перед нею тын набил с крюками;
Ходжей вешает и пилигримов.[203]
Жалобы наскучили султану.
Чуприлича он послал, визиря,
А с визирем войско в триста тысяч.
Как спустилось войско в Приморье,
Разгромил его разбойник Муса.
В плен забрал Чуприлича[204]-визиря.
За спиною связал ему руки,
А под брюхом коня — его ноги,
Так послал он султану визиря.
Стал султан бойца искать повсюду.
Обещал он наградить по-царски
За лихую голову албанца.
Только тех, кто в Приморье спускался,
Больше и не видели в Стамбуле.
Опечалился царь, осердился.
Говорит ему ходжа Чуприлич:
«Господин мой, владыка Стамбула,
Если б был здесь Королевич Марко,
Он убил бы разбойника Мусу».
Мрачно царь посмотрел на визиря,
Говорит султан, роняя слезы:
«Отвяжись и не мели пустое!
Понапрасну вспомнил ты о Марке!
Даже кости Марковы истлели.
Вот прошло уже целых три года,
Как я бросил в темницу юнака,[205]
А с тех пор ее не открывали».
Отвечает Чуприлич султану:
«Милостивым будь, о повелитель,
Что ты дашь, скажи, тому юнаку,
Кто живого Марка вновь отыщет?»
Отвечает так султан турецкий:
«Дам ему боснийское визирство,
Девять лет будет Боснией править,
А с него ни гроша не возьму я».
Поспешает Чуприлич проворный,
Открывает ворота темницы,
Королевича Марка выводит
Перед очи ясные султана.
До земли его волосы пали —
Половиной себя покрывает,
Половина стелется по полу;
Мог бы землю пахать он ногтями.
Полумертв от сырости подвальной,
Почернел он, словно камень сизый.
Царь турецкий узника встречает:
«Жив ли ты еще хоть малость, Марко?»
«Жив я, царь, да живется мне плохо!»
Рассказал ему султан турецкий
Все, что Муса учинил в Приморье.
Королевича царь вопрошает:
«Сможешь ли поехать, сын мой Марко,
В ровное, далекое Приморье
И убить там разбойника Мусу?
Ты получишь казны, сколько хочешь».
Отвечает Королевич Марко:
«Ох, мой царь-государь, бог свидетель,
Сыростью темницы я изъеден,
И глаза мои на свет не смотрят.
Как могу я с албанцем сразиться?
Ты в кабак помести меня пьяный
Ты поставь мне вина и ракии,
Дай бараньего жирного мяса,
Караваев пшеничного хлеба.
Пусть пройдет три дня или четыре,
И скажу, готов ли к поединку».
Три цирюльника тут подскочили;
Один моет, другой бреет Марка,
Третий волосы стрижет и ногти.
В новом кабаке пирует Марко.
Слуги носят вино, и ракию,
И баранье жирное мясо,
Караваи пшеничного хлеба.
Так проводит три месяца Марко.
Подкрепился, ожил он немного.
Спрашивает царь его турецкий:
«Чай, теперь к тебе сила вернулась?
Бедняки мне жалуются горько
На насилья проклятого Мусы».
Марко так султану отвечает:
«С чердака пусть кизил принесут[206] мне,
Дерево, что девять лет сушилось,
Чтоб испробовать мог свою силу».
Принесли ему дерево слуги.
Сжал кизил Королевич десницей —
На три части дерево распалось,
Но вода не потекла на землю.
«Царь, еще не наступило время».
В кабаке проводит Марко месяц.
Через месяц поокреп он малость.
Видит Марко — может он сражаться.
Снова просит кизила сухого.
С чердака ему слуги приносят.
Он сжимает дерево десницей —
Разлетелось дерево на части
И две капли воды источило.
Говорит султану Королевич:
«Царь, для битвы наступило время».
Вот идет он к кузнецу Новаку:
«Скуй мне саблю, кузнец, постарайся,
Лучше всех, что сковал ты доселе».
Тридцать золотых дает Новаку.
В новом кабаке опять сидит он.
Пьет вино дня три или четыре.
В кузницу затем идет к Новаку.
«Эй, кузнец Новак, сковал ли саблю?»
Тут кузнец ему выносит саблю.
Спрашивает Королевич Марко:
«Хороша ли, Новак, эта сабля?»
Отвечает кузнец ему тихо:
«Вот и сабля — вот и наковальня.
Королевич Марко, сам попробуй!»
Взмахивает саблей Королевич,
Ударяет он по наковальне
И ее рассек до половины.
Спрашивает кузнеца Новака:
«Ты скажи мне, Новак, да по правде,
Ты сковал ли лучшую, чем эта?»
Марку так Новак отвечает:
«Я скажу, Королевич, по правде,
Раз случилось лучшую сковать мне,
Лучшую, для лучшего юнака.
Я сковал эту саблю для Мусы,
Перед тем, как бежал он в Приморье.
Он ударил саблею стальною —
Наковальню рассек и колоду».
Рассердился Королевич Марко.
