Майор повел лучом фонаря по бетонным стенам шахты, потом посветил отвесно вниз. Дна не было видно.
– Ну и что здесь интересного? – сварливо поинтересовалась Ильза. – Дыра дырой…
– Сейчас будет интересно, погоди… – успокоил я. – Следи за руками… показываю фокус.
Я достал светошумовую гранату, припасенную как раз для такого случая, и занес над шахтой, предварительно выдернул кольцо.
– Отвернись, побереги глаза, – посоветовал я Ильзе.
Чеширский и без того смотрел в сторону, а «каракалам» и майору с их шлемами вспышка не страшна.
Все столпились у оградки, напряженно дожидаясь, когда снизу грохнет и ударит по глазам вспышка. Темнота, поглотившая гранату, молчала.
Срабатывал взрыватель от удара, но удара не было…
Вообще ничего не было слышно. Будто граната улетела в неведомые глубины, дабы зависнуть в центре матушки Земли или вообще, пройдя насквозь, вылететь под самым носом у изумленных антиподов.
Потом все же бабахнуло, а когда смолкли последние отзвуки взрыва, снизу донеслись звуки иные, не то побулькивание, не то почавкивание, и становились все слышнее и слышнее. Более того, лицом ощущался ток теплого воздуха – опять же снизу, из провала.
– Хм-м-м… – недоуменно протянул майор и снова посветил вниз.
Но луч его фонаря вновь ничего не высветил… А звук все усиливался. Источник его явно надвигался, и в побулькивание и почавкивание вплетался новый звук, не столь громкий: скрежет сухого о сухое.
Мысленно представлялась неприятная картинка: снизу по шахте ползет клокочущая и побулькивающая фекальная жижа, сверху покрытая шапкой из засохшего и окаменевшего дерьма, – наследие былых времен, разбуженное моей гранатой…
Бред, конечно, но именно такая мысленная картинка приходила в голову.
А затем в верхней части шахты, кое-как освещенной светом фонаря, возникла белесая шевелящаяся масса. Слизистое, неоднородное НЕЧТО. Казалось, что там мелькают в безумном танце и извивающиеся куски чего-то еще живого или недавно ставшего мертвым… А может, так лишь казалось…
Когда Ильза увидела, что к нам надвигается, она невольно отшатнулась, сделала шаг назад от провала… И снова застыла, не в силах оторвать взгляд от приближающегося месива. Спросила зачарованно:
– Что это?
– А это такой очень своеобразный биоценоз, – пояснил я. – Сообщество паразитов без организма-хозяина. Паразитируют друг на друге.
Белое месиво завершило подъем метрах в десяти-двенадцати от края шахты. Я знал, что выше ему не подняться, но остальные поглядывали вниз с опаской. Внизу извивались плоские ленточные черви-паразиты. От громадных, в десятки метров длиной, до крошечных, чья длина измерялась в сантиметрах. Мерзкое слизистое переплетение постоянно двигалось, перетекало, паразиты то присасывались друг к другу, то стряхивали присосавшихся…
– Мразь какая-то белоленточная… – негромко произнес майор. – Гранату б кинуть, да жалко гранаты… Пошли отсюда.
И мы двинулись к одному из выходящих в зал коллекторов.
Глава 11
Метрополитен имени Ее Императорского Величества Елизаветы Петровны
Еще одно путешествие, и мы вышли в новый зал… даже не зал, зальчик площадью с большую комнату среднестатистической городской квартиры.
Шум, производимый погоней, затих. Вторая мина, установленная при входе в «белоленточный» зал, не сработала. Или преследователи отказались от своей затеи, или блуждали в лабиринтах, сбившись со следа.
Свод находился высоко над головой, и выходило сюда несколько путей. Тот, по которому пришли мы. Еще две такие же коллекторные трубы.
Нечто вроде туннеля, прямоугольного в сечении, – идти по нему можно было свободно, не пригибаясь. Наконец, последний путь вел вниз – квадратный провал в полу, площадью не менее четверти зала. Виднелись металлические скобы-ступени, уходящие в темноту. В свете фонаря можно было разглядеть смутно темнеющее внизу какое-то громоздкое оборудование. Лучше всего можно было разглядеть массивное чугунное колесо, находящееся к поверхности ближе всего и выглядящее как пародия на эмблему «Мерседеса»…
Все здесь выглядело древним, давным-давно не используемым. И маховик внизу проржавел до последней степени, ржавчина отслаивалась хлопьями. Ведущие вниз скобы-ступени выглядели получше, но и по ним было видно – прошли десятилетия с тех пор, как по ним регулярно спускались люди, следящие за сохранностью здешнего оборудования.
Наш путь лежал именно вниз.
– Поаккуратнее, – сказал я майору, кивнув на скобы-ступени. – Внизу могут быть сюрпризы.
Он сделал знак одному из «космонавтов», тот стал аккуратно спускаться. Остальные нацелили вниз стволы и фонари.
Обошлось без эксцессов. Никого и ничего опасного на дне не оказалось.
Следом за «каракалом» начали спускаться и другие.
Путь вниз много времени не занял, бетонный колодец оказался глубиной метров восемь-десять, не более.
Внизу было тесновато. Большую часть колодца занимал механический монстр – громадное ржавое устройство, стоявшее на невысоком бетонном постаменте.
Насос, как я полагал. Некогда перекачивавший людское дерьмо насос… Из насоса-гиганта, как и полагается, тянулись в разные стороны две трубы соответствующего диаметра – не бетонные, металлические, тоже неимоверно ржавые, – доходили до стен и исчезали за ними. Замурованы в бетон они были плотно, без малейшего зазора.
Цель нашего спуска находилась с другой стороны насоса – пролом в бетонной стене. Приличный лаз, не крысиная норка, – пригнувшись, даже человек весьма внушительной комплекции протиснется.
Большие и малые обломки бетона валялись здесь, в колодце. И куски арматуры, торчащие по краям лаза, оказались загнуты сюда, внутрь… Кто-то извне пробил путь в колодец. Но кто именно, я понятия не имел.
Майор протиснулся к лазу, посветил. Всмотрелся, насколько позволяло освещение…
Я знал, что он там увидит: не труба, и не туннель, и не колодец… И не какое-то иное помещение или сооружение, заделанное в железобетон, а прокопанный в земле ход, без малейшего следа облицовки стен и крепежа сводов. Натуральная нора, только выкопавшая ее мышка-норушка была размером с преизрядного медведя. С полярного.
Учитывая, что норных животных размерами крупнее барсука в здешних краях не водилось со времен верхнего палеолита, версия не заслуживала внимания.
И не подземные воды тут потрудились, иначе стены и свод были бы куда более гладкими. Методом исключения получалось, что ход прокопали люди. Но не строители очистных сооружений – те порылись тут на совесть, но все, что выкопали, тщательно забетонировали.
