Уже через пять минут Коготь убрался достаточно далеко и не перебегал от дерева к дереву, а просто шел, поглядывая на наручный компас.
Оставшись один, он вспомнил о предупреждении Черкеса и начал присматриваться к тому, что его окружало. Гиблое место? Сильно сказано. Лес, конечно, не выглядел чересчур гостеприимно, но и на реальную угрозу намеков не подавал. Птички здесь не щебетали, а темно-серые стволы деревьев, скривившиеся от выпавших на их долю испытаний, больше походили на мертвые камни, чем на растения. И все-таки – ничего необычного. Радиация изменила все. Пора бы привыкнуть к тому, что любое место, будь то станция Метро, туннель или подмосковный лес, стало для человека гиблым. Вот почему не стоить попусту паниковать…
Решение не паниковать Коготь принял очень своевременно. Под его ногой что-то громко хрустнуло. Кость. Может, животного, может, человека. Ерунда.
А вот то, что сатанист увидел в следующую секунду, ерундой не было. На замшелом камне стоял человеческий череп, сквозь глазницы которого кто-то просунул берцовую кость.
Теперь Когтю на самом деле сделалось не по себе. Жуткая композиция могла быть просто чьей-то загробной шуткой, но могла быть и предупреждением. Не суйся, мол, на чужую территорию. А то и с тобой…
В былые времена главарь сатанистов и сам бы мог повеселиться подобным образом. Теперь все было иначе. Лес на самом деле выглядел пугающе. Все эти камни-деревья, чахлая трава, серый мох и полное безмолвие начали пугать Когтя. Он обошел зловещий камень, для чего пришлось продраться сквозь заросли колючих кустов. Не успел он справиться с кустами, как получил новый подарочек – едва не свалился в яму, наполненную клубами голубого тумана. Сатанист попятился, опустился на четвереньки и подобрался к краю ямы. Собирался заглянуть в нее, но вдруг услышал мужской голос.
– In nomine Dei nostri Satanas, – прошептал кто-то за спиной.
Коготь вскочил, обернулся, передернул затвор автомата.
– Кто здесь?!
– In nomine Dei nostri Satanas, – шепот невидимки разносился по всему лесу. – Luciferi excelsi…
Фраза эта была знакома Когтю. Очень хорошо знакома. Над ним просто издевались. Издевался тот, кто знал о его прошлом. Не снимая пальца с курка, Коготь вернулся к камню и черепу.
– Эй, кто здесь!
– In nomine Dei nostri Satanas Luciferi excelsi!
На этот раз заклинание было произнесено в полный голос. Так громко и отчетливо, словно говоривший находился всего в метре. От неожиданности Коготь подпрыгнул.
– Где ты, урод?!
– Здесь. Разуй глазоньки.
Коготь не смог сдержать возгласа, в котором смешались изумление и ужас. С ним говорил череп. При каждом слове нижняя его челюсть дергалась, отчего сам череп заметно подпрыгивал, а из темного провала рта валил голубой дым.
– Ну и чего уставился? Вперед! Там тебя заждали…
Коготь нажал на спусковой крючок. Пули разнесли череп вдребезги, но осколки его, не желая повиноваться земному притяжению, повисли в воздухе. Затем поплыли навстречу друг другу. Щелк! Щелк! Череп собирался в единое целое. Последним на свое место встала берцовая кость. Череп подплыл к самому лицу окаменевшего от ужаса Когтя.
– Иди. Или я укушу тебя за нос, клянусь рогами Бафомета!
Когтю пришлось повиноваться. Он узнал этот голос. Он принадлежал человеку, который на самом деле знал всю подноготную лидера тимирязевских сатанистов. Но разве мог слепой Харон оказаться здесь? Нет. Старик умер. Погиб, пытаясь заманить на Тимирязевскую очередного мутанта. Коготь сам видел истерзанное тело слепца и приказал похоронить в одном из заброшенных туннелей вместе со стальной трубой – знаменитым посохом Харона.
– Вперед! – настаивал череп. – Не выводи меня из себя!
На этот раз Коготь не стал становиться на четвереньки и приблизился к краю ямы во весь рост. Спутанные корни деревьев оказались хорошими ступеньками. Спускаясь по ним, Коготь думал, что из-за тумана не сможет ничего рассмотреть, но вышло наоборот. Яма оказалась входом в подземную пещеру. Все, что там находилось, Коготь видел отчетливо. Стены, разрисованные пентаграммами и расписанные заклинаниями на латыни. Огромные кованые цветы, подпиравшие потолок. Вбитые в пол стальные трубы, образовавшие клетки с решетками-дверями из толстой проволоки. Деревянное распятие в торце зала. Следы осыпавшейся мозаики позади него. Тимирязевская… Это была никакая не пещера, а станция Метро, которая непостижимым образом переместилась в подмосковный лес.
Коготь поднял голову и увидел знакомую надпись, которая была сделана в славные времена расцвета его небольшой империи. In nomine Dei nostri Satanas Luciferi excelsi…
Он оглянулся, думая, что летающий череп продолжает его преследовать. Никого и ничего. Только потрескивание десятка костров, пустые клетки, валяющиеся на полу ожерелья из крысиных зубов, лужи машинного масла да мерное поскрипывание ржавой бадьи, которая была подвешена на деревянном треножнике и предназначалась для вытаскивания земли из ямы, ведущей в преисподнюю. Теперь и над ней клубился голубой туман и вспыхивали, подобно молниям, синие прожилки.
Коготь опустился на пол. Бросил бесполезный автомат, ударом ноги отшвырнул его подальше в сторону. Оружие ему больше не понадобится. Он пересек черту. Какую? Неизвестно, да и неважно. Ушел от бабушки, дедушки и от Коробцова с его дурацкими амбициями. Теперь остается только ждать. Голубой туман поможет отыскать то, чего он добивался всю жизнь. Оно скоро придет. Оно близко.
Коготь не ошибся. Скрип цепи бадьи сменился жужжанием. Деревянный треножник завибрировал. Выскочил из пазов блок. Невидимая сила подбросила треножник вверх. Затем он с грохотом свалился в яму. Жужжание переросло в гул. Где-то на дне ямы шевелилось что-то громадное. Тут уж Коготь испугался по-настоящему. Тот, кого он призывал, одурачивая таким способом своих вассалов, пришел. Шутки и театральные представления закончились. Коготь потянулся к автомату, но сообразил, что оружие не сможет его защитить от существа, выползавшего из ямы. Дрожащими руками развязал вещмешок и вытащил принесенный Черкесом обруч. Не удержал. Обруч упал и покатился к яме. Каким-то чудом Коготь успел схватить его на самом краю, потянул к себе, но не смог сдвинуть даже на миллиметр. Обруч, последняя надежда главаря сатанистов, словно прирос к растрескавшейся мраморной плите…
Если ночью руины выглядели вполне сносно из-за того, что не было возможности их как следует рассмотреть, то наступившее утро сделало окружающий пейзаж настолько сюрреалистичным, что Томскому казалось, будто он путешествует по другой планете. Здания здесь были полностью разрушены. Черные от копоти, вздыбившиеся и местами оплавленные плиты торчали из земли, подобно утесам. Масштаб давней катастрофы ощущался здесь в полной мере. Места, по которым двигался маленький отряд, могли служить отличной иллюстрацией к термину «выжженная земля». Земля здесь действительно была выжжена. Настолько, что на ней не могли расти даже цепкие до жизни растения-мутанты.