Говорит он кузнецу Новаку:
«Протяни-ка мне правую руку,
Заплачу, кузнец, тебе за саблю».
Обманулся кузнец, да жестоко.
Протянул он десницу поспешно.
Саблею взмахнул его заказчик —
До плеча отсек Новаку руку.
«Вот тебе, Новак, кузнец умелый,
Чтоб ни лучшей не ковал, ни худшей.
Сто дукатов я даю в придачу,
Чтобы ты, покуда жив, кормился»
И бросает сто дукатов на пол.
Боевого Шарца оседлал он.
Поскакал он к ровному Приморью.
Мусу ищет, по дорогам рыщет.
Как-то рано утром ехал Марко
По теснине Качаника[207] горной,
А навстречу Муса, злой разбойник
На седле скрестил разбойник ноги.
Палицу под облака бросает
И хватает белою рукою.[208]
Съехались два храбрые юнака.
Тут промолвил Королевич Марко:
«Делибаш, сверни с моей дороги,
Свороти с пути иль поклонись мне».[209]
Так албанец Марку отвечает:
«Проезжай себе с богом, не ссорясь,
Иль поскачем вместе пить хмельное.
Не сверну пред тобою с дороги.
Хоть тебя родила королева
Во дворце и на мягких перинах,
В чистый шелк тебя пеленала,
Золотою тесьмою вязала
И кормила сахаром да медом.
Я рожден был лютою албанкой
Средь отары на камне студеном;
В черный плат меня мать пеленала
И вязала прутом ежевики
И кормила кашею овсяной,
Да к тому же меня заклинала
Никому не уступать дороги».
То услышав, Марко из Прилепа
За копье берется боевое,
Меж ушами направляет Шарца,
Прямо в грудь коварного албанца.
Палицей копье встречает Муса,
Перебрасывает над собою.
Тут свое копье берет разбойник,
Чтоб убить Королевича Марка.
Палицей копье встречает Марко,
Разбивает копье на три части.
Вот хватают кованые сабли,
Мчатся, разъяряся, друг на друга.
Взмахивает саблей Королевич —
Подставляет палицу албанец,
Разбивает саблю на три части.
Взмахивает саблею разбойник,
Чтоб сразить Королевича Марка —
Отражает удар Королевич;
Выбил он клинок из рукояти.
Шестоперами сражаться стали.
И на них обломали все перья.
Бросили на землю шестоперы.
Вот с коней удалых соскочили —
Кость на кость сошлись в борьбе юнацкой.
На траве зеленой, средь лужайки
Встретился юнак с другим юнаком —
Королевич Марко с храбрым Мусой.
Марко повалить не может Мусу.
Муса повалить не может Марка.
Так боролись они до полудня.
Белой пеною исходит Муса,
Белой и кровавой Королевич.
Тут проговорил разбойник Муса:
«Размахнись-ка, Королевич Марко,
Размахнись, иль оземь я ударю!»
Размахнулся Королевич Марко,
Только побороть врага не в силах.
Размахнулся тут Муса-разбойник,
Бросил Марка на траву густую,
Сел на грудь Королевича Марка.
Застонал тут Марко Королевич:
«Где ты скрылась, посестрима-вила,
Чтоб тебе, сестрица, было пусто!
Значит, поклялася ты мне ложно,
Что всегда в несчастье мне поможешь».
Закричала из облака вила:
«Что ты сделал, Марко Королевич,
Разве я тебе не говорила,
Не бранись, не дерись в воскресенье!
Стыдно нам двоим с одним сражаться.
Где твоя змея таится, Марко?»[210]
Посмотрел на облако албанец
И на горы, где скрывалась вила.
Марко вынул острый нож украдкой.
Распорол он разбойника Мусу
От пояса до белого горла.
Мертвый придавил албанец Марка,
И едва из-под пего он вылез;
А когда поворачивал тело,
Видит три в груди у Мусы сердца,
В три ряда богатырские ребра.
Притомилося первое сердце,
А второе яростно трепещет,
В третьем сердце змея притаилась.
Пробудилась лютая гадюка:
Мертвый Муса по лужайке скачет.
Марку так змея проговорила:
«Богу должен быть ты благодарен,
Что спала, покуда вы сражались.
Если бы в живом я пробудилась,
Тяжкая тебя ждала бы участь».
Это слышит Королевич Марко.
По лицу его катятся слезы:
«Горе мне, клянуся вышним богом,
Лучшего, чем я, убил юнака».
Отрубил он голову албанцу,
Бросил в торбу, и вскочил на Шарца,
И поехал к белому Стамбулу.
Выкатил он голову султану.
Подскочил султан, ее увидя.
И тогда промолвил Королевич:
«Ты не бойся, царь и повелитель, —
Как бы ты живого встретил Мусу,
Коль пред мертвой пляшешь головою!»
Получил он три вьюка сокровищ.
Едет Марко к белому Прилепу.
Мертвый Муса лежит обезглавлен
На вершине Качаника снежной.
