«Лучше бы остаться здесь насовсем, – думал Лефлер. – Здесь не бьют и не требуют признаний».
Однако молодое тело, мускулы, кости и само существо Рино хотели жить. Они снова и снова пытались восстановиться за короткие промежутки времени, предоставленного для выживания. Вот только это выживание было связано с болью. С очень сильной болью.
– Ну что, дружище, сегодня последний шанс...
Лефлер едва сумел повернуть голову, но разглядеть Смаили сквозь заплывшие глаза было чрезвычайно трудно. Только огонек сигары и все тот же доброжелательный взгляд.
Рино пошевелив языком, чтобы ответить, но из этого ничего не вышло. Правда, удалось обнаружить Дыру там, где раньше были зубы.
– Я понимаю, что вам трудно говорить, мистер Лефлер, – продолжал щебетать Смайли. – Просто кивните головой, и я пойму, что вы согласны все нам рассказать...
«Сейчас, – в кромешной темноте подумал Рино, – сейчас...»
Собравшись с силами, он махнул рукой. Вяло, словно погруженный в малиновое варенье, однако Смайли он задел. Наверное, даже попал ему в ухо.
– И чего вы добились этим? – откуда-то из тумана донеслись слова. – Теперь вас убьют. Изувечат и переломают все кости... Прощайте, я ухожу, потому что не могу смотреть на такие вещи...
– Все, убивайте его...
«Ну все, так все, – согласился Лефлер и вскоре почувствовал, что его снова бьют. – Скорее бы все кончилось».
Очередное возвращение сознания озадачило Рино сверх всякой меры. Поначалу он надеялся, что уже – того... Но оказалось, что поспешил. Боль еще чувствовалась, а то, что покойники не болеют, Лефлер знал наверняка.
– Ну, как мы себя чувствуем?
Над Рино нависло живое существо в халате и белой шапочке. Зрение вернулось еще не полностью, но он догадался, что это врач.
– Тэк-с. Что мы имеем: минус два зуба, четыре ребра, сломанный палец... Множественные внутренние кровоизлияния... Ничего страшного, по нашим меркам – практически здоров.
«Издевается, сволочь», – вяло подумал Рино.
Неожиданно потолок и окна стали смещаться, и Рино решил, что снова теряет сознание, однако, ощутив легкое покачивание, понял, что едет на каталке.
Куда едет? Ну, наверное, снова в камеру. Ведь он пришел в себя, и его снова можно бить.
Впрочем, и тут Лефлер ошибся.
Каталка остановилась под хищным манипулятором какого-то медицинского приспособления.
– Трейси, слей у него мочу, чтобы не было проблем во время процесса.
– Да, доктор.
«Как в кино, честное слово», – усмехнулся про себя Лефлер. Затем почувствовал на себе чьи-то прикосновения. От грубых движений медсестры заныл мочевой пузырь. Но вслед за этим, как вознаграждение. Рино почувствовал облегчение.
Женщина резко выдернула катетер, и Лефлер подумал, что у нее не все удачно в личной жизни.
– Ну как, богатырь, полегчало?.. – спросил наклонившийся врач.
Теперь Лефлер сумел разглядеть лицо немолодого человека. Одутловатое, оно было похоже на лицо старой бабы.
– Курт, помоги мне с фиксацией, – сказал врач.
– Подожди, сейчас докурю и помогу...
– Да выбрось ты эту сигарету! Здесь же нельзя курить!
– А откуда ты знаешь, Йорк? – дерзко спросил Курт, и Рино почувствовал запах табачного дыма. Других запахов он не определял, но табак и какая-то дезинфекционная дрянь вполне различались.
Неожиданно огромный манипулятор, висевший над Рино без дела, пришел в движение и начал опускаться к его лицу. Приблизившись почти вплотную, он остановился.
Затем сразу две пары рук взялись за дело, и на лицо Рино полился какой-то клей.
– Ты смотри, мордой шевелит, – произнес удивленный голос, и Лефлер решил, что он принадлежит Курту.
– Это еще не морда, – возразил Йорк, – Это кусок отбитого сизого мяса. Непрожаренная отбивная, вот как я это называю... Ну-ка подержи вот здесь...
Пальцы в резиновых перчатках оттянули верхнюю губу Рино, и он почувствовал, что даже в резине эти руки пахнут табаком.
– Осторожнее, не порви ему рот... – сказал доктор Йорк. – Ага... Вон они где были, эти два зубика... Трейси, давай капу, нужно снять слепок.
В рот Рино положили какую-то отвратительную на вкус губку, правда, длилось это недолго. Капу вынули, и доктор Йорк деловито произнес:
– Отличный слепочек. Отнеси его инженеру Бландеру и скажи, что зубы понадобятся нам через два часа...
– Хорошо, доктор Йорк.
– Да, и напомни Земфире, чтобы принесла пиявок, а то она так занята своим хобби, что забывает об обязанностях.
– Да, доктор.
Негромко хлопнула дверь – это ушла медсестра.
– А что у Земфиры за хобби? – Курт определенно интересовался повелительницей пиявок.
– Она любит петь, мыло ей в кашу. И делает это все громче. Из-за нее мистер Смайли сделал мне замечание.
Доктор Йорк продолжал разговаривать, однако его руки мастерски вылепливали из твердеющего клея заборчики и перегородочки, разделяющие перекошенные и раздувшиеся части лица Рино.
– А нос-то выправлять придется, – заметил Курт после некоторой паузы.
– Выправим. Этого парня нужно вывести под ноль – чтобы все стало, как было.
– И даже лучше... – добавил Курт.
– Вот именно.
– Может, ввести ему пока глюкозки?
– Не нужно. Пиявок от нее пучит... Потом – после них.
Еле слышно скрипнула входная дверь.
– А, Земфира, очень кстати, – произнес доктор Йорк. – Иди посмотри, нормально так будет?
Земфира подошла. Рино с закрытыми глазами ощутил ее приближение. С собой Земфира принесла запах каких-то лесных трав.
– Нормально, – сказала она, – А живот? Доктор Йорк поднял на пациенте пижаму.
– Да-а, – протянула повелительница пиявок. – Отделали беднягу капитально.
– У нас всегда так, – вмешался Курт, – Я, правда, больше по вскрытиям мастак, но картина тут прекрасная. Вот посмотри, это же готовая карта Палевого пляжа возле Черной скалы. Вот это залив, – палец Курта прочертил по животу Рино замысловатую кривую. – А вот отель «Тупой баклан» и даже источник здесь обозначен, – добавил Курт, ткнув Рино в один из наиболее живописных синяков.
Лефлер охнул.
– Как вы можете, он же все чувствует! – возмутилась Земфира.
– Да вы что, дорогуша, – он еще в шоке.
– Сами вы в шоке... Доктор Йорк, я могу ставить блокаду?
– Конечно, Земфира, ставьте.
– Я начну с лица.
– Начинайте, откуда считаете нужным, – согласился Йорк.
Рино внутренне напрягся. Сказать по правде, он боялся пиявок, а еще пауков и желтых жуков со странным названием «макинтош».
Он ожидал долгой и мучительной процедуры, но быстрые и почти нечувствительные уколы следовали один за другим, и лицо Рино покрывалось слоем слизистых животных, призванных избавить его от мучений.
