– их ждали грандиозные дела, но не спешили…
Только когда кофе было допито, и на стол упала купюра с чаевыми, Федор распечатал конверт, извлеченный из почтового ящика. Там была телеграмма от Троцкого, волновавшегося, когда будет обещанное.
Скоро! Тем более, сейчас первоочередная задача – передать в Париж вексель на оплату пулеметов и винтовок, якобы для вооружения каких-то отрядов в Южной Африке. Де Пре, гарантировавший исполнение заказа, настаивал: деньги непременно должны прийти из-за пределов Франции, иначе платеж можно было бы провести прямо со счета Федора в Париже.
– Что там в телеграмме?
– Товарищи революцьонеры требуют обещанных денег на германскую революцию. Дадим. Надо. А сейчас поспешим в отель. Не находишь, что наши трое французов живут слишком роскошно, занимая два люкса?
Оба рассмеялись. Они смотрели в глаза друг другу, обещая себе и своей половинке следующую полную страсти ночь! Которую хотелось начать как можно раньше. Но предстояло заняться делами.
Извозчик привез их к «Швейцерхофу» около трех часов пополудни. И сразу праздничное настроение… Нет, не исчезло совсем, отодвинулось на второй план. Или на третий.
– Бонье убит, – с порога огорошил Робер. – Не вернулся вечером. В утренней газете помещены фото и заметка в разделе «Происшествия».
Судя по краткому тексту, француз и немец выпустили друг в друга по пуле в укромном проулке минутах в двадцати от отеля. Каким образом Бонье выманил германского шпиона из холла, навсегда останется загадкой.
– Полиция будет искать сведения о погибших, – предположил Федор. – Вряд ли с неуемной энергией. Один из двоих – предполагаемый убийца, застрелен жертвой, раскрывать нечего. Оба – граждане Франции, у Гельмута тоже французский паспорт, пусть и поддельный.
– У Даниеля осталась семья? – Соколову интересовало совершенно иное.
– Вдова и две девочки.
Юлия вздохнула, пригорюнившись. Федор перехватил инициативу.
– Лейтенант! Вы не можете идти в полицию или как-то позаботиться о теле. Не имею права вам приказывать, но мне кажется, что ближайшим поездом вам следует выехать в Париж. Отвезете де Пре крайне важную и срочную бумагу – вексель швейцарского банка на миллион сто тысяч французских франков для оплаты оружия баварским мятежникам. Из гостиницы съехать предстоит немедленно. Месье Брилье! – Федор нашел глазами обеспокоенного инженера. – Вы отправитесь с нами. Будете под охраной. Молю Бога, чтоб Гельмут не успел оповестить резидентуру или берлинское начальство, а германские коллеги из Берга не опознают его по фото в газете.
– Пару дней у вас есть наверняка, – согласился лейтенант. – Но потом посоветовал бы уезжать. Например, в Женеву. Все же ближе к Франции. Мадемуазель! По возвращении в Париж я доложу директору о случившемся. Он свяжется с военными. Возможно, вам понадобится помощь резидентуры армейской разведки.
Федор сдержал выражение скепсиса относительно взаимоотношений армии и полиции, они всегда непростые – в любом государстве, и поблагодарил за себя и Соколову. Потом вызвали лакея – заказать экипаж и помочь отнести вещи.
Юлия Сергеевна окинула взглядом покидаемый люкс.
– Роскошный номер. Мне так и не удалось здесь переночевать.
– У меня было плохо?
– Что ты! Но обещай: как-нибудь обязательно в таком. Ну, разок!
– Непременно.
Ритц, где он останавливался с Варварой, был ничуть не хуже «Швейцерхофа». Но… Сейчас компания была гораздо лучше.
Расстались с Робером. До поезда офицер полиции успел отбить телеграмму в Париж о смерти подчиненного. Предстояло позаботиться о доставке тела домой для похорон.
Когда экипаж с Федором, Соколовой и Брилье тронулись, инженер, напуганный шпионскими страстями, забеспокоился: не следят ли за ними германцы.
– Поймите, месье Кошкин! Мне известны некоторые секреты военных машин, заказанных на «Рено». Немцы способны обо мне узнать. Тогда выкрадут и доставят в Рейх. Там вывернут и выпотрошат насухо.
– Понимаю. Успокойтесь и дайте мне сосредоточиться.
Друг, совершенно согласный с Федором, выплыл позади экипажа и призрачным зрением стал осматривать экипажи и автомобили, движущиеся следом. Впрочем, автомоторами можно было пренебречь. Редкие пока, они сильно бросались в глаза и мало подходили для слежки.
Пару раз Федор открывал окошечко в передней части кузова и кричал кучеру новый адрес. Когда тот возмутился бессмысленным кружением, сунул двадцатифранковую купюру, и возница сразу стал сговорчивее.
Полчаса маневров доказали – «хвоста» не наблюдается. По приказу Федора экипаж остановился у почты. На адрес, сообщенный Троцким, ушла телеграмма: срочно приходи.
Следовало бы сменить извозчика, но мысль о лишней перегрузке чемоданов и коробок Соколовой отбила эту инициативу напрочь.
Надо отдать должное инженеру, он не стал спорить и помог поднять ее пожитки в снятую Федором квартиру. Под напором багажа временное пристанище стало еще меньше.
– Мы тут разместимся втроем? – изумился Брилье.
– Нет, Эжен. Скоро придет мой доверенный человек. Позаботится о вас.
– Насколько доверенный?
– Я ему хорошо плачу и решаю жизненно важный для него вопрос. Единственная просьба: ни в коем случае не распространяйтесь при нем о цели своего визита в Берн. Деловая встреча – и точка. Он – радикальный социалист-революционер, из России. Будьте с ним осторожны.
На мясистом лице Брилье отчетливо проступило: лучше бы я уехал с лейтенантом в Париж.
Тем временем Соколова, скинув накидку и пристроив на вешалке шляпку, принялась хозяйничать. Первым делом поставила вариться кофе.
Федор освободил от ее коробок письменный стол в единственной комнате и пригласил присесть инженера.
– Нам придется провести изрядно времени вместе. Покойный брат оставил мне довольно много эскизов. Кое-что рассказал устно. К сожалению, не везде проставлены точные размеры. Возможно, отдельные частности покажутся вам не наилучшим решением, с благодарностью приму и учту любую вашу критику.
– То есть не будете настаивать на воле усопшего?
– Помилуйте! Я же не душеприказчик, распределяющий всем сестрам по серьгам. Задача совсем другая – дать Франции боевую машину, способную заметно повлиять на положение дел в Бельгии. До осенней распутицы! Если ваши дополнения будут столь существенны, сочту за честь считать вас соавтором проекта.
– Исключено! – Брилье присел за стол, снял очки, протерев их платком, и вновь водрузил на нос-картошку. – Начальство решит, что я продался. Про отчисления за соавторство скажет: они сродни взятке. Итак, что у вас за идеи?
Федор
