научилась совладать с железом? — в голосе Амелии слышались нотки восторга.
— Разработала новое заклинание как раз после того, как нас сковывали цепями! — выкрикнула та. — Ну так что, может, ты оставишь Конрада в покое? И извинишься потом перед Карлин, когда мы всë выясним?
Амелия в этот момент постаралась залечить свои раны, но уходило слишком много энергии. Поэтому она лишь остановила кровь, а торчащее из ран мясо оставила так. Волшебница оттолкнулась от земли и сделала кувырок.
— Игнеус крепитус! — вырвалось из её уст.
Тара бросилась бежать, но не успела. Мощная пылающая сфера взорвалась совсем рядом с ней. В воздух взлетели ошмётки чëрной земли и пожухлой травы. Из носа и ушей чародейки хлынула кровь. Перед глазами всё поплыло.
Бэбкок больше не мог спокойно смотреть на это. Он подбежал к Таре.
— Чем я могу тебе помочь? — с бледным лицом спросил он её.
Но она не слышала, что поэт говорит. Ведьма только слегка улыбнулась ему. Иорик всунул ей в рот листья крушины.
— Разжуй их. Может, поможет? — он движениями показал, чтобы начала жевать.
Тара похлопала его по плечу и кивнула. Туман в голове постепенно рассеивался, и ведьма вновь могла хорошо видеть.
— Спасибо, Бэбкок. А теперь убирайся подальше, — она оттолкнула его.
Но поэт не собирался больше прятаться.
— Амелия, приди в себя! — Иорик размахивал руками в её сторону. — Ты что, собралась перебить всех своих друзей?
— Сегодня я убью только предателя, — ледяным голосом ответила та.
— Идиот, — помотала головой Тара и связала его волшебными путами, после чего отбросила на несколько метров.
Амелия направилась к Конраду и приступила к разрушению защитного купола.
Тара ритуальным кинжалом разрезала себе ладонь и приложила её к земле. Из неё начали вырываться сотни крупных скорпионов с клыками и ядовитыми жалами.
— Это уже нечестно, — заметила Амелия.
— Да пошла ты к чëрту! — огрызнулась чародейка, шатаясь от бессилья на ногах.
Твари, призванные ей, ринулись на противницу. Они передвигались с огромной скоростью, резкими рывками. Их хвосты дерзко выбрасывались вперёд над панцирнымиголовами.
Лицо Амелии напряглось. Глаза ведьмы изменили свой цвет. Холодное сияние вновь вырывалось из них. Тело девушки начало подниматься высоко вверх. Она использовала сильную магию левитации. Из правой руки вырастала оранжевая плеть. С помощью неё волшебница рассекала скорпионов насмерть. Их оторванные лапы и головы разлетались по всему полю, разбрызгивая чёрный яд.
Когда с тварями было покончено, она приземлилась рядом с Тарой и с вызовом уставилась в её глаза.
— Думаешь, что твоя прежняя супрематия в ковене что-то значит? — светловолосая чародейка бесстрашно вздернула подбородок кверху.
— Я никогда не считала себя сильнее вас, — спокойно ответила Амелия.
— Будем биться до последней капли крови? — Тара попыталась иронично улыбнуться, но в её глазах тоже виднелись застывшие слëзы.
— Ты думаешь, что мне хочется убивать Конрада? — свирепо вскричала ведьма. — Нет! — она всплеснула руками. — Я не хочу этого делать. Но я не могу себе позволить дальше рисковать всем. Я уже достаточно увидела и узнала. Хватит его защищать, Тара! Неужели ты не видишь, что все пазлы уже сложились? Мир в опасности. Мы больше не имеем с тобой права рисковать или закрывать глаза.
— А Карлин? Если бы она сейчас не умчалась, то ты бы и её убила? — недоумевала чародейка.
Амелия не смогла сразу ответить.
— Ну! Какого чëрта ты молчишь? — не выдержала Тара. — Отвечай! — закричала девушка.
— Да. Я убила бы её, — голос Амелии прозвучал хладнокровно, но по лицу хлынули горячие слëзы.
В глазах Тары вспыхнуло яростное пламя. Грудь её начала часто вздыматься, казалось, что ей не хватало воздуха. Девушка сделала два быстрых вращения от соперницы, и протянув в сторону руку, призвала свой волшебный лук.
В эту же секунду грудь Амелии пронзила насквозь стрела. Ведьма рухнула на землю. Из её рта доносились хрипящие стоны.
Тара повалилась на колени и выпустила лук. Она начала громко рыдать и почти задыхалась от постоянных душераздирающих криков.
— А-а-амелия, я… Я не хотела! — девушка повторяла без остановки, словно впав в транс. — Ты не оставила мне выбора.
Мужчины, видевшие эту картину, пребывали в полнейшем шоке. Но никак не могли вырваться от магических уз.
— Тара, — стучал руками по куполу Грегори, — выпусти меня!
Однако чародейка больше ничего не замечала вокруг, впав в безумие от горя. Руки её судорожно тряслись, а из искривленного от эмоций рта вырывались дикие крики.
Но Амелия ещё не умерла. Из груди лились струи крови. Ведьма продолжала что-то про себя шептать и едва заметно корябать на влажной земле руны.
Через пару мгновений кровь её потекла в обратном направлении. Она, пошатываясь, поднялась на ноги и вырвала из своей плоти стрелу.
Тара, открыв рот, смотрела на неё.
— Нет! — кричал Конрад, безрезультатно ударяя мечом по защитной магии. — Она убьёт Тару, — он тяжело вздохнул, глядя на побледневшего Грегори.
Амелия уверенными шагами приближалась к некогда бывшей подруге. Волосы её вздымались вверх, словно она плыла в океане, наполненном древней силой. Взгляд напоминал переливы, танцующие на лезвии из крепкой стали. Плотно сжатые губы несли на себе отпечаток чего-то жуткого. Казалось, что в этот момент в ней не было ничего человеческого.
Ведьма протянула руку вперёд и сжала её в кулак. Тару резко подбросило высоко вверх, а затем вниз. Девушка вскрикнула от боли. Кости её хрустнули. Из земли вырвались корни и цепко обвили тело чародейки. Они начали её душить.
В выпученных глазах Тары лопались капилляры. Цвет кожи приобрёл землистый оттенок.
Магический купол Конрада превратился в пыль и разлетелся по ветру. Наёмник снял с пояса серебряную секиру и, подскочив сзади, расколол череп Амелии надвое.
Глава 17
*Тем временем в Остбоне*
Розгальд стоял, сомкнув руки за спиной. Перед ним в едва проникающем солнечном свете снаружи виднелась могильная тяжеловесная плита. На ней высечены молитвы богам, которые должны позаботиться о покойном в другом мире.
Король молчал. Он считал, что слова излишни. Ведь Хорстар и так знал всё, что думал о нём правитель.
Его Величество снял с правой руки свой драгоценный браслет из золота и положил его на могилу бывшего военачальника. Он прекрасно понимал, что больше никогда не встретит в своей жизни настолько верного человека. Эпоха доверия окончилась для Розгальда с уходом Хорстара. Больше он не мог ни на кого так рассчитывать, как когда-то полагался на павшего друга.
Мы можем любить множество раз за свою жизнь. Мы можем уважать многих. Но верим мы только одному человеку за всю свою жизнь. И Розгальд это знал. Он тревожился о будущем.
