он с треском провалился.
Чёртова жажда! Как же всё болит, в мышцы будто кислоты плеснули, отдают резью при каждом шаге. Во рту пустыня, в глазах песок и, как назло — ни одной живой души поблизости. А вот интересно, чем здесь питаются злые? Хотя, ответ снова очевиден: наверняка держат фермы. Проверенный метод, который оправдывал себя на протяжении долгого времени. Макс даже подумал о проникновении в логово уродов, но быстро отказался от этой затеи. Воин из него сейчас никакой. Правда, если дать волю зверю, что так и рвётся наружу, может получиться неплохой замес.
Парень собрал волю в кулак и, едва переставляя ноги, направился к выходу из города. Задачу сильно усложняло отсутствие карты, но он уже давно научился ориентироваться по солнцу. Да, идти придётся немногим дольше, возможно, пару раз получится свернуть не туда, но основное направление он выдержит. Нужно просто идти на север, а там, рано или поздно, все пути сойдутся на основной магистрали. Главное — держаться подальше от реки, чтобы не выйти на другую трассу, иначе придётся скоблить пешком или возвращаться.
Парень всячески пытался отвлечь себя от жажды. Он думал о семье, о том, как всё может сложиться, если армия отщепенцев пойдёт с войной на Морзе. Параллельно в голову лезла разная чушь, которая не имеет никакого отношения к происходящему. Иногда мысли смешивались и походили на бред, словно у Макса жар под тридцать девять. И всё равно, жажда не отпускала, каждый раз накатывала волнами, накрывала, захлёстывала с головой. В такие моменты он начинал рыскать по округе в поисках любой формы жизни. Ему было плевать, крыса ли попадётся в руки или собака. Когда он вновь возвращал контроль, оказывалось, что какое-то время он двигался в противоположном от выхода направлении. Это злило ещё сильнее, отчего становилось сложнее контролировать зверя.
Но каждый раз упорно разворачивался и брёл по лабиринтам улиц на север. При этом старался придерживаться основных, наиболее широких дорог. Так больше вероятности выбраться к нужной магистрали. Голова гудела, каждый удар сердца отдавался болезненным стуком в висках, а во рту образовалась настоящая пустыня. Язык прилипал к нёбу и казалось, что он сделан из острейшей наждачной бумаги. Но при этом слух и обоняние сильно обострились, хоть Макс этого и не осознавал. Потому не сразу понял, почему его внезапно понесло совсем в другую сторону. Пока вдруг не осознал, что отчётливо слышит два сердцебиения.
Контроль слетел быстрее, чем парень успел об этом подумать. Организм и без участия сознания прекрасно знал, что нужно делать, а навыков в охоте ему было не занимать. Макс сразу нырнул под прикрытие многоэтажки и, пробираясь край стены, устремился к будущей жертве. Разросшийся кустарник в палисаднике, несмотря на осень, всё ещё удерживал на ветвях пышную листву. Используя его в качестве укрытия, он пробрался до угла дома и обратился в слух.
Сердца явно двигались и, судя по всему, как раз навстречу. Парень осмотрелся в поисках более надёжного места, где можно затаиться и выждать и не придумал ничего лучше, чем нырнуть в крайний подъезд. Здесь он пробрался в квартиру, чьи окна выходили на противоположную сторону, и снова прислушался. На сей раз ему удалось вычленить даже голоса. Но он не предал им никакого значения, потому как охотился и единственное, что его действительно волновало — в каком направлении движется жертва.
Вскоре он понял, что люди обходят дом, что расположился напротив, и удаляются влево. Макс в одно движение перемахнул подоконник и беззвучно приземлился на улице, после чего рывком преодолел расстояние между домами. Боль отступила на второй план, казалось, она стала глухой и едва ощутимой. Парень находился будто во сне. Иногда ему казалось, что он наблюдает за собой со стороны. Всё потому, что тело действовало независимо от разума и взять его под контроль не представлялось возможным. Он никогда, вот так, первым не нападал на людей, но и подобную жажду испытывал, наверное, второй раз в жизни.
Их он увидел, когда влетел в угловую квартиру. Подросток, немногим даже младше Макса, вёл за руку девочку, скорее всего, сестру. Навскидку ей было лет семь, может быть, восемь. Одеты в какое-то тряпьё, скорее всего, то, что удалось отыскать в брошенных деревнях. Но что они делают здесь? В самом сердце вотчины уродов. Что могло заставить их блуждать по улицам города, который ночью просто кишит тварями? Неужели всё это время они прятались где-то неподалёку? Но в это парень верил меньше всего.
Он честно пытался себя остановить, но тело уже приступило к охоте. Змеиным движением он покинул разгромленную мародёрами квартиру и набросился на детей. В самый последний момент он ударом ноги отшвырнул в сторону девочку и голодным зверем набросился на пацана. Первый глоток крови из его артерии был подобен наркотическому кайфу. Организм встрепенулся, начал оживать, и Макс быстро вернул себе контроль над телом. Вот только оторваться от горла подроста не смог. Он жадно высасывал из него кровь, поглощаяя её огромными глотками.
Жизненные силы наполняли парня с каждой секундой. Одновременно с этим его продолжала мучить совесть. Однако он прекрасно помнил, что его укус не угрожает жизни человека, скорее, напротив, позволяет мгновенно залечить любые раны. Вопрос в том, как всё это выглядело со стороны, в особенности в глазах маленькой сестрёнки.
А затем парень почувствовал резкую боль в районе лопатки. Он оторвался от шеи и удивлёнными глазами уставился на малявку, которая с угрюмым видом сжимала в руке окровавленный нож. К слову, самый обыкновенный, без малейшего намёка на серебро. Удивительно, как им вообще удавалось выживать всё это время? С таким-то подходом их должны были порвать в самые первые дни…
Додумать Макс не успел, откуда-то издалека в его глаз прилетела стамеска. Сознание поплыло, но парень успел её вытянуть до того, как отключился. Свежий приток крови в разы ускорил регенерацию, вот только организм всё ещё прибывал в шоке.
— Я же вам сказал никуда не уходить! — словно сквозь вату донёсся до боли знакомый голос.
А в следующую секунду, парень заработал ботинком в лицо. Нападавший явно не понимал, кто попался ему под руку и вёл себя с ним так, словно он человек. С другой стороны, что ещё он мог подумать, если на улице вовсю сияет солнце.
— Твою мать! — видимо, до него наконец дошло, что дело нечисто. — Он что, укусил его? Да как так-то⁈ Сейчас же день!
Очередной удар ботинком в живот заставил парня скорчиться
