— Проклятье, проклятье, проклятье… — повторил он зачем-то.
Стало очень тихо. Даже звон колокольчиков стих. Артур выдохнул, и пар из его рта застыл в воздухе. Почти физически он ощутил взгляд, сверлящий его затылок.
Он обернулся.
Перед Артуром стояла огромная темная фигура, заслонившая собой почти весь тусклый звездный свет, пробивавшийся сквозь густые ветви деревьев. В темноте было абсолютно невозможно различить, что это. Но оно было огромным.
Артур понял, что даже не дышит от страха, и в этот момент оно метнулось вперед. Движение было молниеносным и абсолютно беззвучным. Лишь зазвенели колокольчики.
Артур отпрыгнул в сторону, перекатился через себя и что есть силы впечатался в одно из деревьев. Боль от сломанного ребра прокатилась по всему телу.
Снова раздался девичий смех. На этот раз четко различимый.
— Поймал. Поймал. Мышку. Поймал, — радостно хихикала девчонка, а Кузнечик держал ее за ногу вверх тормашками в полуметре от земли.
— Вы… два… да я вас… — Артур издал еще несколько нечленораздельных ругательств и поднялся на ноги. — Что вы тут делаете, а?
— Играем, — ответила Мышка, — ты и я.
— А ты, Питер? На кой черт ушел из амбара?
— Па-а-а-атру-у-у-уль, — протянул Кузнечик.
— Ты не в пустыне, ты в пригороде, — начал ворчать Артур. — Тут не надо патрулировать.
Только сейчас Артур понял, что Кузнечик и не представляет, каково это — не защищать своих близких, не проводить ночи в патрулях, чтобы родным ничего не угрожало. Наверное, подумал Артур, в мире нет существа… человека… преданней, чем он.
— Опусти ее, — скомандовал Артур, и Кузнечик послушался.
— Вы оба под домашним арестом. Будете сидеть в амбаре. Кузнечик, присматривай за ней, чтобы она опять не сбежала, понял?
Кузнечик кивнул и взял Мышку за руку. Та не сильно сопротивлялась.
— Пойдем. Уже поздно, надо спать. — Артур сделал шаг. — И еще. Мышка. Оденься.
— Хо-о-о-ро-о-о-ошо-о-о, — протянула Мышка, явно передразнивая Кузнечика, и всем телом повисла на его руке.
Вернувшись к дому, Артур тихо зашел в дверь и так же тихо поднялся по лестнице. Там он вновь столкнулся с Бернардом.
— Что так долго? — осведомился тот.
— Мясной пирог, — похлопал себя по животу Артур.
— А-а-а-а-а… — понимающе протянул Бернард, — ну, тогда спокойной ночи.
Отец не просыпался. Иногда Питеру казалось, что он слышит какие-то звуки, доносящиеся из капсулы, может быть, звук голоса, а может быть, биение сердца. Но на самом деле толстая стальная оболочка была непреодолимой преградой для сенсоров Питера. Если бы он не присутствовал при процедуре, когда его отца погружали внутрь, ему было бы сложно поверить, что тот сейчас в этом стальном яйце. Ему и так было сложно в это поверить.
Питер еще раз посмотрел на приборную панель. Не то чтобы он разбирался во всех этих инженерных штуках, но кое-что да, понимал. Вот тут, сверху, — сердцебиение, вот тут — давление, вот тут еще что-то. Отец был жив, но…
Питер отвернулся от панели и вновь столкнулся взглядом с ней. Мелкая противная девчонка висела вверх тормашками, зацепившись ногами и хвостом за одну из балок. Абсолютно голая. Конечно, сенсоры Питера при желании позволяли ему видеть и сквозь одежду, но обычно он так не поступал. Сейчас спрятаться от ее наготы было некуда. Питера это сильно смущало, у него сложилось впечатление, что девчонка попросту издевается над ним. Она ему не нравилась. Он не хотел за ней следить, даже не хотел находиться с ней рядом.
Но сейчас, когда отец спал, Артур был самым близким ему человеком, и ослушаться его было бы для Питера безумием.
— Девочка, — сказала она.
Питер наклонил голову вбок: что?
— Девочка. Ты. — Она улыбнулась и тыкнула своим когтистым пальчиком в его сторону.
Питер отрицательно покачал головой. Что за бред?
— Девочки. Ловкие. Быстрые. Тихие. — Иллюстрируя эти слова, она легко спрыгнула вниз, не издав ни единого звука.
Питер никак не отреагировал. Ему даже стало интересно, какую еще глупость она скажет.
— Мальчики. Медленные. Сильные. Громкие. — Она задумалась. — Артур. Мальчик.
Питер сглотнул и произнес:
— Га-а-айка ма-а-альчи-ик? — Он улыбнулся, как мог. Получился скорее оскал.
Действительно, Анна почти идеально подходила под это описание «мальчиков» — сильная и громкая, разве что не медлительная.
Девчонка нахмурилась.
— Гайка? — Она положила лапки на свою маленькую грудь, а затем изобразила что-то вроде жеста «куда больше». — Девочка. Точно.
Питер начал было отворачиваться, но противная девчонка продолжала:
— Ты. Девочка.
Больше всего на свете ему сейчас хотелось выбраться наружу и побегать по округе. Одному. Послушать ветер, почувствовать мягкую землю под ногами, слиться с ночью. Но он не мог. Он должен был сторожить эту настырную дуру. Как же она его раздражала! В глубине души Питер понимал, что порой вел себя точно также, нарочно издевался над окружающими, но сейчас он отказывался это признавать. Как же его все это бесило!
Питер оскалил зубы, утробно зарычал и буквально вскинул вверх огромный кусок металла. Затем он резко опустил его на землю, и лишь в самом конце затормозил движение, чтобы шум не был слышен в доме.
«Видишь, я сильный. Я парень. Теперь заткнись!»
Это произвело должное впечатление. Несколько секунд девчонка стояла, не шелохнувшись. На ее лице, как показалось Питеру, отразился неподдельный страх. Может, она даже подумала, что он сейчас запустит в нее этой железкой? Или сделает еще что-то плохое? Но как только Питер спрятал свой оскал, девчонка сама обнажила клыки в неком подобии улыбки.
— Девочка. Ты.
Это было последней каплей. Питер понял, что больше он уже не выдержит. Этот разговор нужно было прекратить. Сейчас же. Иначе он мог попросту навредить ей.
Кузнечик быстрым движением расстегнул ремень и продемонстрировал ей содержимое своих штанов.
Девчонка пискнула и закрыла глаза лапой.
Застегивая ремень обратно, Питер обратил внимание на то, что она подглядывает сквозь пальцы.
— Мальчик… — обреченно выдохнула девчонка.
Питер кивнул — так-то лучше.
Он сел на землю и прислонился спиной к стене. Спать не хотелось, но лучше отдохнуть, чтобы в случае чего быть в полной силе.
Девчонка же направилась прямо к капсуле.
— Твой папа? — Она указала на нее.
Кузнечик кивнул.
— Он… Хороший. Очень. — Она задумалась и положила лапки на свой живот. — Спас.
Кузнечик опять кивнул, на этот раз медленно. Он вдруг испытал сочувствие к девочке. Питер не знал, что с ней происходило до того, как она сбежала, но догадывался, что это было что-то ужасное. Удивительно, как хорошо она держалась.
