Жених, широкоплечий щеголь с прилизанными волосами и театрально седыми висками, улыбнулся и актерским жестом взял невесту за руку. Гости дружно зааплодировали.
Сула взглянула на удивленное лицо Мартинеса.
— Ты что, не в курсе? — спросила она чуть слышно.
— Я впервые слышу это имя.
Она сама знала лишь капитана Саймона Еситоси, который погиб при Магарии, командуя «Откровением Праксиса», одним из больших линкоров.
Мартинес вместе со всеми поднял бокал, приветствуя обрученных. Сула последовала его примеру и с улыбкой отхлебнула минералки. Последовали многочисленные тосты, вокруг молодых стала собираться толпа.
Когда общий ажиотаж немного прошел, Сула разглядела Мартинеса на другом конце зала. Рядом с ним маячила великолепная фигура Аманды Таен. Они мило беседовали, обнаруживая явные признаки дружеского расположения.
Рядом с Сулой стоял, облокотившись о бронзовую статую девы-воительницы, Пэ-Джи Нгени, который, судя по всему, был не в настроении.
— Где Семпрония? — окликнула его Сула. — Ее что-то не видно.
Пэ-Джи мрачно покрутил свой бокал, звякнув кусочком льда.
— Она плохо себя чувствует и последние два дня не выходит. Мне даже не позволили навестить ее.
— Наверное, что-то серьезное?
— Пожалуй. — Пэ-Джи отхлебнул из бокала. Лицо его отражало почти то же самое, что творилось в душе Сулы. — Должен признаться, что наша помолвка не слишком оправдывает мои ожидания. Я рассчитывал, что мы будем часто видеться, ходить в клубы, ездить за город, а вместо этого почти ее не вижу, а когда вижу, кругом столько народу, что поговорить толком невозможно.
Сула бросила взгляд через зал. Аманда вовсю хохотала, повиснув на руке Мартинеса.
— Я вас хорошо понимаю, — кивнула она.
«Сама виновата! Зачем было возвращаться? Упустила момент, дура».
Пэ-Джи мрачно посмотрел на нее.
— По вам не скажешь… Прошу прощения, конечно.
— Спасибо. — Сула поискала глазами буфет и бар. — Как вы смотрите на то, чтобы напиться сегодня?
— Отличная идея! — оживился Пэ-Джи. — К тому же вам есть что отмечать. Имеете полное право! — Стало ясно, что он уже совершенно пьян и удерживается на ногах лишь с помощью бронзовой воительницы. — Вы заслужили право делать все, что хотите! Что угодно… в отличие от меня. Что я сделал? Ни-че-го! Ни одного наксида не убил… даже шпионом не смог стать… даже с этой, как ее… благотворительностью…
Чтобы с ним беседовать, придется и в самом деле напиться, подумала Сула.
Ничего, не расстраивайтесь, ещё не поздно, — ободрила она молодого человека.
— Вы правы! Вы совершенно правы! — лихорадочно забормотал Пэ-Джи. — Я так хочу быть полезным… а сам только угощаю завтраками…
Слушая бесконечный пьяный монолог, пересыпанный комплиментами в свой адрес, Сула наблюдала, как Мартинес угощает Аманду, представляет ее другим гостям, смеется ее шуткам. Наконец, собрав остатки гордости, она подошла к Роланду и сестрам и поблагодарила их за теплый прием. Затем настала очередь младшего брата. Аманда, прощаясь, приветливо щебетала:
— Как я рада, что вас встретила! Надеюсь, мы ещё увидимся.
Он не придет, думала Сула, заворачивая в переулок. Зачем ему неврастеничка, раздражительная и неуверенная, когда рядом Аманда Таен, такая веселая, такая доступная, такая…
Тем не менее, едва переступив порог квартиры, она зажгла две заранее приготовленные свечи и принялась приводить в порядок косметику, испытывая ощущение, будто выполняет какой-то непонятный бесполезный ритуал. Нервы гудели, как натянутые струны.
«Он не придет».
На коммуникаторе вспыхнула заставка и прозвенел сигнал. Портье-даймонг сообщил, что с визитом явился капитан лорд Мартинес.
Через мгновение он уже стоял в дверях. Воротник мундира был расстегнут, ленточка ордена Золотого шара небрежно торчала из нагрудного кармана.
Сула никак не могла найти нужных слов.
— Ты что-то быстро, — начала она для пробы.
— Я подождал целых три минуты, — возразил он, шагнув через порог, — причем ценой невероятных усилий.
Вынув из-за спины, он протянул ей то, что до сих пор прятал, — вазу с цветами, точную копию той, что прислал накануне, только на этот раз с нарциссами.
— Ты хотела ещё одну, и мне ее только что прислали… а цветы пришлось украсть с вечеринки.
Сула шагнула к нему, обняла и прижалась щекой к плечу, вдыхая всей грудью его запах.
— Три минуты — это так долго… — вздохнула она. — Я уже представляла тебя с этой Таен.
Мартинес ласково провел рукой по ее волосам.
— Аманда — отличная девчонка, но когда я говорил с ней, то все равно видел только тебя. Я всегда вижу только тебя… и думаю только о тебе.
Сула ответила счастливым смехом. Он поцеловал ее в затылок, щекоча нежные волоски. Она вздрогнула и прижалась ещё крепче. Мартинес произнес еле слышным шепотом, приблизив губы к ее уху:
— Пойдем в спальню, ковер в прихожей меня отвлекает.
— Ты ещё кровати не видел, — хихикнула она и потянула его за собой.
Оглядевшись в полутьме гостиной, Мартинес приткнул куда-то вазу и жадно обхватил плечи любимой. Она принялась расстегивать дальше его мундир, потом лизнула шею… Ощущая всем телом горячие жадные поцелуи, Сула невольно вспомнила последний раз, когда была с мужчиной. Оглушающая пощечина, кулак Хромуши, впечатавшийся в живот, яростная возня на грязной измятой постели. Деньги, грубо сунутые в руку.
— Что с тобой? — спросил Мартинес, чувствуя, как она вдруг напряглась.
— Ничего… Так, вспомнилось кое-что.
— Мы не будем спешить, — сказал он, ласково гладя ее по плечу. — Не хочу, чтобы ты снова убежала.
Сула взяла его руку и поцеловала.
— Ты и так слишком терпеливый — это я во всем виновата.
— Я… — запротестовал было Мартинес, но она с улыбкой приложила палец к его губам, потом потянула дальше, в спальню.
Глазам предстала темная громада кровати в стиле Севиньи — тяжелые стойки черного дерева и примитивные резные фигурки похотливо резвящихся дикарей. Уродливо гипертрофированные груди, торчащие фаллосы.
— Квартира сдавалась вместе с мебелью, — смущенно объяснила Сула.
— Черт побери, — рассмеялся Мартинес, — они так и будут таращиться на нас всю ночь?
— А ты закрой глаза, — улыбнулась она.
— Тогда я не увижу тебя.
От его взгляда Сулу бросило в жар, но спешить ей не хотелось. Методично стаскивая с него мундир, она разглядывала длинный мощный торс и руки, большие ладони и те самые коротковатые ноги, из-за которых штабные кадеты наградили Мартинеса обезьяньим прозвищем. Завистливые придурки.
