без того погряз в трясине.
— Как поэтично, — усмехнулся я. — Но на самом деле я не хотел… сперва. Но когда увидел, то во мне будто что-то щёлкнуло. И та баба… почему-то я представил, что таких десятки…
— Так и есть, Илья, — кивнул мой напарник. — Наркоманов даже в нашем небольшом городке предостаточно. И от этой напасти, увы, просто так не избавиться.
— Знаю, — кивнул я в ответ. — Но над этой проблемой я уже работаю.
— Думаешь, твоя «Розовая сладость» реально поможет? — в голосе Сергея слышался неподдельный скепсис. — Прости, Илья, но в это слабо верится. Всё-таки белая дрянь слишком давно проедает людской мозг.
— Если ничего не делать, то человечество так и не сдвинется с места.
— О, а ты решил уже не только империю спасать, но и всю нашу цивилизацию?
— Сомневаешься во мне?
— В тебе? Нет. А вот в остальных людях очень. Они слишком привыкли быть слабыми. Если им дать волю, возможности, власть, то… мир не станет лучше. Наоборот, он будет рушиться всё быстрее и быстрее.
— Слишком драматично.
— Зато правдиво. Хочешь поспорить?
— Откажусь. До спасения мира мне ещё далеко. Буду тренироваться на Змееграде.
— Что ж, я помогу чем смогу. Но не слишком рассчитывай на лояльность простого народа.
— Говоришь, как какой-то аристо.
— Знаешь, иногда я понимаю зажравшихся богачей. Да, они гнилые, но также они видят эту гниль в сердцах обычных граждан. И пользуются этим. Собственно, так свои капиталы и нажили.
— М-да, здесь я с тобой вынужден согласиться.
На несколько секунд в салоне повисла тишина. Слова Сергея были во всём верны. Он, как взрослый человек, прекрасно понимал, что движет современным обществом. Всё делалось ради одного — собственной выгоды. Чего греха таить, я и сам этим пользовался. Вот только моя выгода заключалась в том, что, получив её, я реально помогу сотням, а то и тысячам людей. Конечно, если всё пойдёт по плану. А сегодня, как я смог убедиться, он может сбиваться.
— И ведь вот в чём загвоздка, — первым заговорил Сергей, чуть сбавив скорость. — Они нам нужны. Эти уроды, что торгуют смертью. Или как ты планируешь распространять свой товар?
— Так же, как и другие, — недовольно пробормотал я, так как понимал, что Сергей прав. — Просто мне нужны проверенные люди.
— А зачем? — он вновь бросил на меня взгляд. — Пускай такое же отребье продаёт твою «Розовую сладость»… кстати, над названием надо поработать.
— Я хотел назвать это «Духом императора», — ответил я.
— А вот это уже лучше звучит. Судя по твоим рассказам, пробирать будет здоровски. Вот только я всё ещё сомневаюсь, что всё настолько безопасно.
— Я и не говорил, что всё пройдёт гладко. Моё средство будет вызывать такую же зависимость и кайф. Но в отличие от всего остального, кровь будет очищаться. А дальше больше — у покупателей появится непереносимость к другим наркотикам. Не смертельная, но довольно неприятная.
— Блевать будут дальше, чем видят? — со смехом спросил Сергей.
— Изо всех отверстий, — в тон ему ответил я.
— Ого, — он удивился. — А ты жестокий человек, господин Филатов. Так унизить наркоманов, чтобы они принимали только твою дурь, это надо постараться.
— «Сладость», то есть, уже «Дух», это не дурь. Ну, в обычном своём понимании. Она очищает кровь. Логично подумать, что процесс это не совсем приятный. Но как иначе?
— Не знаю, — Сергей покачал головой. — Но всё это выглядит слишком фантастично. Мне с трудом верится. К тому же у нас не было ни единого… подопытного. Как ты планируешь проверять товар? Надеюсь, ты не пустишь его сразу в обиход?
— Ты настолько меня недооцениваешь? — хмыкнул я.
— Нет, но опасаюсь, что твоя поспешность может привести к плачевным последствиям.
В свете фар появились ворота. Мы почти доехали, и разговор пора было закруглять.
— Знаю, но теперь у меня есть лаборатория Савельевой. Там дело пойдёт гораздо быстрее и тоньше.
— Буду надеяться, Илья.
— И ещё одно, — я внимательно посмотрел на своего напарника. — Смирнову незачем знать о сегодняшних приключениях.
— Да, согласен.
* * *
— Она вся на взводе, — ответил боярин, сделав небольшой глоток виски. После чего взболтал напиток в бокале и взглянул на свет. — Но не волнуйся, Лена далеко не дура. Она прекрасно понимает, что этот союз нам поможет. Даже если он и будет временным.
Мы сидели со Смирновым в одном из коттеджей. Этой ночью решался важный вопрос — нашу с Людой помолвку. И сейчас зашёл разговор о её матери, ведь она, зная, кем я являюсь на самом деле, не особо жаловала такого зятя. Но винить её за это нельзя.
— То есть вы всё же допускаете мысль, что наш брак может перерасти в нечто большее? — уточнил я.
— Не знаю, Илья, — Смирнов покачал головой. — Да, я понимаю, что, будучи замужем за тобой, Люда окажется как за каменной стеной. В то же время, эта стена может и не пригодится, если она найдёт себе иного мужа, — он вздохнул и поднял на меня уставший взгляд. — Всё слишком сложно, Илья.
— Да, с этим я согласен.
— Но, опять же, спорить со своей дочерью я не собираюсь. Если ваши чувства будут взаимными, то я… готов принять тебя в свою семью. Но с небольшим условием.
— Каким именно? — я слегка напрягся.
— Ты должен будешь принять мою фамилию, — с улыбкой ответил Смирнов.
— Нет, — сразу же отчеканил я. — Прошу прощения, господин Смирнов, но мой род на мне не прервётся. Это память о родителях, и предать её я никак не могу.
Боярин на несколько мгновений задумался, не сводя с меня пронзительного взгляда. Он выпил ещё, но теперь уже основательно, и пожевал губами.
— Что ж… — задумчиво протянул он. — Я уважаю твой выбор. Наверное, будь я на твоём месте, поступил бы точно так же. Хотя, — он криво усмехнулся и залпом допил виски, шумно поставив бокал на столик, — можно сказать, что я в такой же жопе, Илья. Уж прости за прямоту.
— Ничего, — понимающе кивнул я. — Так нам будет проще понять друг друга.
— Вот и хорошо, — он поджал губы, собираясь с мыслями, а потом выпалил: — Ты же в курсе, что у меня три дочери и не единого сына. Две старших уже стали Тарниковыми, а Люда, по твоему велению, превратится в Филатову. Вот я и хочу спросить тебя, Илья, что мне делать? Как сохранить имя и род?
— Вот сейчас не стоит так горячо на это реагировать, — спокойно начал я, но меня перебили.
— Неужели⁈ — Смирнов заводился, и мне это не нравилось. Но в то же время я был уверен, что и моё поведение ему не
