- Держись, Элзор, я уже на подходе! - крикнул отец, подбадривая не столько сына, сколько себя самого, поскольку видел уже, как юноша отбивается на вертящейся лошади сразу от трех всадников.
- Трое на одного... подлецы! - заорал капитан с ходу въезжая в гущу сражения. Грудью Брудаза он протаранил с тыла одного из всадников. Тот, неловко разворачиваясь, завалился на бок, конь врага упал, храпя, подняв ноги, придавил всадника. Другой успел отразить яростный удар Дзыня. Вот теперь по-джентльменски! Один против одного. Элзор, привстав на стременах, обеими руками взявшись за свой меч - длинный узкий клинок - наносил удары врагу. Мужик в кольчуге, в шлеме с опущенным намордником, закрывался небольшим щитом и в свою очередь отвечал, хрипло выдыхая воздух из легких. "Ха!" - удар, "ха!" - опять удар.
Противник Хорнунга тоже был со щитом, яростно грыз его верхний угол, выплевывая щепки. "Берсёрка из себя корчишь?!" - прорычал капитан и врезал ему концом меча по кумполу. Шлем слетел с головы врага, и Вёльд узнал в нем Грима, младшего брата Хельги. Обуреваемый жаждой мести, он все-таки настиг Хорнунгов. А где же сам Хельги? и кто третий?
Это вскоре прояснилось. Хельги вылез из под лошади, сильно хромая отошел в сторонку. А неизвестный бился с Элзором. Наверное, это был побратим бессовестных братьев. Хорнунгам повезло, побратимов могло быть до десятка.
Между тем Грим наседал. Его удары становились все более опасными. Он и в самом деле себя раззадорил. Глаза налились кровью, на губах вскипела пена ярости. К тому же Грим - прирожденный воин, то есть с мечом родился и умер с мечом. А Хорнунг если когда-то и фехтовал, то в подростковом возрасте и почти все приемы позабыл.
Враг торжествовал. Хельги вновь залез на лошадь и поспешил на помощь брату. Плечо к плечу, бок о бок, стремя в стремя они бились против Хорнунга. Элзор отбивался от их побратима. Однако мальчик, каким бы он ни был ловким, долго продержаться против мужчины не сможет. Капитан подумал: существует ли здесь ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ смерть? Насколько она опасна для Элзора и для него самого? Те ли это люди, которым судьбой позволено разрубить его жизни Нить? Ведь тело Хорнунга находится в безопасном месте. Возможно ли так ранить душу, чтобы...
Он не успел додумать, потому что сильно ранили Элзора. Мальчик едва удержался в седле. Хорнунга охватило бешенство, он еще раз опрокинул наземь одного из врагов и, воспользовавшись замешательством в их рядах, вскинул руку и крикнул:
- Стойте! Слушайте меня, бешеные псы войны. Я говорю вам: ХВАТИТ! ДОВОЛЬНО!
Все воззрились на него, опуская мечи и переводя дыхание.
- Если у вас есть языки, если вы не животные, а люди, так объясните, что вам от нас надо?!
- Месть!!! - хрипел Грим, исходя желтой пеной.
- Месть!! - орал Хельги, наезжая на противника.
- Честь! - подпевал их побратим.
- За что же мне мстить? За то, что я у тебя выиграл в шахматы, а, Хельги?
- Честь! - выл Грим.
- Месть, - подвывал побратим.
- Ладно, - махнул рукой Хельги, - чего уж там... Честно тебе скажу: отдай нам кольцо Улля, и мы оставим вас в покое.
- Ты - пришлый чужак, - кипятился побратим, - Все равно уйдешь в свой мир, а нам здесь жить. С этим кольцом мы сами станем богами!
- Это подарок Одина.
- Один опрометчиво расщедрился, теперь жалеет... Почем тебе знать, чужеземец, может, Он сам нас и послал?..
Всадники стали окружать Хорнунга.
- Стая грязных ублюдков, - рассудительно сказал капитан "Орла". - Довожу до вашего сведения: Если вы не остановитесь, я сотворю с вами ужасно непристойную вещь... Вам известна сила кольца Улля. Я применю её, если вы не образумитесь! Клянусь, я отрублю вам головы и пришью их к вашим задницам!!! Вас, конечно, оживят, но не одна валькирия уж более не взглянет в вашу сторону. Вас не пригласят к застолью Одина, а если и позовут, то в качестве шутов, и если посадят, то за отдельным, крошечным столиком, в самом дальнем, позорном углу для чудовищ.
Хорнунг перевел дыхание и закончил:
- Итак, я спрашиваю: удовлетворена ли ваша честь?
- Он блефует!.. - прохрипел Грим. - У него и иголки-то даже нет.
Хорнунг полез в карман, достал кривую костяную иглу, с длинной, пропитанной тюленьим жиром, суровой ниткой, продетой в ушко. Такую иглу капитан видел в музее Исландской культуры. Страстное желание овеществило давнишний образ.
- А-а-а! - Грим пал с лошади и стал биться в злобном припадке, похожем на эпилептический. Сильная, врожденная жажда мести боролась в нем с не менее сильным чувством - страхом быть изгоем.
- Ладно, - сказали более благоразумные побратимы, - мы больше не в претензии к вам. Раз такое дело... Вставай, Грим.
Но Грим не слушал их, царапал землю ногтями, скрежетал зубами, бился головой о камни. Побратимы скрутили его, связали, бросили поперек седла и уехали в Валгаллу.
Кода Хорнунги вернулись к бивуаку, их ждал сюрприз. Возле костра сидел какой-то старец и жарил на вертеле огромного вепря. Старик был в синем потертом плаще и широкополой шляпе, поля которой пытались прикрыть отсутствие одного глаза. Кривой старик приветствовал героев, пригласил к застолью.
- Я воспользовался вашим огнем, - сказал он, - за это вы можете разделить со мной скромный ужин.
- Благодарю тебя, неизвестный странник, - отвечал Хорнунг-старший, - но прежде надо перевязать раны моему сыну.
Капитан усадил на землю Элзора, истекавшего кровью. Юноша был бледен, но не стонал, молча сносил боль. Хорнунг-страший разорвал рубаху сына, обнажил его торс. С правой стороны меж ребер виднелась ужасная кровавая рана.
- Пустяки, бывает хуже, - сказал старик. - Потерпи, малый, сейчас прилетят девы, перевязочку сделают. Они всегда прилетают, едва смолкнет шум битвы.
И взаправду, на поляну спланировали две валькирии. Из принесенной с собой походной фляжки окропили рану Элзора живой водой, туго перевязали ему грудь снежно-белыми бинтами.
- Пусть поспит, - посоветовал старик, когда санитарки улетели. - К утру будет как огурус... А с тобой, Вёльд, мы выпьем и немного поедим. Вепрь, наверное, уже поспел...
Один (а это, конечно же, был Он) концом своего копья попробовал, размякло ли мясо, и, видя, что оно готово, стал ножом срезать сочные куски и раскладывать их на широких листьях лопуха. Мясо сочилось жиром, курилось ароматным паром. У Хорнунга потекли слюнки. Первый кусок он съел вместе с лопухом. Затем, стукнувшись рогами, путники выпили отменного вина.
Утром старика и след простыл. Хорнунг схватил себя за палец, кольцо было на месте. Капитан устыдился, что худое подумал про бога. Все-таки, как бы там ни было, слово "честь" в этом мире было не пустым звуком.
