— Отошел? — спросил меня Шершень.
— Вроде да, — я действительно почти пришел в себя. Слабость еще осталась, но адская боль в голове прошла. — Теперь я понимаю, как зомбированными становятся. Плевое это дело, оказывается, даже понять ничего не успеешь.
— Это был просто контролер, — сказал Шершень. — А есть еще суперконтролер. Вот это действительно страшно.
— Даже представить себе такого не могу.
— Пойдем, посмотрим на покойников.
К тому моменту, когда подошли Индус с Ксенией, мы с Шершнем сделали несколько полезных наблюдений. Во-первых, количество останков внушало трепет — в этом депо нашли свою смерть несколько десятков человек. Судя по состоянию трупов, контролер убил их в течение пары месяцев — среди тел были совсем свежие, лишь тронутые разложением, а были и такие, у которых кости обнажились. А если так, получалось, что сталкеры не так уж и редко забредают в эти гиблые места. Во-вторых, остатки одежды и брони на жертвах обосновавшейся в депо твари говорили о том, что среди погибших не было ни долговцев, ни «фрименов», ни наемников. Похоже, все они были забредшие сюда в поисках хабара одиночки. Контролер убивал их и стаскивал в одно место, аккуратно складывая штабелем — совершенно непонятно зачем. Разглядывая то, что осталось миру в наследство от этих бедняг — поржавевшее недорогое оружие, вроде охотничьих ружей, обрезов дробовиков или пистолетов Макарова, всякую мелочь, типа навсегда остановившихся китайских часов, просроченных аптечек, зажигалок и прочего никчемного барахла, — я очень остро почувствовал, насколько жестока Зона к тем, кто пытается ухватить в ней свою удачу за хвост. И каким я был идиотом, когда решил стать сталкером.
— Ни одного наемника, — Шершень окончил осмотр, поднялся, стряхнул с колен пыль. — Значит, этот маршрут они не используют. Видимо, знают о контролере и обходят его логово стороной. Считают, что через депо пройти невозможно. Это хорошо, это нам на руку. Похоже, больше сюрпризов не предвидится.
— А зомбированные? Если был контролер, значит где-то рядом зомбаки тусуются.
— Не обязательно. Все зависит от контролера. Этот предпочитал просто убивать, а не зомбировать. Причем убивал просто так, ради удовольствия.
— Какая мерзость! — сказала Ксения. Они с Индусом уже успели вернуться и взглянуть на труп мутанта. — Да вы просто герои.
— Идем дальше, — предложил Шершень, забросил винтовку за спину, и мы двинулись вперед, к выходу из цеха.
Час спустя, после короткого перехода через сосновый лес, начинавшийся за депо, мы вышли к группе сильно потрепанных выбросами строений, окруженных высоким железным забором. На столбе у ворот сохранилась табличка «Опытная станция НИИ растениеводства АН УССР». Двор станции был рассечен источающим жар «Разломом», поэтому войти с фасада не получилось. Пришлось обходить станцию и лезть через забор. Еще четверть часа ушло на то, чтобы обследовать станцию на предмет нежелательных квартирантов.
Мы устроились на отдых в самой дальней от «Разлома» части станции, в комнате, которая когда-то была чем-то вроде вычислительного центра. По всему было видно, что тут частенько останавливаются сталкеры — пустые консервные банки, обертки от пищевых концентратов, окурки и прочий оставленный ими житейский мусор встречались повсюду. Стены комнаты были исписаны фразами типа: «Здесь были Урюк, Вава, Мойдодыр и Гитлер» или «Ради хабара — вокруг земного шара!». На втором этаже, в одной из комнат мы нашли два старых матраца, а на столе рядышком лежала записка, оставленная каким-то Григом, который извещал, что первого марта с тремя корешами ушел в сторону Лиманска.
Ксения выглядела уставшей. А чего удивляться — бессонная ночь и почти десятикилометровый марш-бросок с оружием, в бронекомбинезоне и с тяжелым рюкзаком за плечами и крепкого мужика утомят по-любому. Да еще приключение в депо всем стоило нервов. Индус тут же организовал для девушки матрац, притащив его со второго этажа, а потом занялся приготовлением чая. Шершень между тем молился. Встал на колени у окна, склонил голову и ушел в общение со своим богом. Я видел, как шевелятся его губы, но слов молитвы не слышал.
— «Фанатики, — подумал я, глядя на него. — Но боец он знатный. Правильно говорит Батюк — херня это все про Меченого. Не прошел бы он ребят вроде Шершня на пути к Монолиту…»
В башке у меня временами начинало звенеть — видимо, пси-атака в депо напоминала о себе. Пара кружек крепкого сладкого чая взбодрили меня, но есть почему-то не хотелось. Я с трудом втолкнул в себя два бутерброда с колбасным фаршем, сел в углу и достал сигареты. Ксения между тем мирно заснула, положив под голову свой рюкзак. Глядя на нее, я вздохнул — уж очень красивая была девушка. Девушка из сказок о роскошной жизни. Настоящая картинка, простому серому колхознику навроде меня любовь такой крали не светит. Наверняка там, на Большой земле, у Ксении Дрозд есть жених, какой-нибудь генеральский сынок с большими башлями, красной мажорной «Феррари» и пентхаузом на Крещатике. Получит он свою ненаглядную и даже не вспомнит про тех бродяг, что вызволяли его невесту из гибельных дебрей Зоны. Да и сама Ксения — вспомнит ли она меня, Индуса, Шершня, когда все это приключение закончится, и окажется она дома, в уюте и безопасности?
Навряд ли.
Шершень закончил молиться, взял кружку с чаем и сел, глядя перед собой в одну точку. У меня появилось сильнейшее желание задать ему пару вопросов.
— Шершень, все хочу спросить, — начал я, — что такого особенного в этом артефакте, в «Звезде Полынь»?
— Все особенное, — ответил монолитовец. — Он часть Целого, того, что послано Высшим Существом. Они неразделимы.
— Значит, всякий, кто обладает этим артефактом, может пройти к самому Монолиту, потому что Монолит освобождает его путь от препятствий, так что ли?
— Зона порождена Монолитом, и он управляет ей, — сказал Шершень. — Он ее сердце. Он послан, чтобы испытать нашу веру. Если наша вера будет крепка, у человечества будет шанс.
— Мудрено говоришь, Шершень.
— Сердца людей не очищены истинным светом, — ответил монолитовец. — Чтобы понять истину, надо быть посвященным. Тебе этого не дано, радуйся этому.
— Почему это я должен радоваться?
— Потому что бремя посвященных тяжелее, чем можно себе даже представить.
— И что будет, если мы найдем артефакт?
— Ничего. Я заберу его и верну туда, где ему полагается быть.
— И путь в центр Зоны будет закрыт, верно?
— Тот, кто ищет путь, всегда может его найти, — загадочно ответил монолитовец, — но не всякому дано пройти его до конца. Тот, кто в свое время первым нашел его, стал частью Зоны, ее ангелом-хранителем. Если мы найдем артефакт, его темная сила будет подорвана, и Зона отступит.
