Выстрелы гремели со всех сторон. Рейдеры Паука, поднаторевшие в перестрелках, мгновенно сориентировались и, хотя после первых очередей была выкошена треть бойцов, все же залегли на противоположной от засады стороне. Автоматы с той и другой стороны периодически замолкали – сказывалось наличие некачественных патронов, бой продолжался уже в течение десяти минут, и тогда из тыла противника зарокотал крупнокалиберный пулемет Ефимыча. Старик тоже сориентировался, и в процессе боя зашел в тыл бойцам Паука. И хотя пули крупнокалиберной дуры летели теперь и в нашу сторону, первоначальный эффект был велик. Многие бойцы противника повыскакивали со своих позиций, попадая под перекрестный огонь, а тут еще гранатомет в руках нашего дружинника добавил жару, выпустив несколько снарядов. Эсбэшники заметались и вдруг пошли в атаку на засаду. Бойцов у противника еще оставалось много, примерно столько же, сколько и наших. На неожиданное действие эсбэшников маратовцы ответили длинными очередями, позабыв, что магазины у автоматов ограничены числом патронов, а тут как раз и Ефимыч вторую ленту патронов прикончил. В общем, противник добился рукопашной. На Митьку налетел здоровый малый. Держа автомат как дубинку, он с ходу пытался проломить Митькин череп, но промахнулся и, пролетая по инерции мимо моего приятеля, нарвался на Митькин клинок. Невдалеке какой-то рыжий парень добивал, молотя по черепу сапогом, Мустафу. В общем, когда Митька вогнал свой клинок в спину рыжего, Мустафа уже отбросил копыта. Схватка еще продолжалась, но наши противники потеряли практически всех бойцов, и маратовские вояки их добивали, ожесточенные своими потерями. Пленных в живых не оставляли, впрочем это было нам на руку.
После того как установилось окончательное затишье, Митька подошел к телеге с лежащей в пыли мертвой лошадью и увидел Василия Быкова. К этому времени мой отец был уже давно мертв…
Потом разыскал Ефимыча, тот лежал у своего пулемета с окровавленной головой. Рядом распластался боец Паука, а сверху на нем лежал помощник Ефимыча – Сергей, с разможженным пулей черепом. Видимо, бандюга, пока мой тесть менял ленту, успел его достать. А Серега, кинувшись на помощь старосте, ножом пырнул рейдера, но тут же и сам погиб от случайной пули. К счастью, Ефимыч имел бронированный череп – пострадал, конечно, но остался жив.
Когда все собрались, оказалось, что бойцов Марата осталось всего одиннадцать человек, а из наших в полном здравии пребывали только один гранатометчик и сам Митька. Бойцов же Паука полегло более пятидесяти. Так что в борьбе с нами Паук потерял уже около трети своих воинов. Потом Митька объяснил бойцу, принявшему под командование остатки маратовской группы, какая польза от внезапно обнаруженного схрона получилась, и маратовские хлопцы, погрузив на спрятанные в лесу телеги своих раненых, направились к Ярмарке. Оставили там всех неходячих, но не безнадежных (тяжелораненых на месте добили), а затем у заимки погрузили все спрятанное в схроне, «честно» поделив оружие, – нагрузили себе полные две телеги, оставив нам только несколько мин и один уже использованный в бою крупнокалиберный пулемет.
Митька с гранатометчиком погрузили отца, Ефимыча и нашего погибшего бойца на телегу, и Соловая поплелась в сторону поселка. Было совсем темно, когда повозка въехала в обезлюдевший поселок. Старосту занесли в Митькин дом, и всю ночь мой приятель присматривал за ним, меняя мокрые тряпки на лбу мечущегося в бреду старика, поил родниковой водой, и только под утро Ефимыч успокоился. До обеда спали, измученные событиями и бессонной ночью, а потом Митька похоронил моего отца на нашем кладбище, выкопав ему могилу рядом с могилой моей матери…
За такую заботу я очень был ему благодарен.
Ночь, жена, спящая у стенки, теплым дыханием согревает мой затылок. Спать не могу, думаю об отце, образы детства встают перед глазами. Вот он, молодой и здоровый, весело хохочет, подкидывая меня высоко в небо, и сердце замирает от счастливого полета. Его сильные руки подхватывают меня у самой земли, а вот я на коне, сижу, гордо сжимая в маленьких ручонках узду, отец стоит рядом, готовый в любой момент подхватить неуклюжее тельце сына. Он научил меня хорошо чувствовать лес, обучил меткой стрельбе из оружия, приемам самообороны, и если дед учил правилам жизни, то отец натаскивал в правилах выживания в наше непростое время.
Теперь из близкой родни у меня только Настена, она заменяет мне мать, отца и деда. Как сказал отец: «Смерти нет, есть память твоего рода и продолжение его в своем потомстве, вот в чем правда жизни».
Настена тихо обняла меня, оказывается не спит она.
– Не мучайся, любимый, – ласково так она, – они на нас сверху смотрят и радуются, радуются нашему счастью и внукам, которые у них будут.
– Настена, я правильно тебя понял?
Она молча потерлась носом о мою шею, выражая согласие…
Вот так, радость и печаль, недалеко друг от друга ходят.
Ефимыч очнулся на следующий день. В общем-то, у тестя контузия от удара, а так лицо нормальное, правда, пары зубов лишился, ну да это не беда, почитай каждый второй мужик по хутору щербатым ртом щеголяет…
Ну, раз в Рябиновом все устаканилось, пора наведаться в Степаново, проведать, кто чем дышит, собрать три повозки с солью, ну а потом двигать с ребятами в Полис. Хотя нет, Юру не возьму, ему и здесь дел по горло, возится со своими железками. Поедем втроем: я, Митька и Сапера с собой прихватим, пускай проветрится старик, да и при моих задумках он в Полисе может нам очень пригодиться.
Мой земляк, Иван Семенович, обстоятельный крепкий мужик средних лет, исполнял обязанности старосты в Степаново, и вроде справлялся неплохо. Встретив меня у своего нового дома, придержал повод и повел коня в сарай. Потом основательно попотчевал меня за столом и подробно рассказал о событиях, произошедших в мое отсутствие. Тут и роды были, и женитьбы, две драки, и, самое главное, к нам переселилось еще три семьи. С юга пришли.
– А как с женщинами, незамужних много осталось?
– Да, еще два десятка молодых девок не замужем, – подтвердил староста, – хотя некоторые лихачи по две жены себе отхватили.
– Ты это дело брось, – нахмурился я. – У нас скоро мужиков не меньше, чем женщин, будет, так что опять драки из-за баб пойдут, даже если сами девки вполне согласны, ни в какую больше одной жены на семейного мужика. Будут выступать – лишим надела, и пускай в Полис топают. А на нашей земле смутьянам делать нечего… Я собрался с мыслями и спросил уже про другое: – Ну а как с питанием, с добычей соли?
Оказалось, что уже намыто более тридцати мешков соли, еды до нового урожая тоже хватит, по огородам зелень разная поперла в полный рост, редиска, укроп и прочая петрушка с общественного стола не переводится.
