Один (а это, конечно же, был Он) концом своего копья попробовал, размякло ли мясо, и, видя, что оно готово, стал ножом срезать сочные куски и раскладывать их на широких листьях лопуха. Мясо сочилось жиром, курилось ароматным паром. У Хорнунга потекли слюнки. Первый кусок он съел вместе с лопухом. Затем, стукнувшись рогами, путники выпили отменного вина.
Утром старика и след простыл. Хорнунг схватил себя за палец, кольцо было на месте. Капитан устыдился, что худое подумал про бога. Все-таки, как бы там ни было, слово "честь" в этом мире было не пустым звуком.
Элзор поднялся с подстилки бодрым и здоровым. Повязка уже была не нужна. Когда её сняли, на месте раны виднелся лишь шрам - зарубцевавшаяся розовая полоска.
Они позавтракали остатками вепря, и все благодаря тому, что вчерашний одноглазый путник слишком мало ел, можно сказать почти не ел или создавал видимость. И этим себя выдал. Хорнунг знал, что отец богов Один никогда не ест, только пьет (верный признак алкоголизма.
И вот уж они ехали лошадиным шагом по цветущей степи. От медового запаха кружилась голова. Прозрачным голубым воздухом сладко дышалось. А в ослепительном зените заливались жаворонки.
- Отец, расскажи мне про свой мир, - обратился Элзор к Вёльду. - Какой он?
Хорнунг-старший подумал и ответил:
- Он огромен и прекрасен...
- Как эта степь? Мне больше нравится лес.
- Он многообразно прекрасен. Конечно, у нас много проблем, но именно потому так интересно жить.
- А что значит - "жить"?
- Жить - значит быть актуальным.
- А я актуальный?
- Это зависит от твоего взгляда на жизнь. Видишь ли, Элзор, это слишком философский вопрос, боюсь, что я не очень-то сильный теоретик. Я, сынок, практик. Работаю, люблю жену... Хм... Ну... вот тебя люблю... и больше мне, по сути, ничего не надо.
- А как же мама...
- Вот это и есть те проблемы, ради разрешения которых мы и живем. Обещаю тебе, что через год ты станешь более чем актуальным и мы будем жить все вместе и никогда не расстанемся.
- И мама?
- Конечно.
Окрыленный перспективами Элзор запел какую-то варварскую песню. Пребывая в отличном настроении, они ехали через широкие, словно море, поля Гнитахейд. Незаметно пропали цветы. Высокие зеленые и желтые травы присели на корточки, а потом и вовсе поползли по-пластунски сначала изумрудными, потом серебристыми мхами. Воздух заметно охладел. Чувствовалось приближение чего-то исполинского. И это открылось.
6
Путники вышли к берегу Великого Океана. Седые валы бесконечной чредой катились от туманного горизонта и разбивались о грудь ледяных скал, теснившихся по урезу воды. Безбрежный простор завораживал, пробуждал смелые мысли о дальних странствиях. Но студеный ветер, бивший в грудь, трепавший волосы, несколько охлаждал дерзкий пыл. Завернутые в плащи Вёльд и Элзор стояли среди сверкающих торосов, вытирали соленые брызги с лиц и думали, что же делать дальше. Интуиция подсказывала капитану, что нужно пересечь этот океан, но как? и на чем?
Берег был суров, неприветлив, даже костра развести было не из чего.
Посиневшие губы Элзора, беззвучно просили поторопиться, иначе двумя ледышками будет больше на этом неприветливом берегу.
Наблюдая одинокий полет чайки, Вёльду Хорнунгу пришла в голову мысль - перелететь Великий Океан по воздуху. Странно, что он раньше до этого не додумался. Конечно, что может быть проще, как использовать здешние физико-магические свойства материи.
Капитан легко представил стандартный четырехместный спасательный джет: овальное как у бабочки тело из парасплемента, широкие граненые крылья с обратным изгибом, на концах которых находились шестигранные вертикальные стабилизаторы, они же боковые шасси.
- Ух, ты! - выдохнул Элзор, увидев на смерзшемся песке пляжа невиданный аппарат. - Это что, волшебная птица?
- В какой-то мере, да, - рассеянно ответил Вёльд, инспекторским взглядом осматривая аппарат, пробуя на прочность крылья, фонарь кокпита и другие выступающие части. Потом они уселись в мягкие кресла, и Хорнунг-старший, благословясь, стал включать тумблеры бортовой энергосистемы, систем пилотирования, навигации, двигателей. Включал сериями и одиночные, внизу на пульте и вверху на потолке кокпита, но приборы были мертвы: ни одна стрелка ни качнулась, ни один индикатор не отреагировал. Торопясь, капитан включил аварийную цепь, шкалы приборов осветились, зашелестел кондиционер, вдувая в кабину теплое блаженство.
- Ну вот, ну вот... - радостно бормотал капитан и, задержав дыхание, нажал клавишу стартера. Двигатели не включились. Оставалась надежда, что барахлит прерыватель триггерных цепей. Это наиболее капризная часть двигательной системы, ахиллесова пята джетов такого класса. Хорнунг сосредоточился и проделал вся операцию запуска снова - аккуратно, не торопясь. Движки даже не чихнули. "И биться сердце перестало!" - в сердцах произнес Вёльд, используя ругательство одного знакомого русского пилота. Но даже всесильный русский мат не помог.
Капитан вылез на крыло, открыл капот и осмотрел асимметричные блоки. По внешнему виду ничего нельзя было сказать, но когда он вскрыл крышки накопителей, то все стало ясно. Триггерные цепи были прочные, звонкие, обросшие микроэлектроникой, как якорная цепь водного корабля ракушками. Короче, это был бред свободных ассоциаций, а сам джет не более чем муляж. Как декорацию к фильму его можно было использовать, но летать на нем было нельзя. Хорнунг пнул ногой чертову железяку.
- Может быть, ты употребляешь не то заклинание? - сделал предположение Элзор. Он страстно хотел помочь отцу, но не знал, как.
- Боюсь, заклинания здесь не помогут, - ответил Хорнунг-старший. Перед сыном было очень стыдно. Хотел показать могущество XXYI века, да облажался. Потому что могущество это базируется на комплексном знании миллионов индивидов. А когда человек один, он по сути так же беспомощен, как и первобытный дикарь. Дикарь-то, пожалуй, более приспособлен к первобытной жизни. Знания образованного одиночки не полны, не точны, однобоки, поверхностны, а если где-то и глубоки, то в крайне узком диапазоне. После универсального XVIII столетия и еще охватного умом XIX, Сайрусов Смитов становилось с каждым веком все меньше и меньше. А может быть, их вообще никогда не было? Многие ли из нас могут похвастаться, что досконально знают ТЕХНОЛОГИЮ изготовления привычных вещей, которыми они пользуются каждый день? А ведь достаточно малейшего отклонения от технологии, - и ничего работать не будет.
